– Я так долго ждала тебя, Локи…
– Я не Локи, я солдат короля Англии! – заносчиво от­ветил Августин, чувствуя предательскую слабость в коле­нях. Ноги совсем не держали, и он опустился на тропу.
Мягко ступая, пантера подошла к нему вплотную и принюхалась.
– Ты пьян, – сказала она с отвращением.
– Я пьян, – кивнул Августин.
«Ты пьян, а перед тобой очередное чудовище!» – вспыхнул в голове сигнал тревоги.
Между тем «очередное чудовище», продолжая приню­хиваться, ткнулось ему своей мягкой мордой между ног. Сигнал тревоги в голове разлился оглушительным звоном.
– Ты не Локи, – свирепо сказала пантера, подни­мая на него свои пронзительные азиатские глаза.
Прошла секунда, показавшаяся Августину дольше любой самой индуистской вечности. Затем пантера стремительно обрушила на его грудь когтистые лапы, приблизила оскаленную пасть вплотную к лицу Авгус­тина и прорычала:
– Кто ты?
– Я не Локи, – согласился Августин, с величайшим напряжением пытаясь унять дрожь в голосе. И, не най­дя ничего лучшего, сообщил: – Я тень, я свиристель, убитый влет…
Зрачки пантеры – совершенно человеческие зрачки – удивленно расширились
– Повтори! – разъяренно прохрипела она, обдавая его горячим, словно ветер пустыни, дыханием.
Августин, недоумевая по поводу ее возмущения, по­слушно пролепетал:
– Я тень, я свиристель, убитый влет, – и поспешно добавил: – Вообще-то я лейтенант сетевой полиции по имени…
Когда человек, пребывающий в ВР, называет свое имя, у него всегда возникает секундное замешатель­ство. Первая рефлекторная реакция – назвать подлин­ное, «земное» имя – всегда блокируется рабочей стан­цией Координационного Центра. Это нерушимый закон ВР – истинное имя актанта окутано непроница­емой тайной, и даже сам актант не имеет права, про­сто физически не может разглашать его. А свое «аватарное», виртуальное имя приходит в голову далеко не сразу. Но Августину так и не пришлось его назвать.


16

В тот момент, когда он уже собирался произнести «Джонни Джармуш», наступила непроницаемая тьма. Далекое солнце-сторожевик выключилось.
– Кто бы ты ни был – беги!!! – заорала пантера, убирая лапы с его груди.
Августин понял только одно – СНОВА ОПАСНОСТЬ. Окончательно трезвея, он вскочил на ноги. В его руках мгновенно оказался лук с вложенной в него стрелой. Ав­густин попытался включить инфракрасное зрение – чер­та с два. Проклятый Утгард вернул все-таки отнюдь не все базовые характеристики его аватара.
– Куда?! Куда бежать?! – спросил он у пантеры.
Вопрос не был праздным. В такой кромешной тьме нельзя было сделать двух шагов, чтобы не удариться лбом о ствол какого-нибудь райского апельсинового дерева. – Ну ты идиот, легавый, – проворчала пантера. – садись ко мне на спину.
Августин почувствовал, как в его йоменский гульф ткнулся теплый зад пантеры. Не задавая лишних вопро­сов, он оседлал свою новую знакомицу. И они понеслись.
Пантера, не в пример Августину, прекрасно видела во тьме. Она неслась по одним только ей ведомым тропинкам. Иногда, вся подобравшись, она перепрыгивала через пова­ленные деревья. Несколько раз под ее лапами раздавался плеск воды, и в лицо Августину летели брызги шампанского.
Их все-таки настигли. Из кромешной тьмы за спи­ной Августина совершенно бесшумно возникло нечто и вонзило в его спину стальные когти.
Мягкая плоть пантеры ушла из-под него, и Августин, чье тело разрывалось на куски от боли, с ужасом почув­ствовал, что несется в воздухе.
За спиной раздался чудовищный, леденящий душу надрывный вой сверла. В затылке Августина возникла крошечная точка новой боли. И она росла.


17

«ВР без боли – ничто. Без боли – значит без на­слаждения, без страха, без эмоций. Поэтому я сделал боль и положил ей меру. Если, пробив титановый панцирь, пробив кевларовую подкладку, пройдя сквозь одежду и кожу, в твою грудь вонзится меч Джирджиса и войдет в твое живое сердце, ты не только увидишь его, ты не только почуешь запах своей горячей крови, но ты испытаешь то, что должен, – боль. Очень сильную боль. Возможно, меньшую, чем испытывают в действи­тельности, ибо она будет изготовлена добрым компью­тером Координационного Центра, а не твоими злыми человеческими нервами, которые не знают пощады, – но это будет очень сильное, ха-ха, переживание. И, оч­нувшись среди океана липкого холодного пота в своей капсуле, ты поймешь, какое это прекрасное времяпро­вождение – жизнь».
Олаф Триггвассон. «Страннее, чем рай»


