«Мир приключений»: «Детская литература»; М.; 1980
Егор Лавров
ДОЖДЯ СЕГОДНЯ НЕ БУДЕТ


1
Я шел за гробом Орса и плакал. На то было много причин. Во-первых, опять лил дождь, а я, обманутый ясным утром, не взял плаща. Во-вторых, окружающая процессия усердно пользовалась носовыми платками, и чувство приличия не позволяло вносить диссонанс в заданную атмосферу. В-третьих, сердцу моему слышалось жалобное мяуканье Дармоеда, одиноко запертого в машине… Да и вообще, что может быть гнуснее похорон по страховке! Впрочем, других теперь почти не бывает.
Оркестр впереди скулил и побулькивал водой, налившейся в трубы. По сторонам уныло теснились кресты и обелиски с эмблемой УПИ на верхушке. Вдоль боковых дорожек они становились всё ниже, и стандартная эмблема, не считавшаяся с пропорциями, кощунственно лезла в глаза. Пухлая благостная ладонь, распростертая в охранительном жесте над человеческой фигуркой. Уж здесь-то кого и от чего она могла оградить?
Мои туфли – суперпластик, верх элегантности – пропускали воду, как решето. Я знал за ними эту подлость, но пришлось их надеть – единственная черная пара в моем гардеробе.
Еще поворот. Окраина кладбища, почти захолустье. Между надгробиями вместо полосок чистого дерна – раскисшая рыжая глина с порослью сорняков. Теперь мы двигались гуськом и поневоле медленно. Мокрые ноги мерзли.
Ну, наконец-то! Последние шаги, и все скучились возле безобразного окопа, до половины налитого жидкой глиной. Гроб поставили на землю, не открывая: Орса сильно измордовало. Но умер он мгновенно. Неплохо при современном развитии страховки и медицины, когда искусственные органы могут тащить тебя сквозь годы мучений, пока не иссякнет счет в банке…
Прощальное слово потянуло монет этак на пять – под напором дождя оратор избрал наикратчайший из утвержденных текстов. Затем гроб опустили в яму. По-моему, он держался на плаву.
Я внес свою лепту в поливание крышки гроба грязью. Стоявшие рядом выразили мне соболезнование. По-видимому, я должен был ответить тем же кому-нибудь из близких Орса. Выбрав женщину с самым безутешным лицом, я произнес какую-то стандартную фразу. Скорбная маска не дрогнула, но глаза раскрылись в изумлении. Дурень я – ну конечно же, профессионалка от УПИ! И все другие тоже. Похороны по пятому разряду: двенадцать провожающих, четыре оркестранта и «мраморная» плита сроком на три года.
Рабочие орудовали лопатами, земля с отвратительным звуком плюхалась вниз. С меня было довольно. Оттирая выпачканные пальцы, я зашагал прочь. Два воспоминания останутся у меня о брате. То, как лет двадцать пять назад он навсегда уходил из дома, а мама держала меня на руках, глядя вслед. И то, как гроб его сегодня забрасывали грязью.
На центральной аллее меня нагнал коренастый субъект в яркой непромокаемой кепке. У могилы он стоял с непокрытой головой и выглядел более пристойно.
– Господин Оргель! – сказал он неожиданно низким благородным голосом.
– Да? – отозвался я.
– Я был другом вашего брата, господин Оргель. Киприан Чет, – представился он на ходу, потому что скорости я не сбавлял: ни секунды лишней не намерен я был мокнуть из-за этого Киприана.
– Рад слышать, что среди наемников оказался хоть один друг Орса.
– О, разумеется! – невпопад воскликнул он, воровато оглянулся и, взяв меня за локоть, потянул вправо.
– Прошу сюда. Мы срежем угол и попадем прямиком к стоянке.
И действительно, дорожка вывела нас к неприметной калитке в ограде, и совсем рядом я увидел свой добрый старый «спидди».
