Он победит этого йога и придёт за своими братьями».
Белые плантаторы и не стремились искоренить эти верования. Более того, они незаметно, исподволь подтверждали сам факт существования Каури. В «Евангелии для белых» мистер Джошуа Первый специально подчеркнул, что следует в воскресных проповедях очень аккуратно, время от времени, но не очень часто упоминать это имя. Причём, следовало говорить, что Каури ушёл бороться с богом, но» никогда не говорить, что он погиб в этой борьбе.
Это и понятно. Во все времена власть имущих устраивало такое положение, когда эксплуатируемая масса ожидает освобождения не за счёт борьбы, а от прихода какого-либо таинственного освободителя. Пусть себе ждут. Кого угодно: предков, Каури, мессию, второго пришествия! Лишь бы только не вздумали бороться сами, лишь бы не протестовали против существующего порядка вещей!
Поэтому пастухи, сидевшие у костра, нисколько не удивились, когда из темноты вынырнули Джо и Каури. Они молча подвинулись и дали место у огня вновь пришедшим. По знаку старого Джо Токану молодые пастухи принесли сыра и хлеба, кувшин с молоком. Потом Джо Куам удовлетворил их молчаливое любопытство, умалчивая о «Пасионарии». Он сказал просто «друзья». Не стал он останавливаться и на подробностях схватки у домика в горах.
Пастухи переглянулись. Они, конечно, не поверили ни одному его слову. Конечно же, такие одежды чёрные носят только в стране предков! — Но раз Джо не хочет об эхом говорить… Пусть будет так, как он рассказывает. С предками спорить нельзя! А Джо, несмотря на свой возраст, стал «предком», раз он пришёл из их страны.
Потом пастухи стали рассказывать о собственных делах. Перемежая свои слова присказкой:
— Да ты и сам знаешь! — (предки знают все), они все-таки сумели охарактеризовать обстановку на плантации. Мэри Куам как была господской поварихой, так и осталась. (Да и где найдёшь лучшую?) Старый хозяин в воскресной проповеди рассказал, что Джо покарал Бог — засыпал камнями (это лишний раз подтверждало, что Джо — из страны предков. Тем более, что он не рассказал сам, как упали камни, а просто сказал, что камни упали после того, как они ушли с того места). На плантации готовятся к свадьбе — внучка Старого Хозяина выходит за мистера Ричарда. Мистер Дуайт стал Старым Хозяином на дальней плантации…
Вопрос Джо о Питере вызвал изумление у стариков. Впрочем, они тут же про себя решили, что у белых и чёрных, по-видимому, разные страны предков.
— Массу Питера кто-то застрелил, а его отец, старый хозяин масса Роберт, тоже сразу умер, — ответили они, — Мистер Джошуа говорил, что «его поразил гром небесный». Только чёрные знают, что Питера убил масса Ричард. Чёрные очень жалеют их, и массу Роберта, и массу Петера. Они были хорошие хозяева. А массу Ричарда чёрные не любят…
— Свадьба будет через три воскресенья…
— Мэри Куам говорила, что мисс Сью шьёт платье…
— А мисс Сью плачет по ночам, она не хочет выходить за Ричарда.
Слезы мисс Сью нисколько не обеспокоили Джо и Каури. А вот то обстоятельство, что на свадьбу соберутся почти все плантаторы со всей Реки, их сильно заинтересовало. Правда, они ещё не знали, как лучше его использовать. У Каури, правда, возник план: в отсутствие основной массы плантаторов захватить их усадьбы. А потом захватывать в пути небольшие группки возвращающихся со свадьбы. План требовал детального обсуждения.
Каури подал знак Джо, и они стали прощаться. С пастухов взяли обет молчания. Оба прекрасно понимали, что старики не удержатся, но здесь им рассказывать было некому, а на усадьбе они старались появляться как можно реже.
