— Не тот ли Келлер — вроде Говарда Хьюза, владелец крупной фармацевтической фирмы?
Недовольная, что перебили, Сара нехотя кивнула.
— Этот. Вдобавок основатель центра «Орел-один», крупного научно-консультативного заведения с правым уклоном, располагается в штате Невада.
— Стало быть, Келлер главный элемент в этой, как вы выразились, «сети»? — спросил Филип.
— Отнюдь. Дело в том, что Келлер выставляться не любит. Лидер у них — сенатор Джеймс Харкорт Споу, от штата Арканзас.
— Вы смеетесь! — развеселился Филип. — Этот жалкий фигляр! Ведь это он стоял рядышком с Джорджем Уоллесом на ступеньках школы в Литтл-Роке тогда, в конце пятидесятых!
— В пятьдесят шестом, — уточнила Сара. — Это год моего рождения! — Филип прикинул: двадцать семь. Выглядит моложе. — Между прочим, — продолжала Сара, — сенатор Сноу вовсе не фигляр. С подчиненными он и в самом деле до смешного старомоден, но вместе с тем вот уже двадцать три года бессменно занимает сенаторское кресло. Даже мой отец воздавал ему должное. При всем своем оголтелом консерватизме Сноу все-таки удалось своими силами пробиться в Капитолий. В последнее время к его словам стали прислушиваться, это до смерти пугало отца… — Она осеклась, закусила губу, потом продолжала:
— Он самый страшный из консерваторов, к нему все нити сходятся, Келлер в том числе. Первый фармацевтический завод Келлера построен в двадцати километрах от городка, где родился Сноу.
— Все-таки я не вижу, какое это имеет отношение к «Десятому крестовому» и к тому, что вы похитили их мусор, — не сдержался Филип Он выкурил уже больше полупачки сигарет, и чем дальше, тем больше увязал в путанице перечисляемых Сарой имен и организаций.
— Вернемся к Билли Карстерсу, — продолжала Сара. — Изначально «Десятый крестовый» — его идея. Чтоб узнать это, мне пришлось немало потрудиться, рылась в старых подшивках «Сатердей ивнинг пост» и нашла там. Пятьдесят девятый год, это как раз тогда, когда Билли перекинулся от бродячего евангелизма к телепроповедям. Он выдумал организацию, нечто среднее между бойскаутами и воскресной школой, назвал «Десятый крестовый поход». Униформа, строевая подготовка плюс цитаты из Библии.
— Прямо гитлерюгенд! — вырвалось у Филипа.
— Совершенно верно! — кивнула Сара. — Но, видно, что-то у него не выгорело, и уже в шестидесятые в связи с именем Билли в газетах не мелькали упоминания об униформе и достижениях «Десятого крестового». И все же я старательно изучила деятельность всех организаций, с которыми связан Билли, в особенности «Фонда протестантов-евангелистов», ведущей в своем роде, которая даже телевыход имеет, передачу «Евангельский час». Эти «протестанты-евангелисты» включают в себя группку «Провинциальная миссионерская корпорация: „Американское наследие“. Та, в свою очередь, является владелицей двух крупнейших и доходнейших фирм, поставляющих средства Карстерсу: издательства „Гейтуэй“ и компании „XXI век: средства связи и вклады“. Последняя заслуживает особого внимания, так как если проглядеть перечень их земельных владений, нетрудно определить, что этому „XXI веку“ принадлежит все, что входит в собственность сегодняшней организации „Десятый крестовый поход“.
— Очень запутанно, — заметил Филип. Сара выгнула бровь.
— Для вас я только самую суть излагаю. Вы бы послушали, каким путем Карстерс выжимает доход из телевизионных передач и книжных пожертвований, уже точно голова пухнет! Да шут с ним. Главное, я нащупала связь между Стинбейкером и «Десятым крестовым».
— Прошу прощения, зачем вам это?
— Затем, что другого ничего нет! После папиной… гибели я стала проглядывать все его бумаги, дома и на работе. И нашла в мусорной корзинке в его кабинете…
Сара встала, подошла к письменному столику. Вынула из ящика блокнот и фломастер, принялась что-то чертить на листке.
— Там было множество смятых бумажек. Когда расправила, увидела вот это, символ «Десятого крестового». Такая эмблема у них на пиджаках, куртках, повсюду. Видали когда-нибудь?
Сара протянула Филипу блокнот.
— Сам — нет, но мне описывали, — сказал Филип, принимая блокнот из ее рук. Он смотрел на знак. Было в нем что-то зловещее. Что-то он напоминал, знакомое…
— Как свастика, — подсказала Сара, глядя на Филипа горящими глазами. — Ломаете голову, на что похоже, так ведь? — возбужденно продолжала она. — Вглядитесь, знак определенно напоминает свастику. Бумажки у отца были исписаны сплошь такими вот знаками, кое-где карандаш прорвал бумагу, с такой силой он черкал. Я спросила, как часто в Капитолии опорожняются мусорные корзины, мне сказали: ежедневно. Отец покончил с собой в субботу, около десяти вечера, я на следующий день поднялась в его кабинет в поисках какой-нибудь записки. Следовательно, эти каракули, эти знаки он выводил… всего за несколько часов до смерти. Он никогда не рассказывал мне про «Десятый крестовый», но перед смертью то и дело выводил их эмблему. Значит, должна же быть связь…
— Не слишком убедительно, — сказал Филип, возвращая ей блокнот.
