Сейчас мы постарели, Бен. Один за другим мы угасаем. Великая тьма призывает нас. А ты молод, Бен, так молод! История твоей расы лежит перед тобой и ее почти невозможно объять разумом.
Я не возражал. Я пребывал в каком-то странном полусонном состоянии, одурманенный ощущением здоровья и полной свободой от сложностей той жизни, которая мне не удалась. Силы возвращались; руки и тело обрастали мышцами, у меня был отменный аппетит, и спал я глубоким сном без сновидений. Зубы полностью обновились: не было ни дырок, ни пломб. Волосы стали густыми и упругими, зрение таким же острым, как миллион лет назад, когда я был в команде по стрельбе в Академии.
Однажды я почувствовал непреодолимое желание увидеть солнце и вдохнуть свежий воздух. Энсилы вывели меня на поверхность и, пока я прогуливался в розовом сиянии дня, ушли обратно. Глаза долго привыкали к солнечному свету. Я поймал себя на мысли, что думаю о том, что сейчас делают обитатели Зефира. Удалась ли молодому Блейну его дурацкая атака Ливорч-Хена?
Многие ли из них остались живы? Или они все еще прячутся в пещерах, обдумывая свои несбыточные планы? Размышления мои были чисто теоретическими. Как если бы я размышлял о Пунических войнах или строительстве пирамид или обдумывал мотивы и чувства давно умерших людей.
Моим миром был розовый камень, образовавшийся из ископаемых ракообразных, живших в неглубоких океанах Розового Ада, много миллионов лет назад. Эти существа жили и умирали, внося свою лепту розового минерала в отложения на дне моря. Так же как жили и умирали люди, хотя многие из них не оставили по себе никакой памяти.
Заходящее солнце освещало пики рифа, который отбрасывал длинную темно-пурпурную тень на песок. Я вспомнил грубый красный песок, который обнаружил на пальцах, очнувшись от долгого бредового путешествия во сне, когда я обновлял разум и тело. Я спрашивал об этом песке энсилов, но их ответы были туманны. Я очень тосковал по этому ощущению пляжа под моими руками — и оно вновь приходило ко мне. А может быть, я к нему?
Я усвоил, что энсилам неинтересны такие вопросы. Какое это имело значение? Я был здесь, и я был жив: ел, спал, мои чувства регистрировали физические явления, отзываясь на мириады проявлений жизни, а мозг сопоставлял их с небытием, заполнявшим собой вселенную. Одно уравновешивалось другим в сбалансированном, выверенном уравнении существования.
Я стоял на каменной площадке и наблюдал, как солнце соскальзывает за горы, возвышавшиеся в миле от меня. Пора возвращаться. Песок подо мной стал темно-пурпурным. На середине гигантской лестницы, ведущей наверх, я остановился передохнуть и оглянулся. Заходящее солнце отыскало щель в барьере из разбросанных землетрясением каменных глыб. Будто прожектором оно сверлило лучом сквозь круглое отверстие настолько правильной формы, словно его прорезали сверлом длиной в полмили и диаметром в сорок футов.
Я повернулся и посмотрел вниз, куда падал свет. Луч освещал проделанную ветрами и наполненную булыжником канавку, в конце нее у подножия горы располагался зазубренный, размером в сорок футов, вход в пещеру.
Я спустился вниз, добрался до проема и вошел в пещеру. Камни у входа были оплавлены. Эрозия разрушила их, размыв правильные очертания, но тем не менее было совершенно очевидно, что когда-то этот вход был идеально круглым.
Но это было очень давно.
— Все просто, — сказал я себе. — Энсилы прорубили его черт знает когда.
— Но их туннели меньше, и они имеют квадратную форму, — пришлось возразить себе. — Для чего бы им понадобилось делать сорокафутовый туннель? И почему через рифы?
— Спроси их.
Такое предложение показалось разумным. Я настроил сетчатку глаз на инфракрасное излучение, шедшее от раскаленных солнцем скал, и при этом освещении вернулся назад в свою родную пещеру.
Казалось, энсилов не слишком занимали мои вопросы. Нет, они ничего не знали о пещере с круглым входом. Может, когда-то, выбираясь ночью наружу, они ее и видели, но не заинтересовались.
— Все выглядит так, будто туда что-то попало, какой-то снаряд, — сказал я. — Не метеорит — отверстие слишком правильное. Видимо, что-то искусственное.
— Да, Бен, вероятно, — сказали они. — Наверное, когда-то мы знали, но забыли.
— Судя по углу, под которым вошла эта штуковина, она лежит у южного края системы пещер, — сказал я. — Вы что-нибудь видели под землей в том районе?
— Да, да! Вероятно, Бен.
— Покажите мне.
Они повели меня извилистыми, изъеденными временем туннелями к маленькому отверстию в боковой стене отрога, которое было завалено раздробленными камнями. Казалось, его заблокировали специально.
Потребовалось много часов напряженной работы, чтобы разобрать валуны и открыть доступ в пещеру. Я отодвинул последний камень, прополз внутрь и оказался в высоком, просторном помещении, которое почти полностью занимало побитое, искореженное, потускневшее сооружение из кристаллического минерала. Оно не походило ни на что когда-либо созданное человеком. Но не было ни малейшего сомнения в том, что это космический корабль.
7
В пещере едва хватало места, чтобы обойти конусообразное сооружение, обогнуть его тупой нос и завершить осмотр с противоположной стороны. На корпусе виднелись какие-то странные метки. На одной стороне высоко над землей я обнаружил приоткрытый круглый люк.
Пока я осматривал почерневший от времени корпус, энсилы стояли рядом и следили за мной.
