смеситель для раковины однорычажный
— Мне уже лучше, спасибо, — она с улыбкой благодарно смотрела на мужа. — Извини, дорогой, я не смогу сопровождать тебя. Что — то с сердцем совсем плохо…— О чём ты говоришь, конечно же, тебе нельзя никуда ехать! Мало того, я тоже останусь с тобой, — заявил Резник.— Нет — нет, — испугалась жена. — Мила обидится. Езжай, хорошо?— Но я не могу бросить тебя одну, — удивился он. — Прислуга вся отпущена, кроме Джонни. Но оставлять тебя с ним как максимум опасно, а как минимум — бесполезно.— Я побуду с Валей, — ответила жена, гладя руку Резника. — Давай, Толик, езжай скорее, ты и так опоздал. Мила будет дуться, зачем нам лишние скандалы в доме?В дверь постучала доктор, Валентина Назиповна. Она тут же стала щупать пульс у Любы и мерить ей давление.Резник поднялся с кровати. Он с гораздо большим удовольствием остался бы у постели жены, но Люба права. Мила страшно обидится, будет долго дуться и язвить. И журналисты тут же просекут, что знаменитый свекор певицы не был на празднике, раздуют из мухи слона, не упустят шанса позлословить.А с женитьбой Павла в доме наступили не самые лучшие времена. Вообще — то, говоря откровенно, они наступили гораздо раньше, но теперь, после того, как Мила вышла за Павлика замуж, этот дом из тёплого, тихого, радушного островка превратился в какой-то метрополитен. В доме постоянно сновали люди, устраивались какие — то приёмы. Мила не отказывала себе в удовольствии приглашать известных людей в любое время суток. Резник уже просил её о том, чтобы она сбавила обороты, потому что после работы ему хотелось отдохнуть в тишине, вместо того чтобы присутствовать на очередной вечеринке в собственном доме.— Вы отстали от жизни, — нагло заявила невестка, когда он её попросил об этом. — Пока человек тусуется, он на вершине. Но если он исчезнет со страниц светской хроники, то выйдет в тираж.— Пожалуйста, тусуйся, сколько душе угодно, но только не в моём доме, — вежливо попросил Резник. Он ещё хотел добавить, что люди, обожающие шумные светские мероприятия, как правило, заканчивают тем, что перемещаются на другую страницу газеты — уже в криминальную хронику. Но передумал, решил не обижать невестку.После этого Мила закатила Павлику грандиозный скандал. Она кричала, что Анатолий Максимович ненавидит её, выживает из дома. И что им с Павликом немедленно надо найти себе другое жильё.Павел, меланхоличный и аморфный, постоянно соглашающийся с женой, неожиданно отказал ей. И наконец-то запретил проводить свои дурацкие вечеринки в этом доме. После этого Мила опомнилась и бросилась с головой в творчество. Резник был рад: в доме воцарилась тишина. Но ненадолго. В одной из комнат, предназначенных для гостей, Мила устроила свою студию, и теперь с утра до ночи распевала свои дурацкие дешёвые песенки о любви.— Давай я подберу тебе помещение для студии, — осторожно предложил Резник. Он боялся, что Мила снова раскричится, и придётся улаживать отношения несколько дней подряд. Будучи очень спокойным человеком, Анатолий Максимович ненавидел домашние скандалы и боялся их. Они, словно вампиры, забирали у него энергию, и после бурных склок он чувствовал себя измученным, вымотанным, выжатым и больным.Мила, вопреки его опасениям, согласилась. Но сказала, что студию выберет сама. В результате ему пришлось оплатить год аренды огромного помещения в центре столицы. Мила плевать хотела на расходы, тем более что деньги были заработаны не ею.Но зато теперь в доме действительно стояла тишина. Правда, недолго она стояла. После сегодняшней презентации Мила сорвётся и снова устроит истерику. Особенно если он не поедет, а останется с женой.Резник вздохнул. Кажется, Люба пришла в себя, её жизни ничего не угрожает, рядом будет врач. Он съездит буквально на час, чтобы потрафить Миле, а потом быстро вернётся.Иначе этот дом снова будет в состоянии шока от криков невестки. Анатолий Максимович направился к машине, дверцу которой перед ним уже распахнул охранник.Ему было грустно. Как же так получилось, что его дом, его детище, стал для него почти чужим?