Пока я доставал из багажника тряпку, друг Орса наклонился к ветровому стеклу и с любопытством обозрел Дармоеда, лежавшего врастяжку на переднем сиденье. Но вместо ожидаемого вопроса о том, зачем возить с собой кошку, он неожиданно произнес:
– Какой грустный, грустный день! Право, в такие минуты дурно оставлять человека одного!
Не знаю, кого – себя или меня он имел в виду, но определенно набивался на выпивку. Я промолчал, протирая стекло.
– Представьте, до вчерашнего дня я даже не слышал, что у Орса есть родной брат! – И он улыбнулся мне проникновенной улыбкой.
– Приятно было познакомиться, – ответил я и нырнул в машину.
Чет придержал дверцу.
– Почему бы нам не скоротать часок где-нибудь в тепле и уюте? – вкрадчиво предложил он. – Посидим, помянем Орса.
– Честно говоря, господин Чет, я не при деньгах. – И в сущности, это было правдой.
– О-о! – расцвел Чет. – Помилуйте, о чем речь! – И он таки забрался в машину, слегка смягчив меня лишь тем, что оставил переднее сиденье за Дармоедом.
Кот сладко зевнул и полез было на колени, но тотчас отдернул лапку – вот до чего я был мокрый. Находись мы тет-а-тет, я разъяснил бы Дармоеду, что это свинство – безмятежно дрыхнуть, пока я мерзну под дождем. Но сзади сопел довольный Киприан Чет, и мы уже ехали в «отличное, скажу вам, господин Оргель, заведение». По случаю дождя заведение отнюдь не пустовало, и народ там подобрался явно крепкий и неторопливый.
– Прошу прощения, господин Чет. Несколько минут.
Пусть пока попробует протолкаться к стойке, а мне надо что-нибудь сделать с ногами.
– Нужное вам место направо, – догадливо подсказал Чет, зорко оглянулся и ринулся в зал.
В нужном месте я выжал носки и дважды напихивал в свои «супер» туалетную бумагу. Сухо не стало, но теперь по крайней мере не хлюпало. Отжал волосы в полотенце и пошел поминать Орса. Увидя Чета за лучшим столиком в уголке зала, я твердо решил, что заплачу за себя сам.
– Для начала заказан «Старый конюх», – сообщил Чет, сияя.
– Ценю знатока.
Конечно, мне известно о брате очень немного. Но человеку по имени Орс Орб-Оргель решительно «не идут» друзья вроде Киприана Чета с его вульгарными бачками, знанием топологии страхового кладбища, привычкой воровато оглядываться и с умением мгновенно раздобыть столик в переполненном баре. Официант приблизился с подносом:
– Два больших «Старых конюха».
Больших. Чет не скупился. Спору нет, «Конюх» – неплохое пойло хотя бы потому, что его трудно подделать с помощью суррогатов. Но пить его «для начала», да еще в подобных количествах!..
– Давно вы дружили с Орсом, господин Чет?
– О! Он был довольно замкнут… но мы регулярно встречались с тех пор, как Орс вернулся из Африки. Ах, Орс, бедный наш Орс… аристократ духа в полном смысле слова!
Из дальнейших разглагольствований Чета не удалось почерпнуть ничего интересного. Образ брата не обретал реальности. Холост, бездетен. Жил на дивиденды с ценных бумаг. Я почти перестал слушать. От «Конюха» осталось немного. Глотков пять-шесть – и можно прощаться.
– Свое небольшое состояние он завещал приюту для бездомных собак…
– Для бездомных собак?
Уловив мое недоверие, Чет с готовностью назвал адрес приюта. Наконец-то мне сделалось грустно. Мир праху твоему, брат мой.
– При всей оригинальности жест гуманный, не правда ли?
Еще не хватало, чтобы Чет извинялся за Орса Орб-Оргеля!
– Как насчет «Адама и Евы», господин Чет? – сказал я неожиданно для себя. – За бездомных собак?
– Вы предвосхитили мою мысль!