— Ну, конечно, не слишком! А как насчет пятна крови в вашей мастерской? У нас с вами общая цель, мистер Керкленд!
— Которая приводит к копанию в мусоре!
— Я, мистер Керкленд, имею диплом историка. Даже подумывала стать археологом. И авторитетно заявляю вам, что во все времена из мусора извлекалось намного больше фактов о человечестве, чем из любого другого источника. Возможно, через десять тысяч лет Библиотека Конгресса превратится в прах, зато сколько останется свалок! Вот о чем я думала, отправляясь за мусором «Десятого крестового». Похоже, Баррингтон — их центр на востоке страны. Поэтому я проследила, когда и на сколько они сюда заявляются, улучила время и стащила мешки с мусором. — Сара с легкой досадой взглянула на Филипа:
— Если бы не вы, ни одна душа не узнала бы!
— Извиняюсь! — улыбнулся Филип. — Но раз уж так вышло, могу я предложить вам помощь в вашем расследовании?
Она серьезно посмотрела на него. Помолчав, произнесла:
— Хорошо. Только для начала советую пойти и оформить себе номер в мотеле, нам предстоит долго возиться.
Филип кивнул, поднялся. С ходу расставила все по местам, подумал он, улыбаясь про себя. Значит, содружество предстоит деловое. Он направился к двери.
— Да, кстати, — бросила Сара вдогонку, — не могли бы вы обзавестись менее вонючими сигаретами?
Глава 7
Филип устроился в соседнем с Сарой Поган номере. Когда он снова явился к ней, содержимое одного из мусорных мешков лежало на большом куске чистой полиэтиленовой пленки.
— Да уж, подготовились вы на совесть, — сказал Филип, кивая на пленку.
Сидевшая на полу Сара подняла голову, кивнула.
— Я воспитана в старых правилах. Люблю порядок и точность. Очень помогает.
— В мусоре копаться? — опускаясь на колени, язвительно вставил Филип.
Сара, насупившись, смолчала, продолжая рыться в куче. Содержимое первого мешка оказалось, на удивление, почти лишено пищевых отходов, не считая пустой коробки из-под порошкового молока и чуть зацветшего батона в пластиковой обертке. Филип отметил это вслух.
— Нормально, — сказала Сара, перебирая бумажки. — Насколько я знаю, это баррингтонское заведение использует новейшие методы закаливания. В том числе строжайшую диету. — Она расправила какой-то смятый листочек, с минуту рассматривала, отложила.
— Что это за новейшие методы закаливания? — спросил Филип.
Сара в раздумье опустилась на пятки, произнесла после паузы:
— Методы… Немало пришлось потрудиться, но я все же выведала, что этот «Десятый крестовый» создан, видимо, по образу и подобию всяких «дважды рожденных». Копаются в житейских делах, повсюду следят за нравственностью, подслушивают, подглядывают, вынюхивают. И вдалбливают повсеместно свою ортодоксальную религиозную мораль. Даже так называемые «христианские альтернативные школы» учредили. К тому же лезут в самую гущу молодежной преступности. Отсюда все самое интересное и начинается. Пооткрывали с полсотни «молодежных центров» в восточных штатах, причем в крупных городах, где хроническая безработица. Якобы для перевоспитания; на самом деле формируют там свои отряды.
— Не понял… — Филип прикурил от зажигалки, удобно привалился к спинке кровати.
— Вы бы лучше слушали, — пренебрежительно бросила Сара. — Я посетила один их центр, он неподалеку от меня, в Балтиморе. На Пратт-стрит, ближе к Иннер-Харбор: район притонов, да и только, киношки явно не для детей, все такое…
— Такое я видал!
— Переоделась, чтоб за свою сойти. Чтоб казаться нищей горемыкой, словно ищу спасителя. Меня приняли, все показали. Дом снаружи обшарпанный, хуже некуда. Зато на внутреннее оборудование денег явно не пожалели. Тут и превосходно оснащенный спортзал, и кафетерий, даже мебель какая-то, все что хотите…
— То ли Христианский союз молодежи, то ли Армия спасения? — вставил Филип.
— Вот-вот! Изучают Конфуция, читают, плюс к тому стрелковая подготовка, имеют свой электронный тир. Трудно поверить, посреди таких трущоб заведение, где тебе и науки, и спорт, притом ни цента из государственной казны!
— И каким же образом они публику набирают?
— А это по вечерам. Я их поблагодарила за экскурсию, а сама — шмыг в ресторанчик напротив, он круглые сутки открыт, села за столик. Пью кофе чашка за чашкой, сама наблюдаю. Около семи вечера дом замирает, но через час снова зажигаются окна, подъезжает пара автофургонов, в них садятся человек по десять ребят лет восемнадцати и старше. Потом свет гасится, фургоны уезжают.
