Тесная связь крымовского сыскного (или детективного) агентства с сильными мира сего (в частности, он «кормил» не самых последних людей в угро, прокуратуре и вышестоящих организациях) являлась лишь подтверждением того, что облюбованная им социальная ниша и способ зарабатывать деньги – результат правильного выбора. И все это в комплексе не могло не восхищать женщин. Значит, и Юлю? * * * Шубин гнал машину по трассе, думая о ней и Крымове. Он не мог и не хотел сейчас думать о том, что ждало его в М., куда он так спешил. Да и зачем было гадать, что произошло в этом маленьком волжском городке, когда телефонный разговор состоял всего из двух слов: «Приезжай немедленно». Это звонил его друг детства, Витька Ерохин. Если позвонил и позвал, значит, случилось что-то важное или страшное. И зачем что-нибудь предполагать, если (а Шубин знал это по опыту) даже самое ужасное предположение окажется по сравнению с действительностью ничтожным? Витька Ерохин – учитель физкультуры в одной из м-ских школ, да к тому же еще и холостой, если что-то и случилось, то, слава богу, не с ним и не с его близкими, которых у него попросту нет. А это уже хорошо. И то, что он звонил сам и разговаривал по телефону, свидетельствовало о том, что он хотя бы ЖИВ.И это немало.Так думал Шубин, приближаясь к кружевному, в инее, мосту через речку, названия которой он уже и не помнил.А ведь где-то здесь, поблизости, они с Витькой рыбачили, когда Шубин приезжал к нему лет пять тому назад в отпуск.Переехав мост, он снова забыл про Ерохина, и вновь мыслями его завладела Юля. Как быстро пролетели эти две недели, что они жили у Крымова дома, и как странно, что они были как будто все вместе, но в то же время поодиночке. Во всяком случае, спали все в разных комнатах. Это уж Шубин знал точно: Юля спала на втором этаже, Крымов – в комнате для гостей на первом, Щукина – рядом с Юлей, через стенку, а сам Шубин ночевал в гостиной на медвежьей шкуре, прямо на полу, рядом с телевизором, который практически не выключался. Мелькающие на экране фигурки и издаваемый телевизором шум, какие-то звуки, музыка – все это создавало некий фон и поддерживало его связь с внешним миром. Ему не спалось. Он ждал и надеялся, что глубокой ночью вдруг раздастся тихий шорох: это Юля, надев для конспирации толстые шерстяные носки, тихонько спустится по лестнице вниз, пересечет холл и войдет в гостиную, где увидит распластанного на огромной темной шкуре полуобнаженного Шубина, стук сердца которого заглушит ее собственное дыхание… На ней будет длинная ночная сорочка, белая, тонкая… Длинные светлые волосы заиграют разноцветными огнями – бликами от елочных гирлянд, и в глазах отразится вся гостиная и ошалевший от счастья Шубин…Но ничего подобного не произошло. К нему не пришла даже озабоченная своим женским одиночеством Щукина. Похоже, красное вино, которое они пили бутылку за бутылкой, действовало на Надю как прекрасное и здоровое снотворное. Возможно, и Крымов крепко спал по той же причине. Что же касается Юли, то она всегда хорошо спала и никогда не жаловалась на отсутствие сна.Дни шли за днями: Юля с Надей постоянно что-то готовили, потом все подолгу сидели за столом и трапезничали, после чего выходили на заснеженное крыльцо и принимались сначала вяло, а потом все азартнее и вольнее бороться на снегу. Как дети. Снежки? Это было слишком просто. Вот бороться, закапывая противника в снег, набивая ему за шиворот холодное липкое белое крошево, – это другое дело. Тем более что воображаемый противник (подчас не видно было из-за снега, залепившего глаза, с кем ты возишься в сугробе!) менялся каждую минуту… И природа, словно следя за их совершенно невинными играми, щедро подсыпала снегу. Особенно большие снегопады случались ночами. И тогда утром, выглянув в окно, добровольные затворники уже знали, чем будут заниматься после обеда.Шубин заметил, что никто из них не осмеливался вольничать, хотя поводов, причин и условий для любовных игр и ласк было более чем достаточно. Что стоило, к примеру, Крымову завалить зазевавшуюся Юлечку Земцову на снег и поцеловать ее украдкой в губы? Да ничего!А сам Шубин? Разве не мог и он воспользоваться удобным моментом и крепко прижать к себе Юлю? А Щукина, которая обычно после выпитого вина едва себя сдерживает, чтобы не прикоснуться к Женьке, почему она-то сдерживала себя и не пыталась сорвать поцелуй с его губ?Все словно сговорились вести себя как паиньки, а точнее, как бесполые существа, или еще проще – как дети!Как невинные дети! Но почему? Шубин был уверен, что, окажись Юля в этом роскошном доме наедине с Крымовым, не устояла бы, позволила бы своему возлюбленному многое… Да и Щукина получила бы массу удовольствий, окажись она нос к носу с Женькой. А вот как бы повела себя Юля, если бы бог помог уединиться им – ей и Игорю?