– Везде эта пакость, – пробормотал я и передвинул стул, чтобы не видеть рекламного плаката УПИ на стене: «Вашу жизнь и здоровье… любое движимое и недвижимое имущество… на любой срок… от хищения и пожара… единственный путь к покою и безопасности…»
– За бездомных собак, – торопливо напомнил Чет.
Я осторожно поднял бокал. Голубой «Адам» не должен раньше времени смешаться с розовой «Евой». Цвета были чисты, и граница между ними почти не размыта. Веселый коктейль, развязывающий языки. Напиток для влюбленных. С брюк моих перестало наконец капать. На щеках Чета проступил румянец.
Может быть, я зря зачислил моего собутыльника в безнадежные прощелыги? Сейчас в его улыбке сквозило нечто человеческое, в голосе поубавилось фальшивого пафоса. Пожалуй, он даже терпим – как эпизод в дождливую погоду. Минут через пять я обнаружил, что мы условились о совместном посещении собачьего приюта. «Старый конюх» работал добросовестно. Беседа текла все оживленней. Видимо, нашлись общие темы – ума не приложу какие. Помню только, что вид опустевшего бокала в собственной руке озадачил меня и навел на благую мысль, не пришло ли время закругляться. Но Чет уже шептался с официантом.
– Обожаю чудаков, Гео. Понимаешь, у кого есть какая-нибудь слабость… или хобби.
Оказывается, мы уже называем друг друга по имени.
– У тебя, Гео, нет хобби?
– Да нет, Кип.
Но тут на меня навалились Адам с Евой, и я проговорился о Дороге. Киприан горячо заинтересовался. Он долго меня расспрашивал и под конец клятвенно обещал раздобыть модель старинного паровоза с расширяющейся кверху трубой.
– С расширяющейся трубой… – сказал я завороженно.
– Да, Гео. Представь, заправляют бензином и водой, и он пыхает настоящим паром!
Это было как чудесное видение, и я прикрыл глаза. Потом полез в мокрый карман и пощупал бумажник.
– Такая модель стоит кучу денег, Кип. Боюсь, что…
– О нет! В память об Орсе! Обойдется тебе в сущие пустяки.
Стыдно признаться, но я пожал ему руку. Откуда-то появились полные бокалы. По-моему, это была «Мертвая голова».
– Взамен, Гео, я попрошу о маленькой услуге.
– Все что угодно!
Киприан понизил голос и наклонился ко мне:
– Страховочка.
Словно сунули под нос тухлое яйцо. На язык запросились слова, которые я обычно произносил, когда предлагали страховку. Не далее как сегодня утром они мигом отшили агента «Юниона». Но человеку, с которым второй час сидишь в баре, таких слов не скажешь. Физиономия Чета отразила острую тревогу.
– Гео! – выдохнул он. – Речь о совершенной безделице!
Недельная страховочка от несчастного случая…
Я продолжал молчать.
– Ведь мы же договорились! Что тебе стоит!
– Никогда ничего не страхую. Принципиально.
– Но старинная модель, Гео… со свистком… и дым из трубы… Ну сколько ты получаешь в неделю?
– От двухсот до трехсот.
– Значит, паровозик встанет тебе в какие-то двадцать пять монет! Ты подумай!
Я подумал. Морена за такую модель продал бы душу, не только принцип. Рука Чета положила на стол передо мной сложенный вчетверо листок.
– Прочти, Гео. Ты убедишься – совершенный пустяк!
Эх, будем надеяться, какая-нибудь безобидная мелкая компания. Я развернул бланк. Увидел выведенное тщательно: «Гео Орб-Оргель» и пухлую ладонь, распростертую над фигуркой. Над моей фигуркой!
– Работаете на УПИ, господин Чет?
– Подрабатываю, Гео… тяжелые времена, семья. Крайне меня обяжешь… В память об Орсе!