18

– Антропос, антропос… Какое это прекрасное вре­мяпровождение – жизнь, – раздался за спиной Авгус­тина флегматичный и вместе с тем жутковато-мечта­тельный голос. – Сейчас мы посмотрим, что там у тебя внутри.
Сверло вворачивалось все глубже. Похоже, его носи­тель был существом обстоятельным и никуда особенно не торопился.
Августина ждало долгое, мучительное, сводящее с ума – без шуток, если, не дай Бог, плохо сработают фильтры Координационного Центра, он мог вернуться в реальность безумцем, – совершенно не лезущее ни в какие ворота убийство до смерти.
По спине Августина струился слабый пока ручеек крови, когти болтливого мерзавца, казалось, вошли в его тело до самого позвоночника. «Момент минус де­сять», – сообщил Голос Неба.
Августин вышвырнул совершенно бесполезный лук.
Подогнув ногу к груди – это простое при нормаль­ных обстоятельствах действие теперь стало для Августина страшной пыткой, – он выхватил из-за сапога нож и ударил им наугад, стремясь перерубить сверло.
Но, увы, механический гад был сработан на совесть. С негромким лязгом нож отскочил от бешено вращаю­щейся стали.
– Беспокойный антропос… – констатировал его му­читель.
Вслед за этими словами блеснула яркая вспышка, и правая рука Августина, сжимавшая нож, полыхнула ма­линовым пламенем. На ее месте осталась лишь обуглен­ная культя.
– А-а-а-а-а!!! – завопил Августин, теряя остатки са­моконтроля.
– Хорошо, – мечтательно пробормотал киборг (со­мнений не было, это был именно киборг, аватар класса Джирджис, морф «Бешеный Макс»). – Очень хорошо. Ты приближаешься к Идеальному Катарсису.
Идеальный Катарсис придумали политические ко­миссары Социальной Республики Сол.
Идеальный Катарсис, как учил великий Кетцаль, это полное растворение через отражение и преломление че­ловеческой души в абсолютно гладких гранях Сердца Материи. Выражаясь проще, такая себе нирвана.
В Республике рекомендуется приводить к Идеально­му Катарсису через долгие и изысканные пытки.
Но отчего в электронных устах исчадия Утгарда вдруг прозвучали слова из лексикона извращенцев из Митгарда – этого Августин взять в толк не мог. Да и не пы­тался. Сверло медленно и уверенно продиралось сквозь его затылочную кость.
Кричать он уже не мог.
«Момент минус пять».
Киборг продолжал философствовать, но Августин уже не понимал его. Слова, фразы казались строками теле­грамм из потустороннего мира, да и сам Августин был уже на пороге истинного ада.
В голове расцветали пурпурные цветы. Над океана­ми крови парили уродливые бабочки, сотканные из огня, окурков, немытой посуды, смятых и расстрелян­ных тел, пустых шприцев и бутылок, автоматных гильз, поношенной одежды и рваных простыней.
«Момент минус один».
На поверхности кровавого океана появилась черная воронка.
По ее краям вились длинные рыжеватые стебли. Ав­густин падал в нее со скоростью метеора, падал и ни­как не мог упасть.
«Выключение».