Жанна закусила нижнюю губу. В последнее время она часто так делала, когда злилась, причём не просто злилась, а впадала в бешенство. Она пыталась держать себя в руках, ведь она теперь — мать, и не к лицу ей кричать и ругаться, размахивая руками, словно деревенская клуша. К тому же она давно усвоила, чем тише твой голос, тем больше к тебе прислушиваются. Настоящий лидер — не тот, кто громче всех кричит и зовёт за собой, а тот, который скажет всего несколько слов, тихо, но веско, и соратники побегут за ним, почувствовав его силу и мощь. Жанне только что доложили, что несколько человек из Семьи работают на Курском вокзале. И не просто работают, торгуя чебуреками или помогая отъезжающим нести сумки к поезду. Жанна не видела ничего зазорного именно в такой работе, то есть настоящей: ты что-то делаешь, тебе за это платят деньги, платят за твой труд. И то нормально, ведь любая работа должна оплачиваться. Тем более после того, как Шахид ослабил позиции Семьи, и бизнес приносил всё меньше и меньше средств, не было ничего удивительного в том, что некоторые члены Семьи хотели подзаработать. Но дело оказалось вовсе не таким простым. Гарик, работающий в одном из ныне закрытых автосервисов, и Галиб, его приятель, вовсе не собирались тратить свои силы на обычный небольшой заработок. Они придумали нечто другое. Зачем напрягаться, когда можно получить большие деньги просто так? Они облюбовали себе кафе рядом с Курским вокзалом, и по вечерам сидели в нём, попивая дешёвый кофе из пластиковых стаканчиков. В это кафе редко заглядывали пассажиры, ожидающие поезда. В основном сюда заходили уставшие после рабочего дня работяги, проживающие в Подмосковье. До электрички у них оставалось время, которое необходимо было убить. Поэтому рабочие усаживались на неудобных пластиковых креслицах и потягивали либо пиво либо тот же кофе. Гарик с Галибом подсаживались к ним, заводили ничего не значащую, пустую беседу, и в подходящий момент подсыпали либо в пиво, либо в кофе лёгкий наркотик, от которого у человека начиналась сонливость, при этом он с трудом переставлял ноги и вообще переставал соображать, где находится, и что ему надо делать. Заглянуть такому человеку в сумку, выудить оттуда кошелёк и мобильный телефон, а потом ещё, прикрываясь желанием помочь новому знакомому добраться до электрички или туалета, незаметно снять с него золотые украшения, не представляло сложности. За вечер Галиб с Гариком могли обработать таким вот образом нескольких человек. Как правило, на следующий день после удачной охоты приятели не появлялись в кафе, опасаясь возможной расплаты за совершённое. Они приезжали на Курский вокзал не чаще двух-трёх раз в неделю, продолжая «обувать» наивных русских. Когда Жанна узнала об этом, она запретила им продолжать в том же духе. Гарик с Галибом клялись, что больше никогда и ни за что не появятся на вокзале, однако же не прошло и недели, как Жанне доложили о том, что они принялись за старое.Жанна не стала снова проводить с ними беседу о том, что весь бизнес Семьи постепенно легализовывается, и что это в интересах всех членов Семьи, в том числе и Галиба с Гариком. Тогда парни долго слушали её лекцию, согласно кивали головами, и она была уверена, что они всё поняли правильно. Оказалось, что она ошиблась.И что же, теперь опять говорить с ними, убеждать, просить, запрещать? Они её совсем не уважают, раз позволяют себе начхать на её запреты. Значит, разговаривать с ними бесполезно. Нормальный человек понимает всё с первого раза. А из-за двух выродков Жанна не собиралась подставлять под удар всю Семью. Она знала, чем могут быть чреваты вылазки любителей лёгкой наживы на Курский вокзал для всей Семьи. Поэтому она послала верного ей Ильхама проследить за той «сладкой парочкой». Ильхам вернулся поздно вечером, и рассказал, что сегодня те сняли большой урожай с двух молодых русских парней, которые зашли в кафе, будучи уже под градусом. Жанна решила, что этот случай подходит ей как нельзя лучше. На следующий же день, убедившись в том, что Галиб с Гариком залегли на дно, опасаясь возможной мести со стороны ограбленных, и на вокзал не собираются, Жанна вызвала ещё парочку доверенных людей вкупе с Ильхамом, и попросила препроводить Гарика и Галиба в то кафе. Парни сначала растерялись, потом попытались начать сопротивление, которое, впрочем, было моментально сломлено.