"Ну, наконец-то и Пуговкин с нами!"
- От вас постоянно ждешь веселой байки, остроумной шутки. Вы от этого не устаете?
- На самом деле я веду себя совершенно по-другому. У меня нет задачи рассмешить. На своих творческих встречах я рассказываю о жизни, о работе в кино, на сцене, а в зале - хохот. Это уже другое дело. Но все равно я не смешу, я просто рассказываю о жизни.
- У ваших киногероев, я заметил, даже фамилии смешные: Пирожков, Кнопкин, Ложкин, Кукушкин, Горбушкин...
- Это, наверное, исходило от моей фамилии. Она не очень-то отличается от этих.
- А ваши многочисленные бытовые герои - завхозы, прорабы, чиновники они откуда? Все из реальной жизни? Подсмотренные?
- Конечно. Бытовые роли начались, пожалуй, с картины "Солдат Иван Бровкин". Я сыграл бывшего матроса Захара Силыча с тоже смешной фамилией Перышкин. Что-то наблюдал, читал, у кого-то спрашивал - собирал. Часто помогает оформление, особенно в сказках. Когда надевают корону, костюм сказочный - ты уже не Пуговкин, а немножко другой человек.
- Да, в образах сказочных русских царей вы неплохо смотрелись!
- Это не совсем моя стихия, но я сказки очень любил. Когда их снимал Александр Роу, я несколько раз прикоснулся к этому делу, и мне понравилось. Актер должен обладать необыкновенной фантазией, уметь погружаться в неведомый для себя мир, возвращаться в детство - не впадать, конечно, а возвращаться. Роу артистов так отмечал - если ты хорошо сыграл сцену, он говорил реквизиторше: "Луиза, налейте Михал Иванычу чайку". Так как он был заядлым чаевником, то считал, что таким образом он поощрял артиста. И как-то раз за чаем он мне сказал: "Михал Иваныч, а у вас разбойники лучше получаются!" Я ответил: "Александр Артурович, дело в том, что с разбойниками я встречался лично. Я их и сейчас вижу на улице. А о царях я знаю только благодаря литературе".
- От чего же вы отталкивались, играя царей? Ведь, насколько я знаю, Роу с артистами особо не возился, не разъяснял. Ставил задачу - и вперед!
- Видимо, подталкивало исконно русское начало, которое сидит в том же царе из "Варвары-красы..." или сказки "Огонь, вода и медные трубы". А российскому началу присущ где-то даже гротесковый юмор. Наверное, вот это решало.
- Вам и в жизни надели корону.
- Да. В Адлере был актерский кинофестиваль, и мои коллеги присвоили мне звание Короля кинокомедии. Вы знаете, это очень дорого, когда коллеги тебя признают. Для артиста это большое дело.
- Опять же мы возвращаемся к тому, что вся ваша творческая биография связана с юмором, с комедией. А на войне шутка спасала?
- Я ведь из того поколения человек, которое воспитали так: после объявления войны мы все пришли в военкомат и добровольно ушли на фронт. 1941-1942 годы - это Ельня, Смоленск, Вязьма - там было не до юмора и не до шуток, к сожалению. Юмор ко мне стал приходить в жизни позднее. Вот, например, Владимир Басов снимал первую свою картину "Школа мужества", я был около съемок веселым человеком, таким разбитным, говорливым, с юмором, "подковыривал кого-то", шутил. И Басов сказал: "На каждой площадке, в каждом фильме должен быть свой Пуговкин".
- По-моему, вы, действительно, не можете быть в тени. Даже в одной из самых первых киноролей - в фильме "Свадьба", где снимались знаменитейшие актеры, - вы не только не затерялись, но и запомнились.
- Когда война началась, 22 июня, мы снимали "Дело Артамоновых" - это первая моя эпизодическая роль в кино, я играл купеческого сынка. Сцена была интересная - я переплясывал на свадьбе главного героя. И во время этой пляски, когда ломилось все на столах, когда звучала музыка, все пели, танцевали, вдруг говорят: "Товарищи, остановитесь, сделайте милость поднимитесь в кабинет директора". Вся группа поднялась. В это время Молотов объявил, что фашисты напали на Советскую страну.