Провожать их Каури запретил. Вскоре голубые комбинезоны растворились во тьме. Если бы пастухи видели, как они взмыли в воздух, они ещё больше уверились бы, что к ним приходили «люди из страны предков»!
8
Дюма никогда не отличался усидчивостью. Его живой, порывистый характер заставлял его вскакивать, бегать по кают-компании, жестикулировать…
— Сядь, остынь, — говорили ему. Он успокаивался, садился, чтобы через несколько минут снова вскочить.
Обсуждались варианты.
— План Каури мне нравится, — говорил Мванза. — Все уедут на свадьбу. На каждой плантации останется три—четыре, ну, пусть, пять человек плантаторов. Мы на вибролете прилетаем и забираем их…
— Как ты себе это представляешь?
— Очень просто. Прилетаем рано утром. Они только встали. Выходят во двор, а тут мы: «Ваше оружие. Пожалуйте в вибролет!» И все. Можно послать два вибролета: один не поднимет пятерых. Увезём их за лес — сюда слишком далеко. Высадим. Поставим охрану, чтобы не разбегались.
— Детский лепет! — отвечал Дюма. — На уровне мальчишки десяти лет! Пусть даже и удастся на трех-четырех плантациях… Это двадцать человек. Сколько охраны надо? Вот оно! Да и где-нибудь обязательно сорвёшься… Где-нибудь обязательно будет сопротивление… Убьют кого-то из нас… А ведь нас-то всего — тридцать семь человек, считая Джо и Мэри!
— Нас поддержат рабы! И охрану можно из них выставить.
— Чтобы нас поддержали рабы, нужна очень большая подготовка. Да я уже говорил об этом! Нужна подпольная организация. Большая, многочисленная… А вдруг где-то сорвётся… Что мы сможем сделать против тысячи вооружённых людей? Представляешь? Против тысячи.
— Отобьёмся. У нас — бластеры.
— А ты сам сможешь стрелять в людей? Пусть даже это — плантаторы?
— Я могу. У меня в памяти рассказы деда и прадеда. О Соуэто, о резервациях…
— А ещё кто сможет?
— Джо и Мэри. У них ненависти хватит на десятерых!
— Вот мы и пришли к самому лёгкому варианту: прилететь на свадьбу. Полоснуть бластером прямо из вибролета… Положить двести-триста человек… И женщин, и детей… Да у меня сама мысль об убийстве вызывает тошноту!
— Это у тебя… А у них? Они-то не постеснялись бы убить на месте и тебя, и Ингрид, и Оку… Да всех нас! И спокойно так… Даже пятка не зачесалась бы…
— В том-то и разница между нами и ними… Мы не можем убить человека…
— А если так, — предложил молчавший до сих пор Лемма, — они же не в доме… Джо рассказывал… Они — перед домом. Тут и ударить по психике. Со всего размаха! Поставим на чердаке динамики большие… И — на полную мощность — колокола! Колокола и трубы! Вроде бы труба архангела! А тут выходим мы с бластерами… И как котят всех забираем…
— И сколько нас выйдет? Десять, двадцать? А их — восемьсот! Конечно, среди них есть и женщины, и дети… Но, наверняка, найдётся десяток мужчин, которые будут стрелять…
— А мы поставим стереокамеры и спроектируем ещё сотни три, с оружием…
— Фантастика! фыркнул Дюма. — При свете солнца? Не пойдёт! Ещё в сумерках куда ни шло…
— Можно сделать усыпляющий газ, — подал голос Ндоло, — и усыпить всех. А тогда забрать оружие у них — раз плюнуть!
— Это уже что-то… Ну-ка, прикинь, сколько нужно газа? И как ты его получишь?
Ндоло забегал пальцами по клавишам.