Ильхам проследил, чтобы их доставили на место.Как и ожидала Жанна, вчерашние пострадавшие рыскали по вокзалу в поисках обидчиков. Обнаружив испуганных Галиба с Гариком в том же самом кафе, русские парни, онемев от наглости азербайджанцев, выволокли их оттуда, оттащили в маленький переулок, и выместили на них свою злобу. Несколько членов «Семьи», посланных на вокзал Жанной, молча наблюдали избиение земляков, но издалека. Никто и не подумал вступиться за парней. Единственное, что они сделали — это отвезли парочку в больницу, после того, как вчерашние пострадавшие, утомившись, нехотя оторвались от своих жертв. Галиб оказался в очень тяжёлом состоянии, и врачи сомневались в том, что он выживет. Гарику повезло чуть больше: у него был перелом руки, сильное сотрясение мозга, и сломанный нос, не считая гематом и ушибов на всём теле, равно как и отбитых почек.Мать Галиба, появившаяся у Жанны в доме, сказала ей:— Ты такая же жестокая, как и твой отец…Жанна вспомнила старую историю с курсантами военного училища, разгромившие один из принадлежащих Семье рынков. Отец Галиба подвернулся им под горячую руку одним из первых, и умер в больнице. Теперь женщина теряла и сына. Но Жанна не стала ей ничего объяснять. Она была уверена, что поступила правильно. Ведь из-за двух человек могла сильно пострадать вся Семья, политика которой, и внешняя и внутренняя, и так уже давно была ослаблена Шахидом, видящим перед собой только нефтяную скважину Резника, и больше ничего. Галиб с Гариком, во-первых, могли попасть в руки милиции. И привести ментов к Семье. А во-вторых, что ещё хуже, скорее всего они бы очутились в лапах местной мафии. Никто из другой группировки не стал бы разбираться, сами парни решили основать свой маленький бизнес, или их поставили на это место старейшины Семьи. Война сейчас Семье не нужна. Да и вообще, войны никогда никому не нужны. Они происходят лишь из-за денег. Правда, порой те, кто начинает войны, прикрываются красивыми лозунгами, которые звучат, например, так: «За свободу и демократию» или так: « Мы не рабы», или: «Оставьте нам наши права, нашу землю, и нашу культуру», но в результате в основе любой войны лежат только они, деньги, дающие силу и власть…
— Круто, — похвалил племянницу Саша Кравчук, известный в шоу-бизнесе цирюльник.Мила расцвела. Скупая похвала дяди значила для неё очень много, тем более что она знала, как Саша скуп на похвалы.Но вечеринка и впрямь получилась крутая. Вокруг толпились известные личности. Куда ни кинь взгляд — везде знаменитые физиономии. Певцы, актрисы, парочка продюсеров, весело болтающих друг с другом в промежутках между поглощениями блинов с икрой, модный бородатый писатель, весь вечер наливающийся финской водкой, кучка телеведущих, обсуждающих развод Брэда Пита и Дженнифер Анистон, стриптизёр Борзан со своей супругой — коллегой Милы, несколько известных моделей, крививших нос от щедрого угощения, и масса другого, не менее популярного и полезного для Милы народу.Мила Илиади, то есть попросту Людмила Ковалёва — в девичестве, а сейчас, после недавней свадьбы ставшая Людмилой Резник, светилась от счастья.— Я всегда знала, что добьюсь этого, — шептала она Кравчуку. — И вот, как видишь, сделала то, что хотела. Теперь я могу устраивать приёмы, теперь меня уважают и внемлют каждому моему слову, теперь на мои тусовки приходят все без исключения, даже те, которые раньше и в сторону мою не смотрели! Теперь меня называют певицей, и слушают мои песни, и никто из журналюг и не подумает назвать их дерьмом!Дядя внимательно посмотрел на неё, и промолчал. Ему не хотелось омрачать радость единственной племянницы и напоминать, что всё это стало возможным только благодаря деньгам её свёкра, который, кстати, даже не соизволил появиться на презентации.