Это я к чему... Мне так понравилось сниматься, что после возвращения с фронта я снова пошел на киностудию. Мне предложили эпизодическую роль в "Свадьбе" по Чехову. Я оказался рядом с такими великими мастерами, как Марецкая, Мартинсон, Зоя Федорова, Гарин, Яншин, Грибов, Татьяна Пельтцер, наконец, сама Фаина Раневская... Вот сказать про них - это наши замечательные артисты - мало. Каждый из них тогда был личностью! Мне повезло. На одних только этих съемках было чему учиться. Я, скажу вам откровенно, за ними подсматривал, подслушивал, как они между собой общаются, репетируют, готовятся к съемке. Так что прошло очень много лет, и я все равно считаю, что моему становлению помогла картина "Свадьба".
Например, Зоя Федорова, когда приходила на съемку, говорила: "Здравствуй, курносый!" И я весь день ходил счастливый. Зоя Федорова! А потом, когда она вернулась из лагерей, вдруг стала моей партнершей. Мы с ней снимались в нескольких фильмах. А как танцевали в "Свадьбе в Малиновке"! "Приготовьтесь, фрау-мадам, я урок вам первый дам!.."
- Вас можно назвать водевильным актером?
- Я так не считаю. Но, скажем, в картине "Ах водевиль, водевиль", где я играю артиста Лисичкина, знаменитый режиссер Мачерет - учитель Юнгвальда-Хилькевича, который ставил этот фильм, - мне сказал: "Миша, понимаете, Табаков играет жанр другой - сатиру, а вы играете очень трудное... Вы играете водевиль". Но я об этом не думал. Я был естественен, думал о пластике, о музыкальности, о "зерне" роли...
- Но петь-то вы любите?
- Люблю. Но актерская судьба такова, что мне в кино по-настоящему не удалось спеть. У нас поют все время те, у кого слуха нет. Ну нет у него слуха, а ему говорят: "У вас вот тут романс идет..." А человек со слухом ходит вокруг и страдает. Я на своих творческих встречах немножко пою. Мне помогает гитарист. Романса два-три спою, и публику это так удивляет! В моих выступлениях есть даже такая рубрика "Моя неспетая песня".
- А "несыгранная роль" у Пуговкина есть?
- Почти все артисты говорят: "Свою главную роль я еще не сыграл". Я считаю, что это банальный ответ. Я живу в реальности, не жду никаких предложений, не мечтаю ни о чем - чтобы не было потом разочарований, переживаний. Я вижу много американских фильмов, там актеры в моем возрасте играют главные роли, и это замечательно. Потому что на зрелого артиста смотреть интересней. У нас с возрастом списывают сразу: "Ну, он уже свое отыграл!" Режиссеру такие актеры не нужны, потому что ему надо с ними работать, а работать с актерами надо еще уметь! У нас это теперь редкость. Мне один как-то сказал: "Михал Иваныч, я знаю, что вы репетировать любите. А я нет. Я люблю все свежее". Я говорю: "Я тоже, если это касается мяса или фруктов".
Мне дороги все мои фильмы, потому что я очень люблю свою профессию. А если говорить о жизни вообще, я делю ее на три периода. Первый период молодость, все легко и как-то беззаботно. Когда я пришел в "Дело Артамоновых", Рошаль спросил: "Петь можешь?" Я говорю: "Да". - "А плясать?" - "Конечно". Я все мог. А попробуют меня сейчас спросить, я отвечу: "Минуточку-минуточку... Надо подумать, приготовиться". Уже не то.
Второй период - зрелость. И человеческая, и, естественно, художественная. Это большой период, который для меня зря не прошел.
Ну и третий период я называю старостью. Это самый трудный период. Вот если его пройти красиво, с достоинством, с поднятой головой - это трудно очень, но это надо сделать. Это стоит включения всех эмоций, всего разума, всей воли. Этим я и занимаюсь сейчас.
- Странное название вашего третьего периода. Оно с вами как-то не клеится. Но если говорить о главном в любое время, то это, наверное, надежный спутник, человек, который может поддержать и направить. В "Центре Пуговкина" решающую роль играете опять же не вы, а ваш администратор, ваша жена.
- Я должен вам сказать, что очень рад, что возглавляет центр Ирина Константиновна Лаврова, и в этом центре я опять исполнитель. Но эту должность я люблю очень. Когда-то в молодости мне цыганка сказала: "Вы будете женаты три раза". Я ответил: "Ну не надо... Вы лучше скажите, сколько вам добавить, только не врите..." С первой женой я прожил 12 лет. Была любовь, но любовь была в шалаше, в период студии МХАТа. Потом мы расстались, и со второй супругой я прожил 32 года! Она была певицей, ее многие знали - Александра Лукьянченко. И когда она ушла из жизни, я был потерян долгое время.
