Как составной элемент природы, как часть ее, человек всегда лишь что-то «открывает», открывает то, что сама природа по-своему давно «изобрела». Искусственный мозг? Бог ты мой, да разве на протяжении последних ста тысяч лет мы уже не встречались с ним, по крайней мере в зачаточной форме! Календарь. Да любая книга. Простейшая машина. Все это варианты коллективного механического мозга. А уж с тех пор, как затикали первые механические часы, человечество пошло по этому пути гигантскими шагами. Достаточно упомянуть счетно-вычислительную технику, автоматически управляемые снаряды и ракеты и тому подобные устройства…
В самом деле, существует ли такой акт или процесс сознательной человеческой деятельности, который не имитировался бы каким-либо уже известным механическим устройством? Пожалуй, такого акта или процесса мы не нашли бы даже в прошлом, задолго до того, как мне удалось построить первую «кладовую памяти» на электронных лампах. Эта моя конструкция была простой имитацией пирамидальных клеток человеческого мозга. С тех пор важнейшей задачей стало достичь координации всех отраслей науки и техники.
Я разъяснил президенту, что необходимо добиваться широчайшего взаимодействия таких наук, как физика, электрохимия, биология, биохимия и неврология. Результаты миллионов опытов и исследований, ведущихся во всех странах, выводы и наблюдения институтов и отдельных ученых – все это нам предстоит собрать и обобщить. Это потребует времени и денег, больших денег. Но разве коллективные усилия, которые привели к созданию атомной бомбы, не показали миру, что все эти проблемы практически разрешимы?..
– И президент одобрил ваш проект? – спросил Ли.
– Нет! – Скривен нахмурился. – Сам он проекта не одобрил. Но у него хватило здравого смысла передать его в Генеральный штаб. Разумеется, там проект столкнулся с отчаянной оппозицией. Консерватизм военного мышления порой граничит со слабоумием. Горделиво почивая на лаврах прошлой войны, господа генералы даже возможности не допускали, что какой-то мозг способен с ними соперничать. Тем не менее генералам пришлось передать мой проект на экспертизу в «Союз американских ученых». Союз полностью согласился с моей оценкой опасности, грозящей стране в случае войны, и поддержал мои предложения.
Скривен умолк, вынул носовой платок и стер со лба легкую испарину.
– Это было как раз в год очередных президентских выборов. Решение по поводу моего проекта все еще висело в воздухе, и мне не оставалось ничего, как ждать. Ждать, понимая, что нет другой защиты от атомной бомбы, что на карту поставлена судьба нашей страны. В тот год я поседел, мои нервы совсем расшатались… Но потом… – тут все его тело напряглось, и он с силой ударил по подлокотникам кресла, – потом мы все же со з дали мозг-гигант !
Эти слова он почти выкрикнул, как триумфальный клич.
– И он действительно существует? – с сомнением спросил гость. – Я имею в виду его работу. Действительно ли он способен не только к анализу математических проблем, но и к формированию мыслей, как человеческий мозг?
– Понимаю ваши сомнения, доктор Ли, – продолжал Скривен; он уже вполне овладел собой. – Все это не так-то легко себе представить. Ведь сама идея для вас совершенно нова и к тому же я изложил ее довольно бессвязно и недостаточно подробно. Если мы с вами договоримся, – а я на это весьма надеюсь! – то в ближайшем будущем вы своими глазами увидите вещи, которые убедительнее всяких слов. Тем временем, чтобы дать вам общее представление о наших масштабах и показать, что речь идет не о пустяках, я позволю себе привести несколько цифр: первое ассигнование на «мозг», – разумеется, как на неспецифицированную часть общих вложений в военную промышленность – было произведено в начале 50-х годов. Размеры его равнялись одному миллиарду долларов. С тех пор нам еще дважды утверждали ассигнования, и оба раза на ту же сумму.
Гость сидел молча, но слушал с напряженным вниманием.
– Однако этих сумм хватило лишь на финансирование первых стадий в конструировании «мозга», – продолжал Скривен. – Нам удалось изготовить искусственную кору «мозга», состоящую из 90 миллиардов электронных клеток. Если принять во внимание, что кора головного мозга человека содержит 9 миллиардов клеток, то покажется, что сделано немного. Правда, наши синтетические или механические клетки лучше органических, но ненамного лучше. Таким образом, количество клеток «мозга» по сравнению с его человеческим прообразом обеспечивает нашему «мозгу» лишь десятикратное превосходство над обычным, средним человеческим. Будь это единственным результатом нашей деятельности, его следовало бы признать ничтожным: ведь мы всего вдвое превзошли возможности, скажем, одного гения. Даже удвоенная мыслительная способность гения не оправдала бы затрат в три миллиарда долларов!
