— Что же рассказать тебе?
— Все равно, — она устроилась поудобней и повернулась лицом к черному небу, — что-нибудь о других мирах, вы, конечно, читали, туда ходят наши корабли, там, вероятно, совсем другая жизнь, не такая, как у нас. Это правда?
— Там нет жизни, Юринга.
— Нигде-нигде? — В голосе ее послышалось разочарование.
— Нигде поблизости.
— Откуда вы знаете? Может быть, вот на этой звезде живут люди, прекрасные люди, лучше нас с вами.
— Там нет людей, Юринга.
— В книжках могут писать неправду, мы же не все знаем.
— Да, мы знаем немного, но достаточно, чтобы убежденными в том, что людей в нашей планетной системе нигде больше нет.
— Почему вы так убеждены?
— Я астролетчик, Юринга, и многое видел своими глазами.
Она некоторое время смотрела на меня как-то по-новому.
— Астролетчик. — В голосе ее послышалось не то удивление, не то разочарование или что-то другое, я смог точно уловить интонацию.
— И вы летали там, — она кивком головы показала на звездное небо.
— Да, конечно, и много раз.
Придвинувшись ко мне, Юринга вдруг заговорила быстро-быстро:
— Расскажите! Расскажите все. Я не верю, что там нет жизни. Там должны быть люди, и они должны жить лучше нас. У нас все так нехорошо. Я часто смотрю на небо и в каждой звездочке вижу искорку счастья других людей. Они, должно быть, очень счастливые, смотрите, как искрится их счастье!
— Не знаю, Юринга, может быть, где-то далеко-далеко у какой-нибудь звезды и живут люди, но нигде поблизости их нет, и хорошо, что нет. Неизвестно, какие они были бы, у нас и своих несчастий хватает… За пределами нашей атмосферы раскинулся безбрежный холодный и мрачный океан пустоты, в котором маленькими крупинками, отдаленными друг от друга на громадные расстояния, затерялись шары-планеты, вроде нашего Церекса, одни больше, другие меньше. Поверхности их устроены по-разному, но везде там человека подстерегают опасности, неведомые и внезапные. Воздух этих планет отравлен ядовитыми газами, а исполинская сила тяжести, если бы мы вздумали опуститься там, превратила бы нас в беспомощных ласов, какими они становятся, когда их вытаскивают из воды.
— Так везде?
— Почти везде.
— И на этой звезде тоже? — она указала снова на Арбинаду.
— Это не звезда.
— Я знаю, планета. Мне кажется, что их там сразу две…
— Это правда, их на самом деле две. Одна большая, больше нашего Церекса, а другая меньше — спутник, Хрис называется.
— Вы там были?
— Нет. Еще нет, но скоро полечу.
Юринга вопросительно посмотрела на меня.
— Через шесть дней я уезжаю отсюда для подготовки к экспедиции. Быть может, там действительно есть жизнь и даже люди.
Я задумался о предстоящем полете. Юринга осторожно тронула меня за плечо. Я обернулся.
— Антор, мне хотелось бы испытать ощущение летчика и увидеть небо…
— Это невозможно, Юринга.
— Я знаю, но тут, в Хасада-пир, есть аттракцион… космический, я там ни разу не была, мои… эти… они никогда не интересовались, их влекло всегда другое. Давайте съездим. А?
Мне не хотелось отказывать Юринге, и, по правде говоря, меня самого заинтересовал этот аттракцион. Было любопытно, как там надували публику.
— Хорошо, поедем. А ты знаешь, куда?
— Знаю, давайте я поведу машину.
Мы обменялись местами. Юринга выключила авторулевого и, взяв управление в свои руки, развила большую скорость. Быстрая езда требовала напряженного внимания, и мы почти не разговаривали. Наконец, впереди показалось строение, напоминающее своими архитектурными формами здание космопорта Лакариана, только значительно меньше по размерам и более вычурное. Мы подъехали к нему и остановились.
Внутренняя отделка была великолепна. Миновав первый большой зал, где нас встретил служащий аттракциона, мы спустились глубоко вниз по лестнице и, направляемые им дальше, через узкую, похожую на люк дверцу, проникли в неосвещенное и тесное помещение. Вспыхнул свет. Мы словно находились в кабине космоплана старой конструкции. Иллюзия была полная. Я узнавал на стенах хорошо мне известные приборы, регуляторы, автоматы. Довольно внушительно для непосвященных выглядел пульт управления, который, видимо для большего впечатления, был перегружен многочисленными кнопками и рукоятками. Даже в старых конструкциях ракетопланов управление не отличалось такой сложностью. Служащий принялся было объяснять назначение отдельных приборов, но я остановил его:
— Спасибо, фаси, мне все это хорошо знакомо. Расскажи лучше, как организуются сами иллюзии полета.
Он внимательно посмотрел на меня, и мне показалось, что в чертах его морщинистого лица видится что-то знакомое.
— Юрд! — удивленно воскликнул я.
— Да, старик Юрд, ты не ошибся. Думал, не узнаешь меня, Антор, важный стал, мне «фаси» говоришь.
— Извини, меня.