Но ведь он мог воспользоваться когда угодно во время их работы ее усталостью или стрессом, чтобы овладеть ею, но почему-то не сделал этого. И она обыкновенная женщина, не святая, не отягощенная придуманной людьми моралью, запрещающей близость с мужчиной вне брака. Тем более что Юля в своей прошлой жизни уже была замужем.И он вдруг понял, что был сам во всем виноват. Почему он ждал, лежа на шкуре, когда придет ОНА, если он мог прийти к ней САМ?!– Идиот!Он почти выкрикнул это слово и остановил машину.Он ненавидел себя.Выкурив сигарету, Игорь снова тронулся с места. До М. оставалось каких-нибудь десять километров. * * * Она уже видела эту женщину сегодня утром. Такое лицо трудно забыть. И хотя в подъезде было темно, Жанна успела разглядеть многочисленные морщины этой еще молодой женщины, особенно две крупные, которые шли от уголков рта вниз, подчеркивая тем самым обиженное выражение лица и природную угрюмость и жесткость. Хотя, вполне вероятно, эту внешность незнакомка приобрела в процессе жизни.Женщина была одета во все черное и курила, вжавшись в угол лестничной клетки, рядом с почтовыми ящиками, занимавшими почти половину стены. Она была окутана синим табачным облаком, и казалось, вся ее незамысловатая одежда – длинное узкое вытертое пальто, шерстяная вязаная шапочка-шлем, закрывавшая лоб и опущенная на брови, сбитые, заляпанные грязью ботинки со шнурками разного цвета (Жанна даже их успела рассмотреть, поскольку, достав из ящика письмо, уронила его) – была подобрана таким образом, чтобы, спрятавшись в темный угол, эта странная особа могла без труда превратиться в тень, в призрак…И вот теперь этот призрак стоял совсем близко от нее и дышал на нее перегаром.Она не должна была открывать ей дверь. Не должна.Но открыла. Потому что с минуту на минуту мог прийти Борис.– Что вам угодно? – спросила Жанна, испытывая неприятное, до дрожи внутри живота, чувство тревоги и страха. Наверняка этой особе понадобились деньги, чтобы опохмелиться.– Тебя зовут Жанна?Услышав, как странно звучит ее имя в устах совершенно чужой ей женщины, Жанна вздрогнула, как если бы та дотронулась до нее своими желтыми, пропахшими табаком пальцами…– Да, а что? Уберите ногу.:. – Она с ужасом наблюдала, как незнакомка, выставив вперед ногу в грязном ботинке, словно нарочно раздражая ее, покачивала носком, не давая возможности закрыть дверь.– Фамилия Огинцева?Но Жанна не успела ответить: дверь от сильного удара распахнулась, откинув ошалевшую от ужаса Жанну к стене. Стукнувшись головой о шкаф, она вскрикнула и упала на пол, подмяв под себя руку…– Не ори. Вставай и покажи мне, где здесь у тебя туалет… И не вздумай звонить в милицию – бесполезно, провода я уже перерезала. Еще утром. Меня зовут Марина. Вернее, это ты будешь меня так звать. Да и то недолго.Если кто позвонит в дверь, не открывай – хуже будет.Жанна поднялась и, потирая ушибленный локоть, до боли в глазах всматривалась в стоящую прямо перед ней Марину.– Вы собираетесь меня ограбить? – спросила она, чувствуя, как предательски дрожат ее губы, а горло будто кто-то сильно сдавил, мешая дышать.Но Марина, скинув на пол пальто, перешагнула через него и заперлась в туалете. Жанна слышала доносящуюся из-за двери возню, затем шум воды, льющейся в унитаз, затем вода полилась в ванну. Дверь открылась, Марина вышла. Только сейчас Жанна успела разглядеть, во что была одета ее ГОСТЬЯ: длинную черную юбку и черную вязаную кофту. Борис говорил как-то, что если на женщине вся одежда одного цвета, то она – шизофреничка.Значит, и Марина – больной человек. А может, она теперь уйдет?Между тем Марина прошла на кухню, села на табурет и посмотрела на Жанну огромными зелеными глазами:– Я вышла из тюрьмы в одиннадцать часов. Теперь – пять вечера. Итак – шесть часов полной свободы. Как тебе мой прикид? Меня собирали всей камерой.Жанна онемела – она не могла произнести ни слова.Значит, Марина не больная, а просто зечка?! Какой ужас!– Ты, наверно, гадаешь, зачем это я к тебе пришла?Думаешь, по своей воле? Нет, дорогуша. Если бы не ты, я бы еще два года и четыре месяца просидела на зоне. Но я обещала ЭТО сделать, и я сделаю. Мало того что меня отпустили пораньше, так еще и заплатят хорошо.Жанна не понимала ни одного услышанного слова.Словно эта зечка говорила с ней на иностранном языке.– Ты сядь, чего стоишь? В ногах правды нет, слыхала? Но, стало быть, водится за тобой что-то, раз о тебе так похлопотали…– Кто? – спросила наконец совершенно сбитая с толку Жанна и опустилась на стул. – Кто обо мне похлопотал?