И все же нам удалось существенно повысить коэффициент полезного действия нашей искусственной коры «мозга». Прежде всего мы полностью контролируем все внешние импульсы. Мы можем изолировать «мозг» от нежелательных раздражителей, которые оказывают столь отрицательное, отвлекающее влияние на работу человеческого мозга. Во-вторых, – и это главное – мы пользуемся большим числом волн различной длины, чтобы подводить к «мозгу» импульсы, поступающие из самых различных сфер восприятия. Даже человеческий мозг обладает способностью одновременно сосредоточиваться на разных мыслях, формирующихся как бы на различных глубинах сознания. Однако возможности человеческого мозга в этом смысле крайне ограниченны, тогда как искусственный мозг работает в диапазоне двух тысяч волн различной длины. Это значит, что «мозг» способен обрабатывать одновременно 2000 различных проблем. И, наконец, неутомляемость искусственного мозга позволяет нам успешно эксплуатировать его по 20 часов в сутки. Лишь остальные 4 часа мы тратим на текущий ремонт и уход.
Скривен, как бы в нерешительности, отвернулся от голубого пламени в очаге. Он готовился подвести гостя к окончательному выводу. Темные глаза ученого прощупывали собеседника, как хирургические зонды.
– Короче говоря, Ли, в настоящее время мыслительная способность нашего «мозга» соответствует умственной энергии 25 000 первоклассных человеческих интеллектов. Как ученый, обладающий фантазией, вы можете представить себе, что это значит…
Ли поднял голову. Напряженная работа мысли придала его худому лицу что-то сомнамбулическое, почти выражение экстаза. Он медленно произнес:
– Мыслительная сила 25000 первоклассных человеческих интеллектов? Этот умственный потенциал, пожалуй, равен мыслительным способностям Ньютона и Эйнштейна вкупе со всеми гениями, жившими на земле за все время, отделяющее первого от второго!.. Это почти абсолютное интеллектуальное всемогущество, его можно сравнить только с божественным всемогуществом!..
Скривен вскочил со стула и забегал по каменным плитам перед камином. Он с такой силой делал повороты, такими резкими были броски его атлетического тела, будто он ожидал нападения врага с тыла.
– Вы правы! Правы! – почти закричал он. – Мы обладаем могуществом, почти равным божественному… Но… попробуйте только представить себе, – тут он понизил голос, и в тоне его появился оттенок горечи, – попробуйте только вообразить, как злоупотребляют этим могуществом! Это поистине метание бисера перед свиньями! Скажу вам прямо, Ли, с ума можно сойти от всего этого, поверьте!
– Что вы хотите сказать? – Гость удивленно поднял брови. – Если такая сила существует, то как можно злоупотреблять ею? Она должна служить созидательным целям!.. Развитию науки, делу помощи человечеству… С таким интеллектуальным могуществом можно создать на земле новый, лучший мир!
Скривен резко остановился, словно застыл. Жестокая, саркастическая улыбка раздвинула его губы. Он указал пальцем на собеседника, словно обвиняя его в преступлении.
– Ага, вы – идеалист, не так ли? Себя я лет десять назад тоже считал идеалистом. Такие же мечты жили и во мне, когда я только начинал работу над «мозгом». Я мечтал создать могучее интеллектуальное орудие на благо человечества. Вам я могу сознаться: все эти оборонные проблемы я просто притянул за волосы, чтобы заинтересовать моей идеей влиятельные круги и добыть нужные средства. Ведь на чисто научные цели мне таких денег никто бы не дал… И вот, увы, наш искусственный «мозг», построенный на средства американских налогоплательщиков, стал пленником государства!
Лет десять назад я полагал по наивности, что армия потребует, ну, скажем, максимум половину мощи «мозга». Вторую половину я надеялся посвятить задачам научного прогресса во всех областях знания. Какое там! Наш «мозг» был сразу же целиком оккупирован всевозможными государственными ведомствами – армейским командованием, флотом, авиацией, десятком правительственных учреждений, вроде штаба президента, и гак далее и тому подобное. Они используют «мозг» только для разработки своих проблем, в том числе таких преступных и разрушительных, как бактериологическая война; или же эти проблемы убийственно мизерны по значению, вроде предполагаемого исхода каких-нибудь провинциальных выборов. А бывает, что дядюшка Сэм использует интеллектуальную мощь нашего «мозга» в интересах союзных иностранных правительств, разумеется умалчивая о том, каким образом получен соответствующий политический прогноз или вывод.
