Анна Данилова
Этюд в розовых тонах

Часть 1
1998—1999 годы

1. Прогулка по зимнему лесу

Рената еще никогда не была так счастлива. И все, что происходило с ней в тот день, воспринималось ею с благодарностью. Она особо не задумывалась ни о чем, кроме того, что предстояло ей тем вечером. А ведь через несколько часов она будет совершенно свободна, она освободится от тяжелого бремени лжи, так сильно отравлявшей ей жизнь в последнее время. Она наконец-то посмеет разорвать опостылевшие путы и объясниться. Она ничего не боялась. Разве что случайно упасть и подвернуть ногу на лыжне, что случилось с ней однажды во время лыжной прогулки по лесу.
Она остановилась, чтобы перевести дыхание. Запыхавшаяся, с порозовевшими щеками и влажными кудрями, выбивавшимися из-под вязаной лыжной шапочки, осмотрелась. Вокруг нее был сосновый лес, засыпанный снегом, искрящимся под ярким декабрьским солнцем. А над головой – голубое чистое небо без единого облачка. Она обогнала свою подружку, Ирину Пчелинцеву, почти на целый круг и теперь с усмешкой смотрела, как та, выбиваясь из сил, пытается забраться на небольшой, скользкий пригорок, на котором стояла сама Рената. Да, она была, наверное, абсолютно права, когда говорила о том, что свежий морозный воздух и лыжи, сосны и солнце помогут ей справиться с навалившейся депрессией. Но никакой депрессии не было, скорее это было ожидание или отсутствие решимости. Но теперь все это в прошлом. Рената приняла решение, и теперь никто уже не остановит ее в стремлении внести ясность в свои отношения с мужем.
Она нагнулась, чтобы стряхнуть снег с ботинок, и нечаянно зачерпнула рукавом толстого свитера снежно-белую массу. Засмеялась, удивляясь приятным ощущениям. Снег освежал ее и немного охлаждал ее пыл.
– Э-ге-гей! – крикнула она что было сил, обращаясь даже не столько к приближающейся к ней Ирине, раскрасневшееся лицо которой становилось все более отчетливым, а ко всему миру, словно замершему в ожидании чего-то невероятного, счастливого. И тут из-за елок вылетел лыжник в сине-белом свитере и темно-синей шапочке, показавшихся ей знакомыми. Вдруг резкая боль разорвала ее счастье на множество мелких и теплых кровавых волокон… Рената упала на снег. Из раны в голове лилась кровь. В раскрытых глазах отразилось бледное зимнее небо…

