"Интересно, - подумал Игорь Васильевич, - от четвертого штурмана до старпома за семь лет - нормальный рост или нет? А пять лет старпомом? Если сравнивать с нашими продвижениями по службе, то даже слишком стремительно. А как там у них, в пароходстве, надо узнать". Он сделал пометку на листке бумаги.
Злоупотребления, в которых Горин обвинял капитана Бильбасова, старшего механика Глуховского, пассажирского помощника Коншина, штурмана Трусова и директора ресторана Зуева, были серьезными, и Корнилов подивился той легкости, с которой Вася Кондрашов заявил, что тюрьма им не грозит.
Прежде всего, конечно, Бильбасов...
За последние годы, писал старпом, капитан перестал считаться с экипажем, окружает себя подхалимами. От людей принципиальных, хороших штурманов избавляется, боясь конкуренции. Не раз допускал грубые нарушения судового устава, этики и даже законности. В 1975 году во время перехода из Пирея в Никозию, будучи в нетрезвом состоянии, избил иностранного пассажира, американца Арчибальда Бримана. Дело удалось замять только после того, как этому пассажиру преподнесли дорогой подарок. В том же году в Неаполе, капитан на целый час задержал теплоход, выручая из полиции старшего механика Леонида Глуховского, попавшего туда за пьяный дебош. В 1973 году во время круизного рейса вокруг Европы Бильбасов устроил большую попойку, справляя день рождения. Подарками, сделанными экипажу различными туристскими фирмами и советскими предприятиями, капитан распоряжается по своему усмотрению... Взял лично себе очень дорогой сервиз и телевизор... Одной пассажирке подарил из судового музея большого плюшевого медведя... дальше шло перечисление капитанских бесчинств такого же рода.
"Из заграничных поездок капитан возит вещи для перепродажи. Это же делают Трусов, Глуховской и Зуев. О моральном облике Бильбасова говорит хотя бы один такой факт - он трижды был женат. Привлекался к уголовной ответственности, но скрыл это от руководителей пароходства. Пассажирский помощник, близкий друг капитана, вместе с ним пьет, имеет обыкновение во время рейсов заводить знакомства с женщинами. Груб с обслуживающим персоналом..."
- О, господи помилуй! - вздохнул Корнилов. - Чего только не бывает на белом свете. Со стороны кажется: капитан дальнего плавания обязательно красивый и подтянутый - воплощение корректности, высоких понятий о чести, а тут...
"Ну да ладно, мы свое дело сделаем, а разбираться со всей этой бытовщиной придется прокуратуре, - подумал он с некоторым облегчением. - И разбираться не один месяц. А как же очередные рейсы? С такими обвинениями в дальнее плавание не пошлют!" И снова сделал пометку на листе бумаги.
Игорь Васильевич никогда не писал в блокнотах. Брал лист хорошей белой бумаги, складывал его пополам и записывал все необходимое своим не слишком крупным и не слишком разборчивым почерком. На листке бумаги получалось нагляднее, можно было все вопросы охватить разом, единым взглядом. Сопоставить их, сравнить. А в записной книжке, казалось ему, все дробилось, расплывалось по страницам. К тому же на каждое дело не будешь заводить записную книжку, а путать одно с другим Корнилов не любил. Так и хранились у него в сейфе пачки сложенных пополам листков бумаги. Каждый листок - дело. "Доживу до пенсии, - шутил подполковник, - начну по этим листкам писать мемуары".
Он опять подумал о заявлении покойного старпома и поморщился: "Хорошо все-таки, что я работаю в уголовном розыске, а не занимаюсь разбором жалоб и служебных проступков!"
Корнилов всегда считал, что копаться в мелких и гнусных делишках людей посложнее, чем работать с откровенными преступниками.
"Никогда не знаешь до конца, с кем имеешь дело, - думал Корнилов. Но "клиентов"-то поставляют нам они! Колеблющиеся.
Он вызвал Варвару, секретаря отдела. Спросил:
- У тебя, Варюха, как с гражданским правом?
Варвара училась на юрфаке. На вечернем отделении.
- Зачетку показать? - улыбнулась она.
- Мы, Варюха, строим свои отношения с сотрудниками на доверии. Следовало бы давно усвоить.
- По гражданскому праву у меня трешник. На последней сессии схватила, - вздохнула Варя.
- Н-да-а, - огорчился Корнилов. - А я-то хотел с тобой проконсультироваться. Ну да ладно, обойдусь.
Варвара, иронически поджав губы, смотрела на подполковника. Но глаза у нее улыбались.
- Да, а морское право изучают нынче в университете? - поинтересовался он.
- Изучают. Факультатив. У меня пятерка!
- Ух ты! Поздравляю. А кто у вас главный специалист?
- Профессор Малинин.
- Ну ладно, Варя. Ты меня еще проконсультируешь по гражданскому праву. Когда пятерку будешь иметь. А сейчас предупреди Бугаева и Лебедева, чтобы зашли ко мне через полчаса. В шестнадцать ноль-ноль.
Варвара была уже в дверях, когда он спросил ее:
- А с криминалистикой как у тебя?