— Чего там, я уже привык. А ты, я слышал, летишь на Арбинаду?
— Да.
— Повезло тебе. Это была моя мечта. Но теперь… видишь, где летаю… Так я пойду… будете готовы — нажми вот эту кнопку.
Он подошел к двери-люку и, обернувшись, добавил:
— Барышню пристегни, да и сам, пожалуй, тоже закрепись… Ты один здесь или еще с кем-нибудь из наших?
— С Кондом… А что, ощущения похожи?
— Да, довольно натуральны… Заходи ко мне, я здесь и живу, поговорим хотя бы.
Я кивнул. Дверь захлопнулась. Юринга удивленно смотрела на меня:
— Кто это?
Я ответил не сразу:
— Пилот Юрд, в прошлом замечательный астролетчик.
— Почему же он так беден?
Я не стал отвечать. Подведя Юрингу к стартовому креслу и усадив ее, я закрепил пряжки предохранителей, затем устроившись сам, нажал указанную Юрдом кнопку. Загорелась контрольная лампочка.
— Держись, Юринга!
Едва я успел это сказать, как на нас стала наваливаться тяжесть, придавливая к креслам. Сзади за стенкой грохотало, словно при работе двигателей. Я почувствовал себя снова взлетающим в небо.
* * *
Мы выбрались к Юрду под вечер. Было еще не очень поздно, но небо застилали облака, и в воздухе уже сгущался сумрак. С моря тянуло прохладой и сыростью. Выйдя из машины, мы двинулись по тропинке. Конд шел впереди, уверенно прокладывая дорогу среди пышно разросшегося кустарника. Я едва поспевал за ним и нес сверток с напитками и снедью, который мы предусмотрительно захватили с собой. Вскоре мы достигли здания «космического аттракциона» и принялись искать вход в служебное помещение.
— Кажется, здесь, — сказал Конд, останавливаясь перед узкой дверью, покрытой слоем растрескавшегося пластика. — Как ты думаешь?
Я привстал на носки и попытался в полутьме прочитать надпись над дверью.
— Похоже… сигналь, чтобы открыли.
Он пошарил у порога ногой, нащупывая педаль звонка и, не найдя ее сразу, сдержанно выругался. Наконец, в глубине здания возник и затих мелодичный звон. Мы постояли минуты две, затем позвонили снова, Никто не откликался.
— Может быть, он и не ждет нас, — сказал Конд.
— Должен ждать, я предупредил его, что мы сегодня придем. Звони сильнее.
Однако Конд поступил иначе: он просто толкнул дверь, и она отворилась. Мы проникли в тесный сырой коридорчик, который привел нас к небольшой комнате без единого окна с низко нависшим потолком. Вдоль карниза тянулись яркие трубки дешевых люминесцентных ламп, бросавших безжизненный свет на скудные предметы обстановки. Здесь царил идеальный порядок, какой нередко можно встретить в квартирах старых педантичных людей. Хозяина дома не было.
— Так я и думал, — сказал Конд оглядевшись, — напрасно мы потеряли время. Юрда нет, и неизвестно, когда он вернется. Пошли обратно?
— Подождем, — возразил я, — он где-нибудь тут, поблизости. Раз двери были не заперты — значит он ждал нас. Вот, кстати, и записка.
Юрд извещал нас, что отлучился ненадолго. Мы расположились как дома. Конд развернул наш сверток, побросав обертки на пол, а содержимое разложил на столе с лихостью уличного торговца ходовым товаром.
Юрд не заставил себя долго ждать. Он с порога окинул нас испытывающим взглядом, словно удивляясь приходу гостей.
— Не обманули, спасибо, — сказал он, усаживаясь напротив нас, — и даже понатащили всего. Тоже спасибо. Не скрою, мне редко теперь приходится пробовать что-нибудь изысканное, прошли те времена.
Движения Юрда были медлительные, вялые, но в них чувствовалась все же скрытая сила. Я подумал, что он, наверное, не так уж стар, как можно было представить по его выцветшим глазам и морщинистому лицу. Вялость и медлительность движений были скорее свойством характера, а не проявлением старческой немощи. Он нагнулся и подобрал с пола разбросанные Кондом обертки и навел некоторый порядок на столе.
— Ну рассказывайте, какие новости у нас? Когда вы летите?
— Еще не скоро, — ответил я, — через три дня только должны явиться в Харту, а там начнется подготовка.
— Конкурс был большой?
Конд усмехнулся в ответ:
— Большой, только на этот раз мы все решили сами.
— Сами? Каким же образом?
Конд с явным удовольствием рассказал о всех предшествующих событиях, не забыв упомянуть о Ромсе и его гибели. Юрд слушал не перебивая и лишь изредка вставлял короткие реплики. Мне показалось, что он уже знал об этой истории. Но откуда он мог знать? Или действительно только показалось?
— Итак, значит, — заключил Юрд, пододвигая к себе бокал, — пилотами экспедиции летите вы оба, а кого назначили начальником? Еще неизвестно?
— Известно.
— Кого?
— Кора, — сказал я. — Ты слышал о нем?