— Нет, — с сожалением сказал он, — не получится. Надо около двух кубометров газа… А наша установка может дать только двести граммов в сутки…
— Жаль… Впрочем, это тоже не вариант. Вроде мы действуем их же методом… Из-за угла… Но все-таки газ ты понемножку делай… Вдруг пригодится где-нибудь…
— А если… — начал ещё кто-то, но в этот момент в кают-компанию ворвалась Ингрид:
— Франсуа! — закричала она Дюма. — Амрита сообщает, что она что-то нашла и просит срочно прилететь!
— Андрей?
— Она не сказала. Сказала только — пусть срочно вылетает. И пусть возьмёт сверхполный запас энергии. Слышимость очень плохая… Они тебя ждут, и она назвала цифры координат.
— Мой вибролет на ходу, капитан! — сказал Каури.
— И мой! — добавил Ежи…
— Нет, Каури, — решил Дюма. — Ты много летал вчера. Я полечу вместе с Ежи. Отдыхай пока. Когда вернусь, снова будем думать, что делать!

АНДРЕЙ И ВАЙЛИТ
Общество развитого коммунизма немыслимо без высокой личной морали каждого его члена, высочайшего уровня медицинского обслуживания и полной автоматизации производства… Автоматика уверенно войдёт в быт человека, во все области его деятельности.
Т. Маттикайнен
1
Ярко пылающий диск звезды медленно опускался за далёкие горы. Длинные тени неторопливо ползли по песчаной равнине. Вот они коснулись блестящей стрекозы вибролета, странно завалившейся на бок, и постепенно покрыли её целиком. Вскоре последние лучи сверкнули между отдалёнными вершинами. Некоторое время небо над горами ещё светилось, потом яркие краски заката потухли, и воцарилась ночь.
Тяжёлый, накалённый за день воздух устало прилёг к пескам, постепенно отбирая у них накопленное за день тепло.
Прошло несколько часов. Стало заметно холоднее. И только теперь внутри вибролета впервые слабо пошевелился человек. Он лежал — в кресле пилота, неудобно откинув голову на спинку. Тонкая струйка крови, начинавшаяся где-то под, волосами, застыла на левой стороне лба. Левая рука странно повисла вдоль тела.
Андрею грезилось, что он спит в палатке на берегу озера. Опять, как когда-то на Земле, Герман во сне навалился на левый бок и придавил руку, а Ежи ни свет, ни заря побежал купаться и не закрыл за собой вход. И теперь утренний холод обжигает не прикрытые одеялом ноги. Андрей слегка пошевелил ногами. Это не помогло. Тогда он пошарил рукой, чтобы нащупать конец одеяла, и одновременно попытался высвободить левую руку… И в тот же момент острая боль рванулась из предплечья, отозвалась в боку и голове, заполняя все его существо и заставляя забыть о холоде.
Глаза Андрея широко раскрылись. Почти прямо перед собой он увидел перекосившуюся приборную доску. Циферблаты светились.
И Андрей вспомнил все.
Маршрут подходил к концу. Уже скоро ожидался перевал, где он совсем недавно перелетел хребет. Мотор мерно гудел, жёлто-серые пески пустыни неторопливо проплывали внизу. Мёртвые, безжизненные пески. Гладкая, ничем не нарушенная поверхность: ни следа зверя, ни колеи от колёс. На Земле пески пустынь всегда Хранят какие-то следы, Здесь этого не было. Андрей ещё подумал, что летать в эту сторону больше не придётся. Хребет не пропускает влажный ветер с севера, и ничего интересного можно не ожидать.
Вот и перевал. И тут вдруг все нарушилось.
Откуда-то донёсся глухой, резкий, как выстрел, звук, как будто лопнул гигантский мяч, и тотчас же на вибролет обрушился вихрь. Он подхватил лёгкую машину как былинку, швырнул вниз и в сторону. С большим трудом Андрею удалось выровнять машину. Поток внёс вибролет в ущелье. Скорость ветра была такова, что Андрей и не пытался противостоять ей. Он попробовал подняться вверх, чтобы выйти из потока над ущельем. Машина тяжело повиновалась ему. И тут он увидел, что на крылышках и корпусе начала нарастать тоненькая корочка льда.