- Пятерка!
- Смотри! Чтобы здесь было все в порядке. Закончишь университет, зачислим в отдел. Не морским же правом тебе заниматься.
- А почему бы и нет? - спросила Варвара с вызовом. - Вы меня здесь опять чай заставите на совещаниях готовить.
Корнилов погрозил ей пальцем.
"Жаль, что Белянчикова нет, - подумал он, когда за Варварой закрылась деверь. - Его бы к этому делу подключить!"
Юрий Евгеньевич уже неделю как загорал и купался в Прибалтике. Только что получил наконец майора. Успели перед отпуском отметить.
Белянчиков был колючим и трудным человеком, иногда чересчур упрямым, но споры с ним, как ни странно, помогали подполковнику или укрепляться в собственном мнении, или быстро находить свою ошибку. К тому же Юрий Евгеньевич был до предела собран. Они с Корниловым были совершенно разные. Некоторые черты характера Юрия Евгеньевича даже раздражали подполковника, но с годами он научился не обращать на них внимания. Относился как к неизбежному злу. Главное, что человеком Белянчиков был надежным. Надежным во всех отношениях...
В оставшееся до совещания время Игорь Васильевич наметил первоочередные дела. На листке появились новые записи:
"Куда ехал Горин? Узнать дома, у соседей".
"Съездить на место катастрофы".
"Это я, пожалуй, сделаю сам, - решил Корнилов. У него было твердое правило - место происшествия он должен был знать досконально. - Может быть, там поблизости есть дома? Похожу, людей порасспрошу. И на Карельском перешейке я давно не был. Там сейчас красота! А не лукавите ли вы, товарищ подполковник? Может, потому и решили сами съездить, что озона глотнуть захотелось? - Но тут же он успокоил себя: - Нет, не лукавлю. Дело есть дело".
"Познакомиться с характеристиками всех, кого обвинил старпом в своем письме. Выяснить все, что знают о них в пароходстве.
Выяснить, где был в тот вечер каждый, о ком говорится в письме".
Игорь Васильевич задумался. Ну что же, ничего не поделаешь. Хочешь не хочешь, а надо определить круг причастных к этому делу лиц. И те, кого обвинил Горин, - первые в этом круге.
Ровно в шестнадцать часов пришли Бугаев и Лебедев. Уселись поудобнее. Бугаев, как всегда, придвинул к себе стопку чистой бумаги, начал рисовать смешные угловатые рожи. Лебедев сидел настороженно, словно ожидал, что его будут за что-нибудь ругать.
- Семен, как продвинулось дело с квартирными кражами? - спросил подполковник.
- Продвинулось очень далеко, Игорь Васильевич, - с наигранной бодростью ответил капитан.
- Вот как? Чего же мне не докладываете? Вместе бы порадовались. Насколько я помню, в конце прошлой недели на Заневском проспекте обворовали две квар тиры.
- Сегодня утром еще две кражи. Но уже в Гатчине. Почерк тот же. Бугаев с ожесточением принялся зачеркивать только что нарисованную рожицу.
Корнилов вздохнул.
- Вы соседей запрашивали? Нет у них похожих краж? - Квартирные кражи уже неделю не давали подполковнику покоя.
Бугаев кивнул.
- Запрашивал. Там тихо.
- А нам тут еще одно дело подбросили. Прокуратура ведет. Подозрение на убийство...
Игорь Васильевич подробно пересказал сотрудникам все, что узнал у Кондрашова о гибели старпома. Дал почитать дело и заявление Горина.
- Ну и шуточки! Лихим надо быть человеком, чтобы на такое решиться! покачал головой Бугаев. - Это знаете ли... Я бы сказал, некоторое безрассудство.
- А ты, Саша, почему молчишь? - обратился Корнилов к Лебедеву. Он всегда очень внимательно следил за первой реакцией своих помощников на события.
Лебедев пожал плечами. Он был неразговорчив. Производил даже впечатление тугодума и увальня, но в деле был скор и очень приметлив. Мельком увидев фотографию человека, он узнавал его даже через несколько лет, в толпе.
- Ну, роди чего-нибудь.
- Родить-то нечего. Какое-то несуразное дело, - выдавил наконец Лебедев, и Корнилов обрадовался тому, какое точное слово нашел инспектор. Он был не согласен со следователем, который назвал дело неприятным. Приятных дел ни в прокуратуре, ни в угрозыске не бывает.
- Несуразное, несуразное! - повторил он. - Ты в самую точку попал. И тем не менее нам им придется заняться.
- Если люди непричастны к катастрофе - это легко проверяется, сказал Лебедев. Ободренный похвалой Корнилова, он вдруг разговорился: Проверяем, кто где находился в это время, выясняем алиби каждого...
- И делаем вывод, что никакого убийства не было. Несчастный случай? ехидно спросил Бугаев.
- Ну знаешь, не проверять же алиби их родственников и друзей!
- Но можно сделать и другое предположение, - задумчиво сказал Корнилов. - Кто-то из экипажа испугался, что начнется большая проверка и вскроются его неблаговидные дела, о которых Горин знал, но почему-то не написал...