— Так начальником будет Кор, — в раздумье протянул Юрд, — слышал о нем кое-что.
— Хорошее или плохое?
— Всякое. Я даже сталкивался с ним и советую вам быть осторожнее. Это своеобразный человек. В космосе он почти не бывал, и наши традиции ему чужды. Ну, что же вы? Думаете, я один все это выпью и съем?
Мы наполнили бокалы. Юрд выпил и посмотрел на нас своими бесцветными глазами.
— Завидую я вам: Арбинада — удивительная планета! Ведь недаром вокруг нее идет столько споров. В первой экспедиции на нее должен был лететь пилотом я, но…
— Полетел Скар?
— Нет, не Скар. Скар полетел тогда, когда я уже больше не летал и, кроме того… ему трудно завидовать.
— Та экспедиция, о которой я сейчас говорю, вообще не состоялась. Ее отменили, и Скар полетел только через пять лет…
Юрд встал и взволнованно прошелся по комнате. Вялость и медлительность его исчезли, походка сделалась упругой.
— Сколько тебе было лет, когда ты перестал летать? — спросил Конд.
Юрд круто повернулся.
— Мало. Для такого летчика, каким был я, еще мало.
— Работал у Парона?
— Нет, у этого дельца не работал.
— Так что же тогда произошло?
Юрд пытливо взглянул сначала на Конда, словно соображая, можно ли довериться, потом на меня, но так и не решился.
— Были причины… — глухо произнес он. — Я и сейчас не сижу без дела.
Мы с Кондом переглянулись, и, сознаюсь, в тот момент я, внутренне улыбнулся, вспомнив работу Юрда в «космическом балагане», где мы впервые его встретили с Юрингой. Не слишком стоящее дело для астролетчика такого класса! Конд вздохнул:
— Да-а, судьба наша неважная.
— Ничего, я не жалуюсь. Главное — найти себя.
Юрд говорил загадками, которые были мне тогда еще совсем не ясны, и мы понимали его слова в буквальном смысле. Я оглядел стены его комнаты, увешанные фотографиями ракетопланов разных классов, видами планет, как они смотрятся с расстояния нескольких десятков тысяч километров, портретами, известных исследователей космоса, и мне стало грустно. «Неужели, — подумал я, — меня в дальнейшем ожидает такое же одинокое существование среди старых реликвий и воспоминаний? Неужели и мне придется довольствоваться жалким положением мелкого служащего? Только не это! Пусть лучше мой труп выбросят в пространство, чтобы он вечно кружил между планетами. Так летает много наших».
В то время я еще не догадывался, что Юрд продолжает жить полнокровной жизнью, став на путь более опасный, чем тот, по которому шли мы, и делая дело куда более важное. Обо всем этом я узнал только здесь, на Хрисе, да и то в известной мере случайно.
Мы с Кондом засиделись у Юрда допоздна. Не скрою, может быть, этому способствовало содержимое того пакета, который мы принесли, с собой. Когда на столе остались только пустые бокалы, Юрд пустился в воспоминания, и от рассказов его повеяло таким ароматом прошлого, но вместе с тем близкого нам, что уходить не хотелось.
— Ну и как же ты перестал летать? — спросил под конец Конд.
— Как? — Юрд улыбнулся, и морщины его разгладились. — Очень просто: я побывал на Хрисе.
— Я тоже бывал на Хрисе, — недоуменно ответил Конд, — однако летаю до сих пор.
Юрд перестал улыбаться и отодвинулся от стола. Он обошел комнату своей вялой походкой и пригасил освещение. Заглянул зачем-то в коридор и сразу же вернулся. Подошел к нам и сел, подперев голову руками.
— Вот что, — сказал он, — каков план вашей экспедиции? Тот же, что и в прошлый раз?
— Да, примерно, — ответил я, — летим на орбитальном корабле, с него и намечается спуск на планету.
— Я так и думал, — сказал Юрд, — и все же у меня есть к вам просьба. Я знаю, что по плану спуск на Хрис не предусмотрен, но я сам достаточно летал в космосе, чтобы представлять себе, как иногда ломаются самые продуманные планы (увы, он оказался прав). Одним словом, не исключена возможность, что вам придется совершить посадку на Хрис. Если это произойдет и вы встретитесь с персоналом хрисской станции, то разыщите там инженера Мэрса и передайте ему вот это.
Юрд опустил руку в карман и извлек металлический цилиндр.
— Здесь письмо, — он положил цилиндрик на стол, — не пытайтесь его вскрыть, вам не удастся сделать это, не повредив футляр, а самое главное — вы все равно не сможете прочесть, оно зашифровано. Я вам верю, но в тех пределах, которые мне самому дозволены. Возьмите его. Бери ты, Антор, и храни, а ты, Конд, возьмешь, если с Антором что-нибудь случится.
Голос Юрда звучал твердо, и мы чувствовали, как он приобретает над нами какую-то необъяснимую власть.
— Никому о нем не говорите, ни единой душе, так будет безопаснее для вас самих. Ясно?
— Очень даже, — проговорил Конд. — Мы возьмем письмо, только это для тебя, Юрд, остальное нас не касается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28