2. Сестра

Виктор Кленов вышел из ворот тюрьмы и оглянулся. Первые несколько минут он не чувствовал ни мороза, ни ветра, пронизывавшего его худое тело. Он даже не почувствовал вкуса свободы, потому что запах тюрьмы въелся в кожу и мешал насладиться запахом высоких, поскрипывающих на ветру елей и сосен и черной, успевшей промерзнуть земли. Двадцать пятое октября, а как холодно. Двадцать пятое октября – ровно десять месяцев прошло с тех самых пор, как ему позвонили и сказали, что его жена, Рената, мертва. Десять месяцев в тюрьме без вины. Обычные для этой страны дела.
Он сплюнул, достал мятую пачку «Примы» и закурил. Идти ему было некуда. Квартира, где они жили с женой, была продана за долги, которые образовались (если верить дружкам-учредителям) после того, как для его освобождения были наняты аж три адвоката. Да только где они, эти адвокаты? Да и зачем было их нанимать и отваливать такие деньги, если до суда дело так и не дошло, а его, Виктора Кленова, без всяких адвокатов и так выпустили на свободу за недоказанностью обвинения. Все лжецы и предатели. Они ограбили меня, продали нашу с Ренатой квартиру. Сволочи.
Но у него не было сил даже на злость. Вся его сила растаяла за колючей проволокой вместе с последними надеждами нормально дожить свою жизнь.
Он не сразу заметил стоящую рядом с ним машину. Вернее, он не заметил, когда она появилась. Грязная темно-зеленая «четверка».
Виктор докурил и выбросил окурок. Вот только теперь он понял, насколько замерз. Ветер продирал его до костей, и тонкий свитер нисколько не грел.
Внезапно дверца машины открылась, и после некоторой возни из нее вышла женщина. Нескладная высокая брюнетка с сигаретой в зубах. Кожаная куртка, кожаные брюки, высокие кожаные коричневые ботинки.
– Привет. Ты Кленов? – спросила она совершенно бесцветным голосом, из которого невозможно было понять, издевается она над ним или одаривает своей симпатией.
– Я. Дальше что? – Ему вдруг стало трудно дышать.
– Меня зовут Наталья. Ты меня, наверное, не помнишь…
– Нет, не помню. Кто вы? От кого?
– Ни от кого. От себя лично. Я – твоя троюродная сестра. Может, помнишь нас, Агранатовых? Мы жили долгое время в Балтийске, после смерти отца мать уехала с моим братом в Сызрань, а я вернулась сюда. Вот узнала о тебе и решила встретить. Ты не рад?
– Агранатовы?
Фамилия эта не говорила ему ровно ни о чем. Хотя в Балтийске действительно много лет жила двоюродная сестра его матери, у которой было двое детей, сын и дочь, и дочь действительно звали Натальей.
– Значит, ты – дочь двоюродной сестры моей матери, которая вышла замуж за военного и уехала в Балтийск? Но зачем ты здесь и зачем тебе я?
– Просто так.
– Просто так только кошки рождаются. Мне никто не нужен. А тем более утешители.
– Это я купила твою квартиру. – Она сделала паузу, глубоко затянулась дымом и выпустила его через ноздри, как мужчина. – Там все осталось по-прежнему. Разве что появилась еще одна зубная щетка.
Вот от этих слов Кленов побледнел. Кожа его покрылась мурашками. Он ослышался, верно.
– Ты купила мою квартиру?
Она молча кивнула.
– Но как тебе это удалось?
– У меня были деньги, и я купила ее без проблем. Мне хотелось, чтобы ты вернулся туда и жил там, как и раньше.
– Жил? Но…
– У меня никого нет, – решительно оборвала она его и втянула, пряча от ветра, свою маленькую голову в ворот куртки. – У тебя – тоже, я полагаю. Не так ли?
– Что ты хочешь?
– Я хочу, чтобы мы жили вместе.
– Но я никогда не смогу стать твоим любовником. Я больной физически и нравственно. Думаю, тебе не пришло это в голову, когда ты покупала мою квартиру и строила относительно меня какие-то планы.
– Я – тоже больна. И физически, и морально. Мы с тобой инвалиды и должны заботиться друг о друге.
– Я не понимаю. Что это, в тебе взыграли запоздалые родственные чувства, которых никогда не было, во всяком случае, по отношению ко мне? – Его уже начинала раздражать эта девица, запакованная в кожу. – Может, объяснишь?
– Судя по рассказам моих родных, ты неплохой парень. Как раз такой, какой нужен мне для того, чтобы начать новую жизнь.
И вдруг он все понял.
– Ты имеешь в виду мой бизнес? Так его больше нет. И денег тоже нет. Я не смогу выкупить у тебя свою квартиру. Все развалилось, взорвалось, превратилось в прах. Я нищ, и у меня за душой ни гроша. – В груди у него что-то задрожало, и голос готов был сорваться на крик. – Я даже не представлял себе, где буду сегодня ночевать. У меня найдутся лишь силы для того, чтобы утащить тебя за собой на дно, понимаешь? Я не тот человек, которого ты себе нарисовала. Я уже не мужик, а так, одна оболочка. Не защитник.
– Но ты знаешь, как заниматься бизнесом, у тебя опыт, – невозмутимо продолжала она. – Кроме того, ты – порядочный человек и не станешь подличать и жульничать со своими.
– Я понял: ты собираешься открыть здесь дело, и тебе нужен человек, которому ты могла бы довериться?
– Все правильно.
– Но ведь ты совершенно ничего не знаешь обо мне. Ты встречаешь меня возле ворот тюрьмы. Разве тебе это ни о чем не говорит?
– Говорит. О том, что тебя продержали в клетке по подозрению в убийстве твоей жены, Ренаты, которую ты не убивал.
– А откуда тебе знать, убивал я ее или нет?
– Я даже знаю, что в тот день, двадцать пятого декабря, была убита не одна Рената, но и ее подруга, Ирина Пчелинцева. Что они были застрелены в лесу пистолетом той же марки, что и у тебя, и пистолет не нашли. Послушай, Виктор, к чему ворошить прошлое? Я верю, что ты никого не убивал и что тот парень в свитере – не ты. Поедем домой, а то я совсем замерзла. Дома и поговорим. Я приготовила ужин, тебе понравится.
Кленов пожал плечами и сел в машину.