– Не знаю. Мне не докладывали. Но отпустили, чтобы я убила тебя. У меня и это есть… – с этими словами она достала из кармана своей необъятной юбки маленький блестящий пистолет.– Убить? Что за бред… Что все это значит? Я отдам вам все свои деньги, золото, только уйдите… Оставьте меня в покое.Она молила бога о том, чтобы поскорее пришел Борис. Но он опаздывал уже на целую вечность. Еще немного, и эта сумасшедшая убьет ее.– Тебе страшно?Жанна закрыла глаза ладонями, чтобы только не видеть приблизившееся к ней отвратительное лицо, точно географическая карта изрытое преждевременными морщинами времени и разложения. Именно разложения, потому что от лица, как и от всей Марины, исходил тошнотворный запах, замешанный на мерзких испарениях вчерашней выпивки, курева, грязного тела и одежды…– Я дам тебе несколько дней, чтобы ты хорошенько вспомнила и подумала о том, что я тебе сказала. Поройся в своем прошлом и вспомни, что же такого ты натворила, что тебя за это надо убить. Подсказываю: возможно, ты знаешь что-то такое, чего тебе не положено знать. Это может быть одной из причин. Я буду навещать тебя, и ты должна знать, что от того, как ты будешь себя вести в свои последние дни, будет зависеть то, КАК ТЫ УМРЕШЬ. Ведь получить пулю в сердце – проще всего, к тому же почти безболезненно. А вот болтаться на веревке, скажем, в туалете над унитазом – недостойная смерть, не так ли? Ножом тоже больно. Поэтому не советую тебе обращаться в милицию. Ты все равно обречена, и никакая милиция не спасет тебя от смерти. Тебе уже вынесен приговор. Если не я, то кто-то другой все равно найдет тебя. И от тебя здесь уже ничего не зависит. Я зайду завтра.И она ушла. Словно ее и не было. И почти сразу же – минут через пять-десять, в течение которых она приходила в себя, – раздался звонок в дверь. Вернее, два звонка.Это пришел Борис. * * * Первый день работы в агентстве выдался тихим: ни одного звонка, ни одного визита.Щукина, сидя за своим огромным столом, заваленным бумагами и коробками с остатками шоколадных конфет, задумчиво смотрела в окно на летящий снег и улыбалась собственным мыслям. Ее было не узнать. Внезапное исчезновение беременности заметно повлияло на нее, она стала совсем другим человеком. И хотя Юлю так и подмывало спросить Щукину о причине ее разрыва с Чайкиным, она все же сдерживала себя, гася разгоревшееся любопытство, а заодно и воспитывая волю. Захочет, все расскажет сама. Хотя кое-что Юля заметила без чьей-либо помощи. Во внешнем спокойствии и даже каком-то легкомыслии, которое Щукина выказывала всем своим видом, сквозила некоторая нервозность, которая если не бросалась в глаза, то уж во всяком случае ощущалась в несколько неестественной мимике и порывистых движениях Нади. И это воспринималось естественно – ведь что-то же произошло между нею и Чайкиным, раз она одна? Но что? Леша выпивал, как и все патологоанатомы. Но он был хорошим добрым парнем, к тому же влюбленным в свою Надечку. Кроме того, у них должен был родиться ребенок, а потому их скоропалительная свадьба была воспринята тоже вполне нормально. Разве мало браков заключается сначала в постели, а потом уж на небесах?!– Знаешь, Земцова, так непривычно видеть тебя сидящей в кресле и листающей журнал… – словно очнувшись от своих мыслей, первой нарушила молчание Щукина и со стоном сладко потянулась, изгибаясь всем телом. – Ты хочешь меня спросить, почему я рассталась с Чайкиным?Юля отложила в сторону журнал и тихонько вздохнула: с каких это пор Щукина научилась читать чужие мысли?– Надя, я вот уже пятнадцать дней гашу в себе дикое желание обо всем тебя расспросить, но ты настолько изменилась в последнее время, что мне иногда кажется, будто это не ты… Правда… Думаю, что люди расстаются, когда не могут жить вместе, когда начинают раздражать друг друга…– Чушь собачья! В жизни не поверю, чтобы Крымов раздражал тебя. Вы напоминаете двух идиотов, у которых не хватает мозгов, чтобы договориться. Он же любит тебя, а ты – его. Крымов – классный мужик. Умный, красивый, богатый до непристойности… Я, честно говоря, до сих пор нахожусь под впечатлением от его дома.В жизни не жила в таком комфорте, каким он окружил нас… Уже то, что там тепло, многого стоит. У меня, например, в квартире ледник…Щукина, как всегда, перевела разговор на Крымова.Юля не могла скрыть улыбки.– Тебе весело? – в свою очередь усмехнулась Щукина. – Тебе доставляет удовольствие мучить его?– Мне трудно это объяснить, но.., у нас с Крымовым навряд ли что-то получилось бы. И уж кому-кому, а не тебе рассказывать про Крымова, про его привычки…И вообще, давай закроем эту тему.В эту минуту зазвонил телефон, и Юля вздрогнула.
1 2 3 4 5 6 7 8