Мила внимательно пробежала глазами по залу ресторана, и не увидела Анатолия Максимовича. Зато увидела Павлика, стоящего у окна с бокалом шампанского. Когда она видела его в последний раз больше получаса назад, он всё также сиротливо стоял у окна, как неприкаянный.Мила с неудовольствием подумала, что муж совсем ей не подходит. Павел никогда не будет душой компании, никогда не сможет обратить внимание всех этих блестящих и состоявшихся людей на себя. Он был чужим на этом празднике, и совершенно не скрывал этого.Певица постаралась скрыть разочарование и злость, и направилась к мужу.— Улыбайся, — прошипела она ему в ухо, — сейчас нас будут фотографировать!Павел послушно растянул губы в улыбке и оставил свою ладонь там, куда её только что определила жена — чуть пониже талии Милы.Когда наконец фоторепортёры оставили их в покое, Мила повернулась к мужу и сбросила улыбчивую и счастливую маску.— Ну и где твои родители, чёрт возьми? — вполголоса прошипела она. — Я же просила их, говорила, как это важно для меня…Да и вообще, они просто обязаны быть здесь! В конце концов, не у каждого человека невестка — певица, записывающая новый диск!Павел молча пожал плечами. Ему нечего было ответить.Миле захотелось вырвать бокал с шампанским из его безвольных рук, швырнуть его об пол и заорать от отчаяния, но ей пришлось сдержаться. Если бы она так поступила, то уже на завтрашнее утро все газеты смаковали бы этот скандал. А Миле, только-только ступившей на скользкую и опасную тропу популярности, ни в коем случае не следовало так подставляться.И вдруг толпа немного расступилась, и показался свекор певицы, Анатолий Максимович Резник. Его охранники быстро рассредоточились по залу, закрывая вип-персону от постороннего общества.Мила, прихватив подол роскошного розового платья, расшитого стразами Сваровски, со шлейфом из страусиных перьев, бросилась к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Жанна закусила нижнюю губу. В последнее время она часто так делала, когда злилась, причём не просто злилась, а впадала в бешенство. Она пыталась держать себя в руках, ведь она теперь — мать, и не к лицу ей кричать и ругаться, размахивая руками, словно деревенская клуша. К тому же она давно усвоила, чем тише твой голос, тем больше к тебе прислушиваются. Настоящий лидер — не тот, кто громче всех кричит и зовёт за собой, а тот, который скажет всего несколько слов, тихо, но веско, и соратники побегут за ним, почувствовав его силу и мощь. Жанне только что доложили, что несколько человек из Семьи работают на Курском вокзале. И не просто работают, торгуя чебуреками или помогая отъезжающим нести сумки к поезду. Жанна не видела ничего зазорного именно в такой работе, то есть настоящей: ты что-то делаешь, тебе за это платят деньги, платят за твой труд. И то нормально, ведь любая работа должна оплачиваться. Тем более после того, как Шахид ослабил позиции Семьи, и бизнес приносил всё меньше и меньше средств, не было ничего удивительного в том, что некоторые члены Семьи хотели подзаработать. Но дело оказалось вовсе не таким простым. Гарик, работающий в одном из ныне закрытых автосервисов, и Галиб, его приятель, вовсе не собирались тратить свои силы на обычный небольшой заработок. Они придумали нечто другое. Зачем напрягаться, когда можно получить большие деньги просто так? Они облюбовали себе кафе рядом с Курским вокзалом, и по вечерам сидели в нём, попивая дешёвый кофе из пластиковых стаканчиков. В это кафе редко заглядывали пассажиры, ожидающие поезда. В основном сюда заходили уставшие после рабочего дня работяги, проживающие в Подмосковье. До электрички у них оставалось время, которое необходимо было убить. Поэтому рабочие усаживались на неудобных пластиковых креслицах и потягивали либо пиво либо тот же кофе. Гарик с Галибом подсаживались к ним, заводили ничего не значащую, пустую беседу, и в подходящий момент подсыпали либо в пиво, либо в кофе лёгкий