Словом, дай черту мизинец – он отхватит всю руку! До последнего времени правительство использовало «мозг» на все сто процентов только для собственных нужд. Я употребил все свое влияние, чтобы убедить армию в жизненной необходимости оставить хотя бы несколько волн определенной длины для усовершенствования самого «мозга». Эти господа не могут взять в толк, что наш «мозг» не простой механизм, не заведенная машина, раз навсегда построенная и законченная, но что он сам бесконечно развивается, обогащает свои ассоциации тем материалом, какой мы накапливаем в его памяти. Короче говоря, наш «мозг» учится ! А раз так, то его и надо учить , давать ему материал, полезный для самоусовершенствования…
Скривен нетерпеливо прошелся из угла в угол и остановился перед гостем.
– Вот это и должно стать вашей задачей, доктор Ли!
– Моей задачей! – испуганно воскликнул Ли. – Судя по тому, что вы рассказали, мне понадобятся недели, чтобы лишь войти в курс здешних дел. Пока я еще не усматриваю ни малейшей связи между моей работой и вашими…
Скривен мягко и успокоительно похлопал собеседника по плечу – так оглаживают испуганную лошадь.
– Вы все поймете… И очень скоро… Простите, одну минутку! – С этими словами он нажал кнопку. В дверях показалась фигурка Уны Дальборг.
– Что вам угодно?
– Пожалуйста, Уна!..
Видимо, она отлично усвоила код своего шефа. С приветливой улыбкой направилась она к одной из опорных колонн, открыла потайной шкафчик и извлекла оттуда глиняный египетский поднос с двумя бутылками – виски и содовой. Точными движениями искусного хирурга Скривен налил гостю побольше, себе – чуть-чуть.
– Уна, побудь, пожалуйста, немного с нами, – попросил Скривен. – Ведь я тебе еще ничего не говорил о том, почему решил пригласить к нам доктора Ли. Это будет и тебе интересно.
Молча опустилась она в кресло и стала ждать его пояснений.
– Ты уже знакома с доктором Ли, Уна. Но знаешь ли ты, кто он? Едва ли он согласится с моей оценкой, но я глубоко убежден, что это самый удачливый миротворед на всей нашей планете. Он положил конец одной из древнейших войн на земле – войне между двумя почтенными, доныне существующими земными цивилизациями. Дело в том, что между государствами муравьев и термитов в течение миллионов лет велась необычайно жестокая, яростная война. Велась вплоть до того момента, пока доктор Ли не нашел изумительное средство покончить с этим вечным спором. Что же он сделал? Ему удалось осуществить скрещивание обеих враждующих рас, и теперь создан новый вид «объединенных наций», мирный вид насекомых, именуемый «ант-термес пасификус Ли». Это делает вам честь, доктор Ли! Просто, не правда ли?
– Настолько просто, – иронически отозвалась девушка, – что так называемые миротворцы на международных конференциях сочли бы ниже своего достоинства рекомендовать подобный способ решения проблемы. Но как же вам практически удалось произвести такое скрещивание?
После некоторых колебаний гость ответил:
– Главные трудности исходили не от царицы термитов и не от маленького пугливого самца из муравьиного племени. Основная проблема заключалась в том, чтобы эта парочка соединилась вопреки яростному сопротивлению дворцовой стражи из отборных гвардейцев. Ведь насилие полностью исключалось. Пришлось обмануть бдительность стражи, контрабандой протащить муравьиного самца в спальню и спрятать его под царственным телом супруги.
Уна засмеялась.
– Совсем как у Шекспира. Ромео и Джульетта, а вы – в роли кормилицы.
– Совершенно верно, – подтвердил гость. – Играя свою роль в этом браке, я тоже поневоле вспоминал персонажей Шекспира. Однако задача состояла в том, чтобы не допустить трагической развязки.
– Как же вам удалось избежать ее?
– Действуя по способу самых отчаянных заговорщиков, мисс Дальборг. Сначала я напоил стражу-с термитами это нетрудно. Потом вскрыл ячейку, где они держат замурованную царицу. Я убил ее законного супруга и заменил своим кандидатом, обработав его мазью с подлинным термитным запахом. В термитной постройке королевскую чету кормят через крошечные отверстия. Чета никогда не соприкасается со своими телохранителями. Поэтому опыт удался.
– «И коль они не умерли, так здравствуют я ныне», – весело процитировала девушка.
– Боюсь, что нет, мисс Дальборг, – возразил Ли. – Такая штука, как счастье, вряд ли существует в вечном мраке термитных построек. Испытали ли супруги счастье – остается неизвестным, но связь эта была благословенной: спустя положенное время я стал крестным отцом 30000 маленьких «ант-термес», а теперь их у меня около миллиарда, на разных стадиях скрещивания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27