Мэрион Зиммер Брэдли: «Два завоевателя»

Мэрион Зиммер Брэдли
Два завоевателя


Даркоувер – 4



HarryFan Москва; 1997
Аннотация Книга популярной американской писательницы М.З. Брэдли внось переносит нас на планенту Дарковер. Королевство расспалось на множество мелких, враждущих между собой государств. Судьбу мира может решить один талантливый полководец. Кажется, никто не способен противостоять Барду ди Астуриену, особенно если на помощь призван его двойник из другой галактики — Пол Харел. Но самым сложным для героев оказывается разрешение личных проблем. Лишь пережив нравственное возрождение, они способны спасти королевство... Мэрион Зиммер БрэдлиДВА ЗАВОЕВАТЕЛЯ БЛАГОДАРНОСТЬ «Чинхил Макаран» — за первое стихотворение «Четыре и двадцать лерони», написанное в стиле «Колокол Кирремура», и Патриции Мэтьюз — за создание Ордена Меча и за совет одеть его в туники малинового цвета.
ПОСВЯЩАЕТСЯ ТАНИТ ЛИ —с напоминанием хорошо известного правила, гласящего, что среди нас нет победителей — ни бывших, ни будущих. Предисловие автора Подобно всем романам, посвященным освоению Дарковера, данная книга является самостоятельным повествованием, в сюжетном отношении не связанным с другими книгами серии. Однако для тех читателей, которым нравится следить за хронологией происходящих на Дарковере событий, сообщаю, что роман «Два завоевателя» относится к завершающему периоду Веков Хаоса, более известному под названием эпохи Ста царств.…Прошло около двух веков со времени правления в Хали и Тендаре Эллерта, лорда Элхалина. Эти события описаны в «Королеве бурь». Междоусобные войны, особенно с применением крайне разрушительного оружия, созданного с помощью матричной Матрикс — кристалл, усиливающий пси-энергию.

технологии, раздробили древнее государство на множество мелких королевств, суверенных городов, республик, самостоятельных вотчин, где безраздельно властвовали владетельные графы и бароны. Большинство этих образований были так малы, что простой народ посмеивался — стоит какому-нибудь повелителю взойти на холм, и он сможет обозреть не только свою землю, но и владения соседа.Были в те времена и здравомыслящие люди, которые жили надеждой увидеть родину единой. Они верили, что анархия в конце концов сменится господством закона. Одним из таких подвижников был Варзил, которого в народе прозвали Добрым или иначе — ларанцу Человек (мужчина), обладающий пси-способностями; женщину, наделенную такими способностями, называют лерони; «лерони» также обозначает и множественное число.

