Разве что нарочно. И тоже – принципиально. Помнишь, когда тебе было... Да ладно, какая теперь разница, сколько тебе было лет, когда ты отправилась со своим одноклассником в путешествие на поезде? Сорвалась и поехала. Тебя разыскивали, что называется, с собаками... Нашли в Балашове. В какой-то грязной гостинице, в клопах... Ты спала, и у тебя на лбу сидел клоп... Так нашей маме сказал милиционер. А рядом спал твой перепивший дружок. Забыла? А я тебе напомню... Потом еще была история. Отправились с подружками в ресторан, и ты заявилась домой только через три дня. Я тебя тогда чуть на части не разорвала – такая была злая, думала, тебя убил маньяк. Между прочим, я могла бы рассказать обо всем твоему муженьку, вот бы он удивился! Но ты как-то быстро остепенилась после того, как встретилась с ним. Быстренько так ребеночка сделали, купили квартиру, дачу... Все чин-чином. Я все ждала: вот сейчас моя сестричка сорвется, уже пора, ты же периодически срываешься и падаешь в пропасть... Ан нет! Ошиблась я. Сергей крепко держит тебя в своих руках. Думаешь, я завидую? Нет. Просто удивляюсь, до чего же люди бывают близоруки. Это я о Сергее...
Ладно. Устала я вспоминать прежние обиды. Все равно все позади, и ты вряд ли увидишь меня, а если и увидишь, то не скоро. Должно пройти какое-то время, чтобы я поняла наконец, что произошло. Все как в тумане... Если бы ты сейчас увидела меня, то не поняла бы, отчего я плачу. Да оттого, моя дорогая сестричка, что мне обидно, что умер мой мальчик, что моего Лешку посадили по ошибке и он там сгнил... Хотя, конечно, ему помогли умереть. Я даже знаю, за что его убили. Вот черт, вино заканчивается. Знаешь, винишко – ничего особенного, а так дорого стоит! Мне Юрген купил. Сейчас его рядом нет, иначе я не писала бы тебе это письмо. Ладно. До встречи. Вернее, до следующего письма, если я его, конечно, напишу.
Поцелуй за меня мою драгоценную племянницу Валентинку. Она у тебя – прелесть... Вся в тетку!
Твоя Сима».

4

– Ну, что случилось? Испугала меня прямо... – Ольга стояла на пороге, вся розовая, свежая, на длинном меховом ворсе капюшона сахарился снег. На лице – недоверчивая улыбка: мол, зачем позвала?
– Пойдем, – Валентина помогла ей раздеться и потащила к себе в комнату. По пути им встретилась няня Вика, державшая на руках маленькую Геру. Девочка засыпала, держа во рту соску от бутылки с молоком. Вика прижала свободной рукой палец к губам – потише, пожалуйста. Валентина кивнула головой, и они с Ольгой, дурачась, на цыпочках, прошли мимо.
– Гера растет прямо на глазах, – шепотом сообщила свои наблюдения Ольга. Она тряхнула головой, белые волосы рассыпались по плечам. Голубой свитер, голубые джинсы.
– А ты как всегда – просто картинка, – искренне восхитилась подругой Валентина. – Ладно. Ты есть хочешь?
– Нет. Меня мама заставила две котлеты съесть.
– А чай, кофе?
– Да ладно тебе со своим кофе! Выкладывай, зачем позвала. Заинтриговала!
Ольга улыбнулась, и Валентина залюбовалась ее белыми крепкими зубами. Хотя знала, что и у нее не хуже. Но ведь это же Ольга – подружка. И такая хорошенькая! Удивительно только, почему, когда они бывают вместе, да хоть на катке, больше внимания парни уделяют Валентине. Разве они не любят натуральных блондинок?
Она думала об этом, словно не решаясь обратить свое внимание на то, ради чего она переполошила подружку. Позвонила и сказала, чтобы та срочно приехала – дело жизни и смерти!
– Оля, сядь, успокойся.
– Да я вроде спокойна... – Ольга уже откровенно смеялась, словно до нее стало доходить, что ее пригласили просто так и ничего особенного не случилось. Да и что могло случиться в спокойном течении жизни добропорядочной семьи? У Геры разболелся животик? Или Валентина купила себе джинсы, а они расползлись по швам?
– Ты помнишь мою тетку... Симу?
– Да кто ж ее забудет-то? – Лицо Ольги сразу стало серьезным. – А что? Снова письмо? Требуют, чтобы ее привезли сюда, в Москву?
Она была посвящена в семейную тайну – так Валентине было проще пережить эту семейную драму.
– Нет. Даже не знаю, как тебе и сказать... Ладно, иди сюда, смотри на экран.
И Валентина показала ей первое письмо от Симы.
– Ничего себе! – Ольга смотрела на подругу широко раскрытыми глазами. – Это как же понимать?! Ты родителям говорила?
– Там же ясно написано – родителям ничего не говорить.
– А... понятно. Думаешь, это розыгрыш? И не хочешь лишний раз трепать маме нервы?
– Я ничего не знаю. Обратный адрес – непонятный. Я ничего в этом не смыслю. Она приглашает меня в Германию. Понимаешь, у тебя долго был отключен телефон.