— Какие, синие «эконолайны»?
Сара с удивлением уставилась на Филипа.
— Вы откуда знаете?
— Думаете, только вы сыскной практикой балуетесь? — улыбнулся он. — Ладно-ладно, продолжайте!
— И так три вечера подряд, — сказала Сара. — На третий раз я дежурила в машине.
— В «триумфе» посреди притонов?! — воскликнул Филип. — Да такую яркую игрушку за версту видать!
— Я что, идиотка, по-вашему? — возмутилась Сара. — Подруга в тот вечер работала, одолжила у нее «датсун». И как только фургон отъехал, пустилась за ним. Они прибыли в местечко неподалеку от Элктона, прямо у самой границы с Нью-Джерси. Бывшая ферма, они ее перестроили, понаставили бараков. Оттуда, где я укрылась с машиной, видно было не слишком хорошо, но мне показалось, эти парни, выйдя из фургона, построились, и их повели к баракам.
— Из чего вы сделали вывод о наличии центров вербовки и этих, как вы сказали, «новейших методах закаливания»? — фыркнул Филип. — Бросьте, Сара, ваша игра в стечение обстоятельств, попросту говоря, нелепа…
— Что у вас за манера все время перебивать? — взорвалась Сара. — Да! Веских доказательств у меня нет. Но разве все, что я рассказываю, не внушает подозрения? Недели две я ломала голову, как это понимать. И кое-что стало вырисовываться…
— Извольте просветить меня! А то ведь, сами сказали, нам еще всю ночь с этим мусором возиться.
— Просвещу! — буркнула Сара. — В этом самом Элктоне они отсортировывают тех, кто им не подходит. Через пару дней мне удалось проследить как следует. Каждый вечер человек десять-двенадцать, назавтра отбраковывается семь-восемь. Потом заявляется фургон с севера, с нью-йоркским номером, вывозит из Мэриленда тех, кто прошел проверку.
— Вы и за ним увязались? — спросил Филип.
— Естественно! И так очутилась здесь.
— И что теперь?
— Да ничего… Два дня уже тут. Купила в Баррингтоне бинокль, машину спрятала подальше за холмом. Пошла через лес, отыскала место, откуда хорошо просматривается монастырь. В нем днем и ночью окна зашторены. Не поймешь, горит внутри свет или нет.
— И вы решили подойти поближе… — не удержался Филип, которого начало занимать ее повествование, прямо-таки в духе Джеймса Бонда.
— Разумеется, нет! Вдоль карниза установлены телекамеры. Я разглядела шесть. Четыре неподвижны, две ходят вправо-влево.
— Прямо скажем, изощренно для богоугодного заведения! — сказал Филип.
— И я про то же! — кивнула Сара. — Поняв, что ближе не подойти, я и решила выкрасть у них мусор. Его выносят как раз перед тем, как они разъезжаются на несколько дней.
— Все-таки при чем здесь «новейшие методы закаливания»? Нет, я не цепляюсь, просто хочу понять ход ваших мыслей.
Сара пожала плечами, вытянула из груды желтый смятый листок, положила поверх отобранной кучки рядом с собой.
— Ни при чем. Но, втянувшись в это дело, я стала читать все, что можно, про религиозные секты, про всякие религиозные культы. И многое сходится, вплоть до ограничений в еде.
— Поясните, пожалуйста!
— Возьмем «мунистов». Тот же принцип. Ищут неприкаянных, отсекают их от родных и друзей, как правило, увозя подальше от дома, случается, что даже очень далеко. У «мунистов», кроме Нью-Йорка, два центра: уединенное поместье во Флориде и огромное ранчо в Калифорнии. Как только появляются новички, начинается система их полной обработки. Последователи Муна проповедуют его толкование Библии, его божественный принцип, вознося таким образом Муна в глазах его паствы. Так неустанно, день за днем, новичкам вдалбливается вероучение Муна, параллельно с этим ежедневное содержание белка в их скудной пище с каждым разом уменьшается, а содержание углеводов повышается. Неделя такой обработки, и конечный продукт — либо хиппи, либо фанатик новой веры. По завершении курса обработки Мун сколачивает из новообращенных группы, которые отправляются собирать отовсюду средства и вербуют новых сторонников, вырывая людей из родной среды. Сначала чем-нибудь приманивают, потом производят промывание мозгов, затем заставляют работать на себя. Так было и в секте «Харе Кришна», и у «Чад господних», пока их не изгнали из нашей страны.
— Да, подготовочка у вас солидная! — заметил Филип.
— Такая у меня профессия.
— И вы полагаете, что по этому же образцу действует и «Десятый крестовый»?
— С той только разницей, что их новобранцы все куда-то исчезают. Не видно, чтоб болтались толпами и собирали средства. А это настораживает не на шутку. Что происходит с этими людьми?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34