В этот момент я встречаю здесь, в Ялте, Ирину Константиновну, сестру моего близкого друга, актера Юрия Медведева. Она организовывала концерты для артистов и предложила мне поработать с ней вместе. Я сопротивлялся, говорил, что не в настроении, но она меня уговорила, и мы стали работать. С тех пор я постоянно живу в Ялте, и наши рабочие отношения вылились в человеческие. У нас теперь своя семья. Так что цыганка-то права была! И гороскопам начинаешь верить. Читаешь: "В эту неделю у вас будут материальные затруднения..." Точно! И не только в эту неделю.
- А кем стали ваши дети? Вы не пытались оградить их от актерской профессии?
- Прежде всего, они стали людьми. Хорошими людьми. Это самое главное. Они работают в разных направлениях, в искусстве жертва лишь я. Я оградил их от этого: если талант есть, надо ему помогать, а выпускать на глаза изумленных зрителей посредственность - никому не нужно.
- Ну а что все-таки осталось недоделанным, недосказанным?
- Меня часто спрашивают - как я воспринимаю счастье. Для меня счастье в данный момент, когда я иду по набережной или по парку, и у меня ничего не болит. Я самый счастливый человек на земле. Это понимают те, кто доживает до моего возраста. Я ведь, в общем-то, уже одной ногой в "Красной книге". Многие мои друзья, великолепные актеры ушли из жизни. Начиная с Толи Папанова. Искусство-то беднее стало. После смерти этих могикан вышел на экран второй эшелон, а он не совсем готов взять это на себя и быть такой же мощью, как те были - и Евстигнеев, и Борисов, и Миронов и масса других актеров, которые очень рано покинули нас. И теперь я думаю - самое главное не стать злым, не стать завистливым, вот этого я избежал. Я нормальный человек. А ведь это очень трудно в искусстве выжить и остаться нормальным.
- Человек вы нормальный - это мы выяснили. А актер вы легкий? С вами легко режиссерам?
- Я легкий, потому что я всегда играл вторые роли. С такими актерами не очень считались. Но, в общем, я работал легко, а готовился трудно. Я много тратил на это энергии и, как результат, приходил всегда готовым. Кому какое дело, что ты не спал ночь, мучился, думал - это ты оставляешь за пределами съемочной площадки. Все капризы, придирки к неудобствам - это может себе позволить только премьер или героиня, на которых построен фильм, а Пуговкин тут рядом стоит, ждет своей очереди. "Ну-ка, давайте что-нибудь покажите, чтобы это было интересно!"
Сейчас я, может быть, уже сказал бы режиссеру: "Одну минуточку! Подождите, я выскажу свою точку зрения".
- Каково вам было узнать, что вашим именем названа одна из планет?
- Для меня эта новость, сами понимаете, стала полной неожиданностью. Шестнадцать государств утверждают название каждой безымянной планеты, а окончательное решение - за Америкой. За меня проголосовали единогласно. Накануне одному известному ученому было отказано в такой чести - плохо относится к своим коллегам. А их интересуют прежде всего человеческие качества.
- А где ваша планета находится?
- Где-то между Марсом и Юпитером. Международным Астрономическим Союзом мне выдан циркуляр Малых планет, где записано, что с 20 июня 1997 года планета за номером 4516 носит имя Михаила Пуговкина.
- Извините меня, Михаил Иванович, но все это кажется нереальным, сюжетом для какого-нибудь романа: деревенский мальчишка с тремя классами образования приезжает в Москву, поступает в престижнейшую театральную студию, становится народным артистом всей страны, надевает корону Короля кинокомедии и, в конце концов, получает собственную планету. Как в кино!
- Мне тоже это все кажется нереальным. Я никогда к этому не стремился. У Виктора Гусева есть пьеса "Слава". На всю жизнь мне запомнилась оттуда одна строчка: "Слава приходит к нам между делом, если дело достойно ее". Я, повторюсь, очень любил и люблю свою профессию. Я всегда был ей предан, и уж как результат, посыпались все эти награды и почести, которые я, конечно же, очень ценю.
Так что, если будете где-то поблизости у Марса или Юпитера, залетайте!

1 2