– У меня телефон упал в ванну, теперь чинят.
– Так вот. Посоветоваться мне было не с кем. Тебя я не нашла и решила проверить – действительно ли кто-то хочет, чтобы я поехала в Германию? Хочешь посмотреть нашу переписку?
– Вашу переписку?! А что, были еще письма?
– Я написала ей, что не могу вот так просто взять и сорваться, она должна понимать, какие у меня строгие родители, и все такое. Я предложила такой вариант: я говорю родителям, что еду, предположим, в Турцию. Скажу, что устала заниматься, хочу отдохнуть и так далее. Придумаю какой-нибудь горящий недорогой тур на неделю. Словом, я ей намекнула: у меня небольшие денежные проблемы, и я не могу вот так запросто отправиться неизвестно куда без денег и без знания языка.
– И что? – Ольга смотрела на Валентину широко раскрытыми глазами. Вот теперь она была по-настоящему заинтригована. – Что она тебе ответила?
– Что хочет выпить мою кровь...
Ольга аж отшатнулась от нее. Как-то вся сникла и посмотрела на подругу нехорошим взглядом.
– Ты дура, что ли, Валька?
– Да пошутила я. Чтобы разрядить обстановку. А она мне ответила вот что. Читай.
На экране появилось письмо.
«Здравствуй, Валентина! О деньгах не переживай. Раз ты в принципе согласна приехать, надо форсировать события. Поскольку у меня еще пока нет германского подданства и я не могу прислать тебе приглашение, чтобы ты получила шенгенскую визу, для меня это сделает одна моя знакомая. Ее зовут Люлита Крафт. И вообще, она – мое доверенное лицо, на нее во всем можно положиться. Ты буквально на днях получишь конверт с официальным приглашением от Люлиты, пойдешь в посольство Германии, и тебе в течение дня выдадут визу. Надеюсь, с паспортом у тебя все в порядке? Теперь – что касается денег. Ты пишешь, что хочешь поехать с подругой, Ольгой, которая знает язык. Что ж, это отлично. Думаю, что вам двоим две тысячи евро на дорогу хватит. А когда приедешь, я дам тебе еще. Это теперь для меня не проблема. Только моя основная просьба остается в силе: пожалуйста, не посвящай родителей в свои планы. Они ни за что не отпустят тебя ко мне...»
– Ты написала, что собираешься приехать со мной? Ты что, с ума сошла?! – зашептала Ольга, оглядываясь на дверь, словно боясь, что ее услышат. – А ты меня спросила?
– Да говорю же тебе, я переписывалась с ней, чтобы проверить, действительно ли кто-то заинтересован в моем приезде. А для этого надо было придумать какие-то препятствия, условия. Как видишь, моя тетка вроде бы действительно жива и готова принять нас обеих.
– Может, она еще и денег прислала? – усмехнулась Оля, глядя на Валентину с подозрением.
– В том-то и дело, что прислала. Написала об этом предварительно, отправила через «Вестерн Юнион», сообщила код. Смотри...
Валентина достала папку с документами, раскрыла ее, и там, среди бумаг, Ольга увидела красивые купюры.
– Оля, решайся! Ну, чем мы рискуем? Деньги у нас есть. Приглашение будет. Да, кстати, потом она прислала письмо, в котором попросила указать наши паспортные данные. Понимаешь, все вроде бы серьезно.
– Да, Валентина, с тобой не соскучишься! Но звучит уж больно заманчиво. Деньги-то мне родичи дадут, это не проблема. Но что я им скажу?
– Про Турцию! И своим я скажу, что собираюсь в Анталию. Оля, прошу тебя... Хотя сразу скажу... Сомневаюсь я, что это Сима. Но если это даже не она, то, может, некто, кто знает, что с ней случилось?
– Не Сима? Но кто же тогда?
– Или, может, Сима... не знаю. Она такая авантюристка... Может, она просто хотела, чтобы все думали, что ее нет в живых, а на самом деле развила бурную деятельность...
– ...ограбила банк, к примеру, так?
– Я не удивлюсь. Вот только непонятно, зачем ей я? Но, согласись, человек, приславший деньги, натуральные, подлинные деньги, действительно ужасно хочет, чтобы я приехала. Значит, это важно. И я должна ехать. Если ты боишься, мне придется искать кого-то другого. Но ты – моя самая близкая подруга. К тому же ты видела Симу.
– И главное – я знаю немецкий, так? Если бы не знала – не позвала бы меня?
– Оля...
– Да я все понимаю, – Оля миролюбиво положила ей на ладонь свою теплую руку. – Заманчиво, заманчиво... Ладно. Паспорт у меня с собой. Да и в телефоне все мои данные есть, сейчас я тебе напишу... Рискнем, отправим и будем ждать приглашение. А в посольстве у мамы знакомые, думаю, с визой проблем не будет. На сколько – на неделю?
– Попросим максимум – на месяц-полтора. Всегда ведь сможем вернуться.
– Значит, Анталия? – Ольга подмигнула ей.
– Или Мармарис. Главное, чтобы там тепло было.