- В этом что-то есть! - пробормотал Бугаев, и Лебедев кивнул головой, соглашаясь.
- Идти будем с разных концов, - Корнилов пододвинул, к себе листок с записями. - Лебедев поедет в пароходство. Ты, Семен, выяснишь все о капитане...
Отпустив сотрудников, Корнилов пригласил секретаря, поручил запросить сводку погоды за третье июля в районе Репина и Зеленогорска.
"Одно дело разговоры про дождь, другое - точная справка, - решил он. - Если сегодня будет похожая погода, сгоняю на сорок девятый километр. Посмотрю, как там все выглядит в сумерках".
Корнилов взглянул на календарь. Белые ночи-то идут на убыль! Сегодня пятое... Старпом разбился третьего. На сколько же день убавился? По календарю выходило, что на восемь минут. "Поеду пораньше, - подумал подполковник. - А может быть, взять с собой Олю? Совместить приятное с полезным. Она ведь тоже на Карельском давно не была".
Корнилов обрадовался возможности съездить с женой, но тут же и отверг идею. Ему нужно быть внимательным, собранным. Люди в таких случаях мешали ему, отвлекали. Не только разговорами, репликами. Даже просто своим присутствием.
Однако без помощи одного человека Корнилов обойтись не мог. Он позвонил начальнику ГАИ полковнику Седикову и попросил разыскать автоинспектора, который первым прибыл на место катастрофы. Седиков уже знал, что аварией на Приморском шоссе занялся угрозыск.
- Пусть инспектор подъедет на сорок девятый, - сказал Игорь Васильевич Седикову. - Но не сейчас, а к двадцати трем.
- Что-то ты на ночь глядя собрался? - удивился полковник.
- На белую ночь глядя! - засмеялся Корнилов. - Хочу побывать на месте. Понюхать, чем морской воздух пахнет.
- Мазутом нынче пахнет, Игорь Васильевич, - ответил Седиков. - А вообще-то вы, сыщики, неглупый народ, - сказал он с уважением. - Зря ничего не делаете. Может, и мне подъехать?
- Отдыхай, товарищ начальник. Набирайся сил для борьбы за звание города самых дисциплинированных водителей!
- Чтоб тебе!.. - Седиков беззлобно выругался и повесил трубку.
Варвара принесла метеосводку. Третьего июля в Зе леногорске от двадцати одного тридцати до двадцати двух пятидесяти - проливной дождь, гроза. Температура воздуха двадцать один, температура воды девятнадцать, влажность девяносто один процент...
- Ну а после дождя-то что? - прочитав сводку, спросил Корнилов. Облачно? Ясно?
Варя пожала плечами.
- Больше у них ничего нет.
- Ну ладно! - Он махнул рукой. - Я вот к Васе Алабину хочу заехать. У нас в буфете апельсинчиков или яблок нет?
- Какие сейчас апельсины? - засмеялась Варя. А в яблоках давно никаких витаминов нет. Да и не любит их Алабин. Уж если что покупать надо на рынок за черешней ехать.
Корнилову сразу вспомнился разговор с матерью за обедом.
А ты откуда знаешь, что Алабин любит? - спросил подполковник и внимательно посмотрел на Варю.
- Знаю. Зато вы, Игорь Васильевич, хоть и заместитель начальника угрозыска, а многого не знаете.
- Ну-ну-ну! - искренне удивился Корнилов. - Я, кажется, опять узнаю новости последним!
Он и правда обо всех управленческих обыденных новостях узнавал в последнюю очередь. Так уж получалось, что сотрудники, даже те, с которыми он проработал долгие годы, стеснялись рассказывать ему о том, у кого и что происходило дома. О предстоящей свадьбе или о рождении ребенка он узнавал только тогда, когда Варвара, заходя с деловым видом к нему в кабинет, сообщала: "Игорь Васильевич, у капитана Никонова сын родился. Мы тут собираем по трешке..."
- Значит, ты на Василии остановилась?
Варвара покраснела:
- Игорь Васильевич!
- Ну это, знаешь, еще как начальство посмотрит! - продолжал Корнилов, не обращая внимания на ее смущение. - Алабин парень хоть куда, жених завидный, а тебе еще надо над собой работать. У тебя характерец... Даже мне грубишь.
- Игорь Васильевич! - снова с укором сказала Варвара.
- Рынок Некрасовский открыт? - спросил он.
- Да.
- Ну, слава богу. Он тут недалеко. А то небось служебную машину попросила бы, а я не дам. - Он достал десятку. - Купи ему черешни. Побольше.
- Обойдется двумя килограммами, - сказала Варя. - Завтра я еще принесу. Значит, машину не дадите?
Корнилов развел руками.
4
Василий Алабин, бывший сотрудник Управления уголовного розыска, проработал вместе с Корниловым недолго. Молодой, способный, он был назначен заместителем начальника угрозыска в Василеостровский район и, участвуя в прошлом году вместе с подполковником в задержании опасного преступника, был тяжело ранен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15