наркотик, от которого у человека начиналась сонливость, при этом он с трудом переставлял ноги и вообще переставал соображать, где находится, и что ему надо делать. Заглянуть такому человеку в сумку, выудить оттуда кошелёк и мобильный телефон, а потом ещё, прикрываясь желанием помочь новому знакомому добраться до электрички или туалета, незаметно снять с него золотые украшения, не представляло сложности. За вечер Галиб с Гариком могли обработать таким вот образом нескольких человек. Как правило, на следующий день после удачной охоты приятели не появлялись в кафе, опасаясь возможной расплаты за совершённое. Они приезжали на Курский вокзал не чаще двух-трёх раз в неделю, продолжая «обувать» наивных русских. Когда Жанна узнала об этом, она запретила им продолжать в том же духе. Гарик с Галибом клялись, что больше никогда и ни за что не появятся на вокзале, однако же не прошло и недели, как Жанне доложили о том, что они принялись за старое.Жанна не стала снова проводить с ними беседу о том, что весь бизнес Семьи постепенно легализовывается, и что это в интересах всех членов Семьи, в том числе и Галиба с Гариком. Тогда парни долго слушали её лекцию, согласно кивали головами, и она была уверена, что они всё поняли правильно. Оказалось, что она ошиблась.И что же, теперь опять говорить с ними, убеждать, просить, запрещать? Они её совсем не уважают, раз позволяют себе начхать на её запреты. Значит, разговаривать с ними бесполезно. Нормальный человек понимает всё с первого раза. А из-за двух выродков Жанна не собиралась подставлять под удар всю Семью. Она знала, чем могут быть чреваты вылазки любителей лёгкой наживы на Курский вокзал для всей Семьи. Поэтому она послала верного ей Ильхама проследить за той «сладкой парочкой». Ильхам вернулся поздно вечером, и рассказал, что сегодня те сняли большой урожай с двух молодых русских парней, которые зашли в кафе, будучи уже под градусом. Жанна решила, что этот случай подходит ей как нельзя лучше. На следующий же день, убедившись в том, что Галиб с Гариком залегли на дно, опасаясь возможной мести со стороны ограбленных, и на вокзал не собираются, Жанна вызвала ещё парочку доверенных людей вкупе с Ильхамом, и попросила препроводить Гарика и Галиба в то кафе. Парни сначала растерялись, потом попытались начать сопротивление, которое, впрочем, было моментально сломлено.Ильхам проследил, чтобы их доставили на место.Как и ожидала Жанна, вчерашние пострадавшие рыскали по вокзалу в поисках обидчиков. Обнаружив испуганных Галиба с Гариком в том же самом кафе, русские парни, онемев от наглости азербайджанцев, выволокли их оттуда, оттащили в маленький переулок, и выместили на них свою злобу. Несколько членов «Семьи», посланных на вокзал Жанной, молча наблюдали избиение земляков, но издалека. Никто и не подумал вступиться за парней. Единственное, что они сделали — это отвезли парочку в больницу, после того, как вчерашние пострадавшие, утомившись, нехотя оторвались от своих жертв. Галиб оказался в очень тяжёлом состоянии, и врачи сомневались в том, что он выживет. Гарику повезло чуть больше: у него был перелом руки, сильное сотрясение мозга, и сломанный нос, не считая гематом и ушибов на всём теле, равно как и отбитых почек.Мать Галиба, появившаяся у Жанны в доме, сказала ей:— Ты такая же жестокая, как и твой отец…Жанна вспомнила старую историю с курсантами военного училища, разгромившие один из принадлежащих Семье рынков. Отец Галиба подвернулся им под горячую руку одним из первых, и умер в больнице. Теперь женщина теряла и сына. Но Жанна не стала ей ничего объяснять. Она была уверена, что поступила правильно. Ведь из-за двух человек могла сильно пострадать вся Семья, политика которой, и внешняя и внутренняя, и так уже давно была ослаблена Шахидом, видящим перед собой только нефтяную скважину Резника, и больше ничего. Галиб с Гариком, во-первых, могли попасть в руки милиции. И привести ментов к Семье. А во-вторых, что ещё хуже, скорее всего они бы очутились в лапах местной мафии. Никто из другой группировки не стал бы разбираться, сами парни решили основать свой маленький бизнес, или их поставили на это место старейшины Семьи. Война сейчас Семье не нужна. Да и вообще, войны никогда никому не нужны. Они происходят лишь из-за денег. Правда, порой те, кто начинает войны, прикрываются красивыми лозунгами, которые звучат, например, так: «За свободу и демократию» или так: « Мы не рабы», или: «Оставьте нам наши права, нашу землю, и нашу культуру», но в результате в основе любой войны лежат только они, деньги, дающие силу и власть…