– А в Германии в этом году зимой снега почти нет... и тоже тепло, – мечтательно проговорила Ольга. – У мамы знакомый только что вернулся оттуда, говорит – как жаль, что не остался в Берлине на Рождество.

5

По субботам семья всегда собиралась у Ульрики. Юрген, Сабина и три дочери – Керстнер, Ирис, Ева. Ульрике было приятно, что ее сноха, Сабина, с самого первого дня их брака с Юргеном называла ее мамой. И вообще, Ульрике всегда нравилась Сабина. Приятная, любезная и очень добрая женщина. И если бы Сабина не была ее снохой, то она бы ей, просто как женщине, никогда не пожелала бы такого мужа, как Юрген. Он всегда был грубым со всеми. Сначала это испытывала на себе Ульрика, его мать, теперь Сабине приходится терпеть. А это редкий дар – не обижаться на тирана-мужа и любить его таким, каков он есть. Юрген – высокий жилистый брюнет с черными бровями, крупным носом и тонкими губами. Когда он злится, губы поджимает, и они становятся почти невидимыми. Сабина – розовощекая, полненькая, невысокая женщина с милым и открытым лицом, голубыми глазами. У нее почти нет бровей. Маленькие, словно вишенка, губы. И маленький блестящий, словно смазанный маслом, носик. Она ужасно милая... И всегда хвалит все, что приготовит Ульрика. Старшая дочь, Керстнер, – в отца. Черноволосая хмурая девочка. Ей шестнадцать, она курит уже при родителях. Даже отец молчит, потому что Керстнер – его любимица. Две другие девочки – восьми и девяти лет – как две капли воды похожи на свою мать. Белокурые, голубоглазые, полненькие.
Ульрика поставила на длинный стол в гостиной глубокую фаянсовую миску с картофельным салатом, разложила по тарелкам.
– Мама, у вас всегда такой вкусный салат! У меня никогда такой не получается, – Сабина ест с аппетитом, слышно, как похрустывает еда на ее зубках.
Юрген как-то сломал ей челюсть... Он время от времени поколачивает жену. Просто так. Когда возвращается ночью из какого-нибудь бара и видит недовольное или заспанное лицо жены. Сабина редко приходит к свекрови с синяками. Если же намечается какое-нибудь торжество, на котором надо быть непременно, она тщательно замазывает крем-пудрой припухшие лиловые кровоподтеки. Ульрика всякий раз подавляет в себе желание прикоснуться к этим разбитым бровям или скулам Сабины губами – ей стыдно за то, что она так дурно воспитала сына.
– Картофель следует варить в тот день, когда ты будешь делать салат, – рассеянно отвечает Ульрика. – Иначе вкус испортится. И чтобы картофель не разварился, добавь в воду немного молока.
Этому рецепту она сама научилась у Люлиты.
– Вечно эти бабские разговоры. Вы бы лучше о магазине поговорили. Выручка падает... – ворчит Юрген, наворачивая салат и подкладывая себе еще на тарелку.
– Успокойся, Юрген, на носу Рождество, я закупила много сувениров, свечей, подсвечников. Ты бы сам зашел и посмотрел – все полки заставлены.
– То-то я и смотрю, что денег в доме нет, все вбухали в товар...
– Ты всегда недоволен, – качает головой Ульрика. – Не ешь так много салата, у меня еще курица.
– А ты не можешь не оговорить, уже в родном доме не могу спокойно поесть...
Ульрика приносит из кухни блюдо с горячей румяной курицей. От нее пахнет чесноком, травами. Сабина бросается помогать свекрови разделать курицу специальными ножницами на куски. Обжигает пальцы, смеется, а Ульрика смотрит на нее сквозь слезы и думает о том, что это невероятно – с таким мужем, и сохранить еще в себе крохи смеха.
– Я вот что подумал, – Юрген воткнул вилку в жирный кусок дымящейся курицы и принялся дуть. – Сабина будет работать в магазине, девчонки – помогать ей после школы, а ты, чтобы тебе не скучно было, отправляйся в дом престарелых. Там работает твоя лучшая подруга, Люлита, вот и будете там сплетничать на пару...
Сабина уронила вилку и уставилась на мужа испуганными глазами.
– Юрген, побойся бога, что ты такое говоришь?! Какой дом престарелых? Твоя мама – молодая женщина! Да она себе еще, может, мужа найдет!
– Дура! – Юрген привстал и, холодно блестя глазами, отвесил жене пощечину. – Не вмешивайся в мой разговор. Это моя мать, и мне виднее, что для нее лучше, а что хуже. Я отлично знаю, как там старикам хорошо. Просто настоящий рай! За ними там такой уход...
Сабина, закрыв лицо руками, заплакала. Керстнер, отодвинув от себя тарелку, достала пачку сигарет «Голуаз», закурила, тупо уставившись перед собой. Две другие девочки медленно доели свой салат.
– Нет, Юрген, я никуда не уйду, – побледнев, сказала Ульрика.
Керстнер, отвернувшись, стряхнула пепел и покачала головой, демонстрируя свое равнодушие к происходящему.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4