В кабине было сравнительно тепло. Снаружи же бушевал ледяной ветер. Убедившись, что вверх подняться нельзя, Андрей направил машину вперёд, по ветру.
— Только бы не врезаться в какую-нибудь скалу!
Сколько продолжалась эта круговерть? Наверное, долго. Бот, наконец, окончилось ущелье. Поток нёс тяжёлую непослушную машину вдоль хребта. Справа снова потянулись безбрежные пески.
— Там ветер должен быть послабее, — решил Андрей и стал потихоньку забирать вправо. Скоро он почувствовал, что ветер стал слабеть. Ещё немного… И это уже не шквал. Просто сильный, но довольно ровный ветер. Но тут…
Слеза, далеко от Андрея, так что он и не обратил на неё внимания, перед потоком встала громадная, почти отвесная стена. Ветер разбился о её грудь и рванулся в сторону. Стрекозу подхватило, швырнуло несколько раз, закрутило, закружило в разные стороны… Андрей помнил, что сильно ударился головой, и все исчезло…
Он снова посмотрел на приборы. Что это? У него включён автомат? Ни один вибролетчик его квалификации не сделал бы этого!
— Значит я, теряя сознание, переключился на автомат? Но программы-то я не вводил! Выходит, стрекоза летела по стандартной программе, выдерживая направление, принятое в момент включения!
Андрей взглянул на счётчик энергии и присвистнул: стрелка стояла на нуле.
— Хотел бы я знать, куда меня занесло… — пробурчал он.
Острая боль давно перешла в ноющее напоминание, но Андрей боялся пошевелиться ещё раз. Теперь, когда он понял, что же произошло, Андрей прислушался к ней. Ныло в левом боку, саднило в голове… Руки он не чувствовал. Он снова чуть-чуть шевельнулся. В боку и голове боль не изменилась, но стало дёргать руку. Он попробовал поправить её и… взвыл диким голосом.
— Плохи твои дела, Андрей-царевич, — проговорил он вслух. Так в детстве ему говорила мать, накладывая повязки на мальчишеские раны, — рука-то, скорее всего, сломана! Да и положение у вас, извините, не ахти какое! Искать вас тут не будут. Кто же предположит, что вибролет мчался сломя голову, куда фары глядят? Разве что попробовать радировать? Координат я, правда, не знаю, но попробую определить по приборам…
Очень осторожно, чтобы не побеспокоить левую руку, он поднял правую. Щёлкнул тумблер, но сигнала не было.
— Так, судя по всему, вы, дорогой Андрей Михайлович, врезались в рацию головой! Ах, как неосторожно…
Но тут чувство юмора ему изменило, и он даже застонал от злости и бессилия. Чувство неизбежности и безысходности овладело им. С большим трудом Андрей переборол это неприятное чувство.
— Ни черта! — сказал он, сжимая зубы. — К утру прорвёмся! Выйдет Бетти, — так они ласково называли звезду, — уйдёт проклятый холод… Да и аварийные таблетки у нас есть, так что от голода и жажды не умрём… Во всяком случае — не сразу… — и он проглотил таблетку. — Надо отдохнуть. — Сон пришёл мгновенно.
2
Лёгкий полусумрак рассвета осветил кабину и космонавта. Андрей приказал себе пошевелиться. Так, головой двигать можно. Ноги тоже сгибаются и разгибаются нормально. Вот только рука…
Но сидеть в кабине вибролета тоже не имело смысла. Скоро лучи Бетти снова накалят песок и металл. Лучше уж перебраться под вибролет. Хоть какая-то тень. А если ещё удастся натянуть брезент, то будет совсем хорошо.
Андрей сунул в карманы комбинезона аварийный запас — шоколад, сухари.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39