, из Нескьи. Противостоял ему знаменитый Бард ди Астуриен, или Волк с холмов Киллгард. Об их борьбе рассказывает эта книга. Пролог«Чужак» Пробуждение было трудным. Сначала за сомкнутыми веками поплыли цветовые пятна. Когда же Пол Харел сумел наконец приоткрыть глаза, то содрогнулся от страха — кошмары, так долго мучившие его во время погружения в эту мертвящую зыбь, опять начали выплывать из туманной, подсвеченной завесы. Каждый мускул, каждая жилочка нестерпимо ныли, словно зубная боль каким-то образом распространилась на все тело. Такого он даже с похмелья не испытывал. И ни единой связной, пусть даже глупой мысли… Только боль — сквозь нее наконец проступило лицо. Его лицо! Более того, до Пола донесся голос — его собственный, с едва заметной хрипотцой:— Кто ты, черт тебя побери? Случаем, уж не дьявол ли?..Может, это он сам, Пол Харел? Непонятно… Уж кто-кто, а он никогда ни в черта, ни в ад, ни в прочие штучки, выдуманные для того, чтобы заставить людишек повиноваться, не верил. Он, Пол Харел, всегда поступал так, как хотел.Он дернул головой и застонал от боли.«Ну, дела! Должно быть, я здорово нализался прошлой ночью!..»Пол, пытаясь повернуться, напряг мышцы и вдруг обнаружил, что способен двигаться, шевелить ногами. Он опешил: «Стало быть, меня вытащили из этой чертовой камеры?»Вот открытие так открытие!А может, ему это все привиделось? Может, снится, что его когда-то засунули в это тесное пространство, приговорили к забвению?.. А до того бегство из полицейского управления на Альфе, затем восстание на планете-колонии — он возглавил его. Далее тусклыми расплывчатыми кадрами приплыло воспоминание о последнем сражении: его соратники, то тут, то там падающие, сраженные залпами карателей. Потом смутно — плен, скорый суд, приговор и нестерпимый животный страх, когда его готовили к камере забвения.Навсегда!Это слово назойливо билось в мозгу. Жутко, гнусаво — навсегда… В обнимку с этим словом он и канул в немоту.Вспомнилось, что само ощущение ухода из жизни было безболезненным. В чем-то даже приятным… Подобным долгожданному сну, когда уже нет сил сопротивляться усталости. Лишь бы сомкнуть веки… Однако Пол боролся до последнего мгновения, до последней гаснущей в сознании мысли, до последнего слова. Навсегда? Нет, нет и нет!.. Ни за что!.. Пробуждения не будет — это ему было слишком хорошо известно.Задолго до того, как был приведен в исполнение приговор, вынесенный Харелу, правительство отменило смертную казнь. Тем самым наконец было разрешено одно из главных противоречий судебной системы. Слишком часто, уже после смертного приговора, всплывали новые факты и обстоятельства, подтверждающие, что казнен невиновный. Слишком громкую огласку приобретали подобные случаи, да и работники системы правосудия тоже были люди — каково им ощущать, что на их руках кровь невинного человека. Смерть придавала ошибке роковой, зловещий отсвет…Лучшим решением оказалась камера забвения. Заключенного надежно изолировали от общества, погружали в летаргический сон… и при этом в любой момент, стоило только принять решение, можно было вернуть его в общество. Теперь не было нужды тратить огромные средства на содержание тюрем, исчезала преступная среда, которая вконец ломала молодые души, народ перестал бунтовать. Приговоренного помещали в особое устройство, где он впадал в анабиоз. Там он старился и умирал, даже не осознавая этого… если не открывались новые факты по его делу. В этом случае осужденного пробуждали и возвращали к жизни.«Кого угодно, — подумал Пол Харел, — только не меня». В его случае ничего нового открыто быть не может. Его обвиняли в преступлениях одно тяжелее другого, — лучшим выходом, безусловно, была бы полицейская пуля. Тогда все было бы кончено. Но не повезло… утешало то, что в он уложил не менее десятка копов, так что в глазах общественности выглядел редкостным чудовищем, которому одна дорога — в камеру забвения.И никакой процедуры промывания мозгов!Тех, кто шел за Харелом, еще можно было подвергнуть реабилитации, превратить в послушных овец, называемых гражданами, которым все будет по нраву в этом новом прекрасном мире. Глупейшем из всех возможных… Только не его! Сохранить ему жизнь — значит бросить вызов обществу. Ну, и черт с ними!.. Он вспомнил, как во время процесса судья, все его адвокаты надеялись, что он, Пол Харел, в конце концов раскается, пустит слезу, попросит о снисхождении — тогда, мол, останется шанс приговорить его к реабилитации.Вот вам!.. Видали?.. Чтобы он согласился на промывание мозгов, на введение наркотических препаратов, способных смирить его нрав, на специальное обучение, после которого он станет ничем? Быдлом, способным только маршировать в общем строю или ходить в упряжке. Это они называют жизнью?«Вот вам еще раз!.. Благодарю покорно, но это не для меня. Я в вашей игре подыгрывать не намерен. Я знал, на что иду, и теперь сдюжу».Пожил он неплохо, размышлял Пол. По крайней мере весело. Вопреки вашим так называемым установлениям. В чем его вина, если он по природе не мог им следовать? То-то всполошились — никто из этих, послушных, представить не мог, что спустя столько лет может появиться человек, способный преступить через частокол законов. Вот так запросто нарушить их! Нарушать следовало только случайно или по неведению. Без всякого злобного умысла!..Плевать на них! Пол брал женщин, которых хотел, — в общем, и все прочее брал, не спрашивая разрешения. Но особенно любил лакомиться женщинами… Он никогда не занимался глупыми ухаживаниями, никогда не поддавался на уловки женщин, не старался подыграть им. Он был мужик — этим все сказано! Если они хотели иметь в постели настоящего мужчину, а не какого-нибудь паршивого слюнтяя или безмозглого барана, то вот он я! И нечего строить глазки! Да так да, нет так нет!..«Чертова баба и сдала меня полиции».Скорее всего ее подучила собственная мамочка — ты должна поднять шум, мол, он взял тебя силой; он перепугается, и его можно будет захомутать. Когда сдрейфит, тоща из него можно будет веревки вить, тогда он больше никогда не посмеет коснуться тебя, пока сама не скажешь — хочу! Не на того напали!.. Уж он-то прекрасно знает эту породу. Бабам ничего другого не нужно, как вдеть мужику кольцо в нос и водить его как верблюда. Ну что, голубка, доигралась? Даже под угрозой камеры забвения он никогда не будет подыгрывать. Она, верно, думала, что, выдав Пола, вновь получит его после реабилитации, когда можно будет потешиться, точно с домашним котиком.«Ладно, черт с ней! Я ей не завидую. Теперь до конца своих дней будет просыпаться по ночам и кусать подушку, вспоминая, что когда-то у нее был настоящий мужчина…»Пол Харел оторвался от воспоминаний, огляделся и обнаружил, что камеры забвения нет и в помине. Эта мысль не принесла успокоения, потому что Пол никак не мог понять, где же он находится.А может, действительно, женщина, побег, восстание, бой, падающие соратники всего лишь кошмар, доступный заключенному в тиски летаргического сна сознанию? И эта нелепая обстановка тоже продолжение сна? Непонятно, кто же смог извлечь его из камеры забвения?Он лежал на каком-то мягком тюфяке — нет, это был широкий матрац, застеленный шершавой, но чистой полотняной простыней. Сверху — толстые шерстяные одеяла, поверх которых наброшена шкура. Тусклый красноватый свет едва проникал внутрь. Чего? Пол огляделся. Кровать располагалась под балдахином, занавеси опущены. Подобную кровать он когда-то видел в музее. Он отдернул одну из занавесей. Комнату он видел впервые.В одном можно быть уверенным — по крайней мере, это не ящик забвения. Если, конечно, не считать, что все окружающее привиделось в дурном сне. Не похоже и на реабилитационный центр! Пол долго рассматривал вырезанное в толстой каменной стене арочное окно и усиленно соображал. Нет, это не Альфа и не Терра. Вообще все это не напоминает ни одну из планет Конфедерации, на которых ему доводилось побывать.Может, это Вальгалла или еще какой-нибудь чертог, куда попадают погибшие воины? В детстве он слышал легенды об этом. Все сходится — уж в последнем сражении он вел себя как герой. На суде объявили, что он убил восьмерых полицейских, а еще одного искалечил. Он вел себя как мужчина, а не как трусливый приспособленец, готовый ради куска хлеба и жалких удовольствий ползать на коленях перед сильными мира сего и хныкать, если лишить его малой толики удобств. Таким, конечно, не понять человека, желающего умереть несломленным.Как бы то ни было, это не камера — значит, все можно начать сначала. Однако он наг, как в ту минуту, когда его опускали в камеру забвения. Надо же, и волосы не успели отрасти, может, они успели постричь его — так заведено в этих хранилищах. Там даже бреют — кстати, щетина у него на подбородке месячной — не более — давности. Ну, может, чуть больше…Пол смелее выглянул из-за занавеси, осмотрел помещение. Полы, выложенные каменными плитками, кое-где лежат шкуры и изготовленные из выделанной кожи ковры. Мебели нет, исключая тяжелый, резного дерева сундук и кровать. В окно по-прежнему заглядывало исполинское багряное светило.Неожиданно сквозь чуть ослабевшую боль, терзающую голову, в памяти проступило еще кое-что. Прежде всего склонившиеся над ним лица. Нет! Сначала резкая вспышка боли, затем разряды голубовато-белых молний и только потом лица. Взирающие на него с огромной высоты. Откуда-то с небес… Потом краткое затмение, и вот еще одно лицо, уже совсем близко. Его собственное!.. Он как бы смотрел на себя со стороны — смотрел зло, надменно, как на чужака… В тот момент и послышался этот странный, с хрипотцой голос:— Кто ты? Уж не дьявол ли, случаем? Точно, это был его собственный, Пола Харела, голос. Как в старинных легендах… В них говорится, что, если тебе не повезет и ты встретишься лицом к лицу с самим собой — пусть у чужака будут и твои черты, твой голос, твои ухватки, — если, к несчастью, ты столкнешься с doppel ganger двойником (нем.)