— Круто, — похвалил племянницу Саша Кравчук, известный в шоу-бизнесе цирюльник.Мила расцвела. Скупая похвала дяди значила для неё очень много, тем более что она знала, как Саша скуп на похвалы.Но вечеринка и впрямь получилась крутая. Вокруг толпились известные личности. Куда ни кинь взгляд — везде знаменитые физиономии. Певцы, актрисы, парочка продюсеров, весело болтающих друг с другом в промежутках между поглощениями блинов с икрой, модный бородатый писатель, весь вечер наливающийся финской водкой, кучка телеведущих, обсуждающих развод Брэда Пита и Дженнифер Анистон, стриптизёр Борзан со своей супругой — коллегой Милы, несколько известных моделей, крививших нос от щедрого угощения, и масса другого, не менее популярного и полезного для Милы народу.Мила Илиади, то есть попросту Людмила Ковалёва — в девичестве, а сейчас, после недавней свадьбы ставшая Людмилой Резник, светилась от счастья.— Я всегда знала, что добьюсь этого, — шептала она Кравчуку. — И вот, как видишь, сделала то, что хотела. Теперь я могу устраивать приёмы, теперь меня уважают и внемлют каждому моему слову, теперь на мои тусовки приходят все без исключения, даже те, которые раньше и в сторону мою не смотрели! Теперь меня называют певицей, и слушают мои песни, и никто из журналюг и не подумает назвать их дерьмом!Дядя внимательно посмотрел на неё, и промолчал. Ему не хотелось омрачать радость единственной племянницы и напоминать, что всё это стало возможным только благодаря деньгам её свёкра, который, кстати, даже не соизволил появиться на презентации.Мила внимательно пробежала глазами по залу ресторана, и не увидела Анатолия Максимовича. Зато увидела Павлика, стоящего у окна с бокалом шампанского. Когда она видела его в последний раз больше получаса назад, он всё также сиротливо стоял у окна, как неприкаянный.Мила с неудовольствием подумала, что муж совсем ей не подходит. Павел никогда не будет душой компании, никогда не сможет обратить внимание всех этих блестящих и состоявшихся людей на себя. Он был чужим на этом празднике, и совершенно не скрывал этого.Певица постаралась скрыть разочарование и злость, и направилась к мужу.— Улыбайся, — прошипела она ему в ухо, — сейчас нас будут фотографировать!Павел послушно растянул губы в улыбке и оставил свою ладонь там, куда её только что определила жена — чуть пониже талии Милы.Когда наконец фоторепортёры оставили их в покое, Мила повернулась к мужу и сбросила улыбчивую и счастливую маску.— Ну и где твои родители, чёрт возьми? — вполголоса прошипела она. — Я же просила их, говорила, как это важно для меня…Да и вообще, они просто обязаны быть здесь! В конце концов, не у каждого человека невестка — певица, записывающая новый диск!Павел молча пожал плечами. Ему нечего было ответить.Миле захотелось вырвать бокал с шампанским из его безвольных рук, швырнуть его об пол и заорать от отчаяния, но ей пришлось сдержаться. Если бы она так поступила, то уже на завтрашнее утро все газеты смаковали бы этот скандал. А Миле, только-только ступившей на скользкую и опасную тропу популярности, ни в коем случае не следовало так подставляться.И вдруг толпа немного расступилась, и показался свекор певицы, Анатолий Максимович Резник. Его охранники быстро рассредоточились по залу, закрывая вип-персону от постороннего общества.Мила, прихватив подол роскошного розового платья, расшитого стразами Сваровски, со шлейфом из страусиных перьев, бросилась к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31