Я машинально отхлебнул. Делать этого не следовало. «Мертвая голова» не поладила с кем-то из прародителей. Все странно смешалось: бездомные собаки, гроб Орса, бормотание Чета и текст страхового контракта – «Гео Оргель обязуется выплатить компании десять процентов от сумм, имеющих поступить в его распоряжение за текущую неделю, включая воскресенье, десятого сентября. Компания со своей стороны…»
– Пришлю в пятницу – у тебя будет впереди целый уик-энд!
Я залпом опорожнил бокал: для самооправдания на будущее. Если принцип будет нарушен, то в состоянии крайнего опьянения. Откуда-то издалека Чет протягивал мне толстый «Скриптос».
Я плюнул и расписался под красным штампом: «Расторжению не подлежит». По-моему, я вырубился лишь на две-три секунды, но, когда в глазах посветлело, стул напротив был пуст. «Друг Орса» исчез.
– Кофе! – скомандовал я в пространство. – Двойной!
Это был царский жест, но все равно по счету не расплатиться, а кофе вернул бы хоть способность соображать. Но на мое плечо ласково легла ладонь.
– Прежде алколиквид, Гео. А потом сколько угодно кофе.
Возвращение Чета удивило меня несравненно больше, чем исчезновение. Я механически взял стакан.
– Да тут зверская доза…
– Выдержишь. Зажми нос – и разом. К горлу заранее подкатывалась тошнота.
– Пусть хоть выдохнется.
– Ни в коем случае! Ты за рулем, а компания не должна нести убытки, – тяжеловесно пошутил он.
Ладно, зажмем нос и… Ой-ой-ой! Чет вытирал мне лоб и отпаивал чем-то горячим. Со второй чашки я начал различать вкус кофе.
– Молодцом, Гео. Худшее позади. – Он подозвал официанта и рассчитался.
– К сожалению, вынужден тебя покинуть. Срочное дело. – Он крепко пожал мою вялую руку. Глаза его погрустнели. – Вряд ли захочешь встречаться… потом. Но модель я пришлю.
Обернувшись, я тупо смотрел вслед. Дождь поутих, и сквозь широкое окно я увидел, как Киприан Чет по-хозяйски уселся в роскошный серый лимузин, стремительно взявший с места.
Вытрезвилка расползалась по телу, изничтожая молекулы алкоголя. Работы ей хватит еще минут на пятнадцать. Снисходительно-сочувствующий взгляд официанта поднял меня на ноги.
Дармоед в машине чинно вылизывал белый животик. Мы с ним немного поговорили и поехали домой. Путь предстоял неблизкий – либо через город, либо кругом, по автостраде «Ринг». Мы предпочли автостраду – меньше пробок и вони.
Если и дальше возить с собой кота, то моей славной репутации лихача конец. В первый день я два раза довольно резко тормознул, он шмякался оба раза с сиденья на пол и очень обижался. Теперь я езжу с оглядкой. Так мы двигались не спеша, по широкой дуге приближаясь к дому, где я жил уже восьмой год, а Дармоед – уже неделю.
Вдруг я понял, чего недостает в начале Дороги: там, где поворот налево и сторожка, должен впритык к полотну стоять холм. Тогда пейзаж за ним будет открываться постепенно, и даже мелкие детали заиграют, появляясь не скопом, а одна за другой.
Задумавшись о холме, я машинально поднажал, и довольно скоро мы приехали. Почти засветло.
– Ну, Дармоед, просыпайся. Вот уже и мост.
Слух отреагировал на опасность первым. Старый мост всегда отвечал «спидди» тихим слитным гулом. Сейчас нас встретила вибрация и какое-то дребезжанье. Потом я почувствовал, что едем мы как бы в гору. И только тут различил за дождем и сумерками щель впереди. Половинки моста на глазах расходились, задираясь вверх. Нога дернулась намертво зажать тормоз, но я представил, как Дармоеда расплющит о ветровое стекло, машину юзом вынесет к перилам, и мы обрушимся в канал.
1 2 3 4 5