, это может быть либо дьявол во плоти, либо видение, предсказывающее скорую и неминуемую гибель. Но если он, с точки зрения здравого смысла, мертв — ведь его же засунули в камеру забвения, а это, возможно, похуже смерти, — какую еще каверзу ему можно подстроить? Лишить жизни во сне — а в том, что все случившееся с ним не более чем сон, Пол не сомневался — глупо. А может быть, перед приведением приговора в исполнение его клонировали — то есть изготовили копию, и этой копии промыли мозги, реабилитировали и добились, чтобы это существо полностью пропиталось духом конформизма и стало таким, каким его хотели видеть?«Ты что-нибудь понял?» — спросил себя Пол и тут же коротко выругался. Чушь какая!..Но ведь каким-то образом его приволокли сюда? Кому это понадобилось, когда это случилось? Как? И прежде всего — зачем?Дверь скрипнула, отворилась, и в комнату вошел человек с его лицом.Нет, это был не просто похожий на него человек, не близнец… Он сам! У вошедшего тоже русые волосы, только отросли длиннее и были заплетены в тугую косичку, перевязанную красным шнурком. Пол никогда не носил волосы подобным образом, прическа двойника показалась ему чудной.Никто и нигде не одевался так, как был одет неизвестный, присвоивший его лицо. Короткий кожаный камзол, отделанный кожаными кружевами; под ним плотная темная длиннополая рубаха. Ниже выглядывали кожаные бриджи и грубые сапоги с высокими голенищами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64