Когда она открыла дверь, он сразу же почувствовал запах Ренаты. Ее духов, ее кожи и волос. Вся квартира была пропитана ароматами ее кремов и духов, горячего теста и ванили. Рената была женщиной в полном смысле этого слова и заполняла свою жизнь до предела женскими штучками. Она постоянно меняла свою внешность, красила волосы во все цвета, ее туалетный столик ломился от косметики, а шкафы – от нарядов. Она была красивой, капризной, упрямой, ленивой, самолюбивой, эгоистичной, жадной до удовольствий, но все это не мешало Виктору любить ее и удовлетворять ее растущие потребности. Рената нигде не работала и объясняла это желанием познать себя. Она была увлекающимся человеком и постоянно чем-то занималась. То училась всерьез вязать и покупала дорогие немецкие журналы по вязанию. То надумала рисовать и скупила в художественном салоне все холсты и подрамники и сразу же пустилась писать маслом натюрморты с луковицами и тыквами, бархотками и виноградом. Когда же краски и холсты в доме кончились, она занялась скульптурой, привезла откуда-то белой глины и стала брать частные уроки у одного известного в городе скульптора. На полках ее мастерской, в которую она превратила их супружескую спальню, появились маленькие бюстики неизвестных Виктору женщин и мужчин, затем – крохотные копии роденовских скульптур. Некоторое время она училась на дизайнера и потратила кучу денег на ремонт их огромной квартиры. По ее проекту прорубались и выламывались стены, возводились дивные арки, стелился паркет, натягивались потолки, драпировались стены и устанавливались сделанные на заказ светильники… Виктор, возглавлявший в то время фармацевтическую фирму и большую часть суток проводивший в своем офисе, так и не успел высказать жене свое восхищение по поводу ее бурной деятельности и вслух оценить ее талант и энергию. Она погибла, так и не услышав этого от него. Их отношения в последние полгода сводились лишь к взаимным упрекам и придиркам. Рената отказывалась спать с ним, была с мужем подчеркнуто холодна и на все вопросы Виктора по поводу этой странной метаморфозы, происшедшей с ней, такой страстной и жадной до ласк женщиной, отвечала многозначительным молчанием, смысла которого он так и не понял… У нее не было любовника, к которому ее можно было бы приревновать, это Виктор знал наверняка, так как нанимал даже частного детектива, чтобы тот проследил за женой. Получалось, что она его просто разлюбила. Хотя и продолжала жить с ним под одной крышей…
Он замер на пороге, вдыхая родной запах квартиры, и вдруг представил себе Ренату, спешащую ему навстречу и вытирающую руки о передник. Она так и не решилась нанять домработницу, а потому все по дому делала сама. «Привет», – услышал он несуществующие слова, нечаянно всплывшие из его далекого, десятимесячной давности, прошлого и вызвавшие в нем настоящую бурю. Он не ожидал такого поворота событий, и тот факт, что его привезли к нему же домой, в ту самую квартиру, которую он давно уже считал для себя потерянной, вызывал в нем смутное чувство тревоги и одновременно спрятанной где-то поблизости большой лжи.
– Я понимаю, какие чувства ты сейчас испытываешь, но тебе придется немного поработать над собой, чтобы ты не ждал появления в этих стенах Ренаты, – вдруг услышал он и обомлел. Его новоиспеченная сестра читала, похоже, мысли. – Предлагаю тебе пройти сначала в ванную, там приготовлено все необходимое для мужчины: полотенце, все для бритья, лосьон и даже белье. Наденешь халат. Твой халат. И приходи на кухню. Поужинаем.
На ужин были пельмени, и Виктор, обжигаясь, съел довольно много, пока не понял, что пора остановиться. Он знал, что значит переесть после столь долгого почти что голода.
– Виктор, осторожнее. – Наталья положила ему руку на плечо. – У тебя еще будет возможность отъесться. Я готовлю хорошо, а потому ты быстро наберешь вес и поправишься. Если ты не заупрямишься, мы положим тебя в хорошую клинику, где ты сможешь пройти полностью обследование и немного подлечиться. – И сразу же, без перехода, продолжила: – Твои друзья предали тебя. Поверили в то, что ты убил Ренату. Но это уже их проблемы. И за то, что они продали мне твою квартиру, им тоже придется отвечать. А что с твоими накоплениями?
Виктор сидел напротив совершенно незнакомой ему женщины и смотрел в ее темно-синие глаза, силясь понять, почему ему так спокойно с ней. Неужели она права, и в нем пробудились родственные чувства? Неожиданно в нем проснулась злость и стала расти внутри его. Злость на всех, даже на Ренату, которая невольно предала его, уйдя из этой жизни.
Когда Наталья повторила свой вопрос относительно его накоплений, он словно очнулся и посмотрел на нее с недоумением.
– Накопления? А разве мои счета не арестовали?
– Конечно, нет. С какой стати их бы арестовали, если ты не совершил никакого преступления. Ты никому не нанес материального ущерба. Разве твои адвокаты не просветили тебя относительно этого?
– У меня не было адвокатов. Вернее, приходили какие-то типы, представившиеся адвокатами, но они по большей части лишь разводили руками. Они, словно сговорившись, объяснили мне, что вытащить меня из тюрьмы не представляется возможным по той причине, что мне предъявлено очень серьезное обвинение, и что все улики указывают на то, что это именно меня видели в лесу в тот день.
– Ты имеешь в виду того лыжника в сине-белом свитере и темно-синей шапочке?
– Да. В деле имеются показания свидетелей, которые видели в посадках Ренату, Ирину и мужчину точно в таком же свитере, как и у меня.
– Я немного знакома с твоим делом…
– И как же тебе это удалось? Ходила к следователю?
– Да. Я пришла к нему с открытым забралом, предъявила документы и сказала ему, что не верю в то, что это ты убил Ренату. Попросила его рассказать об этом деле, о том, где и при каких обстоятельствах были обнаружены трупы Ренаты и ее подруги.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2