Рассказы –

OCR Busya
«Уильям Сароян «Ученик брадобрея»»: Азбука-классика; СПб.; 2004
Аннотация
«Грустное и солнечное» творчество американского писателя Уильяма Сарояна хорошо известно читателям по его знаменитым романам «Человеческая комедия», «Приключения Весли Джексона» и пьесам «В горах мое сердце…» и «Путь вашей жизни». Однако в полной мере самобытный, искрящийся талант писателя раскрылся в его коронном жанре – жанре рассказа. Свой путь в литературе Сароян начал именно как рассказчик и всегда отдавал этому жанру явное предпочтение: «Жизнь неисчерпаема, а для писателя самой неисчерпаемой формой является рассказ».
В настоящее издание вошли более сорока ранее не публиковавшихся на русском языке рассказов из сборников «Отважный юноша на летящей трапеции» (1934), «Вдох и выдох» (1936), «48 рассказов Сарояна» (1942), «Весь свят и сами небеса» (1956) и других. И во всех них Сароян пытался воплотить заявленную им самим еще в молодости программу – «понять и показать человека как брата», говорить с людьми и о людях на «всеобщем языке – языке человеческого сердца, который вечен и одинаков для всех на свете», «снабдить пустившееся в странствие человечество хорошо разработанной, надежной картой, показывающей ему путь к самому себе».
Уильям Сароян
Жизнь
Н-да, это и есть наша жизнь. (Я имею в виду людей, с которыми познакомился этим летом.) Но как так получается, что они – наша жизнь? Что они такого делают, что превращает их в жизнь? В чем причина? Как так выходит? Ну хорошо, у всех водятся деньги. Всегда найдется выпить-закусить. Среди них есть женщины, девушки, а с ними мужчины, парни.
Вот только одного вечно не достает: не ума, не остроумия, не доброты людской, не благих намерений и не каких-то там еще очень ценных качеств. Им не хватает настоящего ощущения жизни. Этого как раз у них и нет. Зато есть много чего другого. И они изо всех сил стараются жить, а в результате – одна жуть. То есть, конечно, ничего страшного, но то, что происходит – сплошной ужас, а потом вдруг, совсем неожиданно, ужас превращается в настоящий кошмар, уже без дураков. Но и тогда это мало до кого доходит, и получается, что кошмар пропадает впустую, бездарно и никому не идет на пользу. Так что никто от этого особенно не страдает, а жаль.
Вечно слезливые и хнычущие из-за того, что слишком много пьют, объедаются, развратничают или же мечтают об этом, они какие-то тупые и бесполые. То и дело треплют языком, что мужчины, что женщины, тяжко вздыхают и не знают, что же им делать дальше.
«Что дальше? Скажите, ради Бога!» Этот вопрос они задают друг другу непрестанно. И ни один из них не опьянен силой, не одурманен властью, все сплошь – комок издерганных нервов, надорванные сердца, растрепанные эмоции, кровавые слезы.
И все же они те, кто живет и наслаждается жизнью. Ужин для них всегда событие. Причем общественного значения. Обед тоже. Нередко и завтрак. А в промежутках – выпивка. Тоже событие. И все преисполнено ужасно важного социального смысла.
Я слишком занят, чтобы углубляться в эти дебри. Все они замечательные, свои в доску люди, как говорится. И совсем не глупые или, там, несуразные, как может показаться. Просто они не родились на свет. Они не знают, куда идут, туда или оттуда, потому что слишком погружены в то, что они называют Жизнью. И что на самом деле есть Смерть. Бессмысленная, бестолковая, досадная Смерть.
1939

1