Глава 3 АМУЛЕТ


1

Малинин появился снова лишь спустя два часа. За это время Пьеро успел проиграть хозяину дважды. Но он не расстраивался. Выигрывать в нарды у шефа – дурная примета. Это подтвердит кто угодно, в особен­ности же – сам Стальной Венедикт.
– Входи, – скомандовал президент компании ВИН, и умные двери пропустили просителя.
Малинин выглядел сконфуженным – словно школь­ник, ощущающий, что наказание неминуемо. От прони­цательного взгляда Щуро не укрылись мелкие капельки пота, выступившие на лбу у референта. А также пальцы левой руки, нервно сжатые в кулак.
– Ну что, любезнейший Шура, как там нарушите­ли? – поинтересовался шеф, складывая руки на животе.
Александр прекрасно знал, что вежливость шефа не предвещает ровным счетом ничего хорошего.
– Один из объектов уничтожен на границе Зоны Стабильности. Другой уничтожен на время. Добить не успели из-за планового выключения. Координацион­ный Центр отрубил его раньше, чем мы успели его как следует достать.
– Не понял? – переспросил Пьеро, играя кубика­ми на ладони. Он, похоже, плохо понимал, как это можно «не успеть» в таком плевом деле, как уничто­жение объекта.
Малинин пустился в сбивчивые объяснения:
– Объект номер два, полицейский, аватар класса Гильгамеш. Он проник в Зону Стабильности. Черт его знает как. Потом он обманул сторожевой бот и про­брался на остров. Там он вступил в контакт с объек­том Пантера, а когда мы…
– Что ты сказал?! – заревел Щуро, выскакивая из кресла. – Вступил в контакт с Пантерой или я ослы­шался?
– Так и есть, – подтвердил Малинин, бледнея.
– Может быть, он еще ее трахнул, после того как вступил в контакт? – спросил Щуро ледяным тоном.
– Насколько мне известно… То есть мне не извест­но, чтобы…
Щуро играл желваками и молчал. Никто не смел на­рушить тишину.
Пьеро налил в чашку тончайшего китайского фарфо­ра молока с экстрактом индийской конопли и чуть при­губил напитка далеких богов.
Малинин стоял по стойке «смирно». Глаза его слези­лись от страха. Он знал, что объект Пантера – слабость их ярого президента и что на содержание островного па­радиза компания тратит не менее одной двухсотой части своего годового оборота. То есть чудовищную сумму, ко­торую самому Малинину не заработать за всю жизнь. Наконец пауза была прервана:
– Дальше. Личности объектов установлены?
– Пока нет. Мы выяснили, что личность первого – того, который был убит, – установить невозможно. Он незарегистрированный пользователь, и в гражданской базе данных никаких записей о нем не содержится. Скорее всего, входит в ВР со своей мобильной станции. Ава­тар класса Джирджис. Ловок. Сообразителен. Интеллек­туальный индекс чрезвычайно высок.
«Локи», – шепнули губы Стального Венедикта. Его подчиненные не слышали его, но, даже если бы и слы­шали, это имя едва ли сказало бы им что-нибудь.
– Второй – полицейский, – продолжал Малинин. – Работать с полицейским сервером сложно, но мы уже сде­лали заказ. Наш человек сможет выяснить все, касающе­еся его персоны, к завтрашнему утру. Включая локализа­цию его капсулы входа.
Щуро опрокинул чашку с молоком, поставленную подле него услужливой рукой Пьеро.
– Если это требуется, можно поискать и дополни­тельную информацию, касательно его интимных пред­почтений, в том числе и насчет четвероногих… – зачастил Малинин, который из кожи вон лез, чтобы угодить шефу.
Глупость – худший советчик. Малинин был глуп. Он допустил чудовищную бестактность. Своей послед­ней тирадой он зацепил самую больную мозоль прези­дента.
– Послушайте, милейший, я хочу провести один эксперимент, – вкрадчивым голосом сказал Щуро, бросив на своего начальника охраны заговорщический взгляд. – Закройте глаза и не открывайте их, пока я не попрошу. Идет?
– Конечно, конечно, – с дрожью в голосе сказал Малинин и смежил веки. – Эксперимент – это хоро­шо, очень хорошо.
– Только не подглядывать!
Стальной Венедикт протянул к Пьеро открытую ла­донь, которая сразу же отяжелела – на нее лег «АПЛ-9». Автоматический пистолет Леонова, девять миллиметров. Любимая игрушка Пьеро. Щуро ловко сбросил пистолет с предохранителя и выпустил ровно две пули. Одна во­шла Малинину между глаз, а другая пробила правое лег­кое. Навылет.
Пьеро одобрительно покачал головой. Неплохо для человека. Он бы сделал то же самое. Но только чуть быстрее и чище.
Не успев ни вскрикнуть, ни испугаться, Малинин упал на пол, который скоро окрасился во все оттенки красного и серого.
– Теперь можешь открывать, – скомандовал своему референту Щуро.
Но Малинин не шевелился. Даже в предсмертных судорогах он выполнил бы приказание начальника и открыл бы глаза. Если бы они были.
– Не можешь? Так я и думал, – меланхолически за­метил Щуро, и послушное кресло доставило его прямо к окну, за которым не было ничего, кроме обыденного среднерусского пейзажа.


2

«…Иван, из России, и Жан-Поль, француз, гуляют по пляжу в окрестностях Ниццы. Все бабы, как одна, не сводят глаз с Жан-Поля и провожают его томными взглядами…»
Болтовня «Веселого Бадди» была первым, что услышал Августин, придя в себя под полифертиловым куполом капсулы. Голова его раскалывалась от нечеловеческой боли, кровь стучала в висках. Но хуже всего была чудо­вищная жажда – пересохший язык едва ворочался во рту.
«…Проходит день, два, на Ивана никто не обращает внимания. Ему завидно. Он просит Жан-Поля: поде­лись, мол, со мной секретом, как нравиться женщинам. Жан-Поль ему советует подложить в плавки картошку, и тогда, мол, все будет в порядке…»
Августин открыл матовую крышку капсулы и, стара­ясь обходиться без резких движений, дабы не раздрако­нить разрывающую череп мигрень, ступил на пол.
Томас был тут как тут. Он смотрел на Августина сво­ими проницательными собачьими глазами, и весь его вид выражал сострадание.
«…Иван делает так, как посоветовал Жан-Поль. Про­ходит неделя – никакого эффекта. Наконец он встречает Жан-Поля в раздевалке и злится: „Ты меня обма­нул!“ Жан-Поль окидывает Ивана критическим взгля­дом и говорит: „Так ведь картошку нужно было спереди подкладывать!“
Августин подошел к компьютеру. Спикер «Веселый Бадди» продолжал болтать как ни в чем не бывало.
– Послушай, Томас, я что, забыл его выключить? – в полном недоумении спросил пса Августин.
В его мозгу был отчетливо запечатлен тот момент до начала дежурства, когда он сказал «Веселому Бадди» «достаточно», а потом, немного погодя, выключил и сам компьютер.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9