— Нет, Бен, — сказали они. — Теперь мы припоминаем. Это плохое место. Лучше уйти и забыть его.
— Как он сюда попал? Сколько времени он здесь?
— Наша память подсказывает нам, что это — «пещера, которая летала», Бен. Когда-то их было много. В них мы перелетали из мира в мир, познавая свет многих солнц, втягивая планеты Галактики в сети нашего разума. А потом… Злая судьба постигла нас. Наши великие города, так искусно высеченные под землей в тысячах миров, были разрушены и уничтожены. Мы умерли, Бен. О, мы исчезли… Они преследовали нас всюду. Велика была наша мощь, но она пала под натиском эгзорков. По выплескам энергии, вырабатываемой нашими кораблями, они выслеживали и убивали нас. Убивали. Те из нас, которым удалось спастись, добрались сюда, до этого морского мира. Мы спрятали наши корабли и укрылись в подводных пещерах. Время шло и моря исчезли, Бен. Но мы еще живы, и по-прежнему нами владеет страх. Потому что эгзорков много, и их сила, направленная во зло, велика. Я думал о вечности, которая пронеслась над Розовым Миром, и о его высохших океанах. Десять миллионов лет прошло? Сто?
— Мы увидели его и вспомнили, Бен, — сказали энсилы. — А сейчас, пойдем. Закроем пещеру и вновь забудем, о том, что произошло когда-то, забудем зло, которое загнало нас сюда.
— На кого они похожи, эти эгзорки?
— Это — смерчи, несущие разрушение, ненавидящие свет жизни, стремящиеся к господству в Галактиках. Сейчас они уже, наверное, забыли о нас, как мы забыли о них.
— Я посмотрю, что там внутри, — сказал я.
Энсилы запротестовали, но я не обращал на них внимания. Тогда они начали угрожать, и впервые с той ночи, когда мы встретились, я почувствовал, как их призрачные пальцы проникают в мой мозг, но, оттолкнув их, я стал подниматься к люку корабля.
— Ты действительно здоров, Бен, — говорили они мне вслед, не сердито, скорее печально. — И велика сила твоего мозга. Но твоя молодая сила ничто по сравнению с могуществом эгзорков. Берегись, Бен! Ничего не трогай, ничего не касайся. Не тревожь сон людоеда.
— Я не буду вызывать злых духов, — пообещал я. — Я хочу только взглянуть.
В конце концов они пошли со мной.
Люк остался приоткрытым с тех пор, когда последний энсил покинул корабль. Наверное, это было в те времена, когда первые ящеры откладывали яйца на пляжах Земли. Однако неразрушаемый сплав был так же прочен, как и в тот далекий день. Легко, от одного прикосновения, тяжелая толщиной в фут круглая дверь открылась, и, перешагнув через порог, я очутился в низком помещении. Слабое сияние плыло передо мной, позволяя рассмотреть двери и боковой коридор. Размеры всех помещений соответствовали росту десятилетнего ребенка; тесные для меня, но просторные для энсилов.
— Когда-то мы были выше ростом, Бен, — сказали они. — Зачем нам большой рост в нашем маленьком мире? Сейчас творения нашей юности кажутся нам гигантскими.
Я шел по коридору, заглядывая в каюты, обставленные стульями и кроватями, которые не слишком отличались от тех, какими я пользовался всю жизнь. На всем лежал дюймовый слой пыли. Никакой отделки не было — все функционально оправданно. Я спустился на нижнюю палубу, заглянул в аппаратную, склады, навигационный отсек — все приборы были мне знакомы. В носу корабля я нашел отсек управления, а ремонтную мастерскую в кормовой части. В носовой части было смонтировано нечто, напоминавшее пушку. Энсилы объяснили, что это теплометы, предназначенные для того, чтобы расплавлять скалы до состояния пара и вырезать туннели, в которых они прятали корабли.
Я представил себе, как корабль парит на высоте полумили от древнего атолла и льет потоки невидимого света на мокрые розовые скалы, от которых поднимаются клубы пара…
— Кое-чего не хватает, — сказал я. — Где энергетический отсек? Я хочу посмотреть двигатели.
Энсилы вновь запричитали.
— Нет, Бен, уйдем, мы помним об опасности! Опасность, Бен! Уйдем, уйдем!
Я настаивал, они стонали и умоляли, но в конце концов показали мне дорогу к маленькой дверке, расположенной в стене на высоте груди и напоминающей люк для сброса мусора.
— Здесь, Бен. Но ты не должен! Не должен прикасаться к этому!
Я потянул дверь на себя. Из стены выдвинулся лоток. В центре его находился сверкающий белый предмет около четырех дюймов в длину и полутора дюймов в диаметре, округлый и гладкий. Он в точности походил на яйцо, лишь на одном его конце были отверстия. Ничего подобного я никогда не видел, но понял, что именно этот предмет Блейн увидел в энергоотсеке «Тирана» незадолго до того, как его избили и вышвырнули с Флота.
Блейн назвал это «старкор». Предмет не больше гусиного яйца, который вырабатывает Ниагару энергии, приводя в движение космический корабль. Прибор, питающий энергией промышленность и технику Земли; прибор, без которого экономика Земли не протянет и часа. Частная собственность лорда Имболо и Хозяев Звезд, пяти человек, которые владеют миром.
Пяти воров.
Я читал себе лекцию.
— Лорд Имболо был одним из первых астронавтов. Он сбился с курса, когда в конце двадцатого века один летел к Юпитеру. Его считали пропавшим. Позже он вернулся и рассказал историю о трехэтапном перелете среди лун Сатурна и о своем чудесном спасении. Это вызвало некоторые вопросы, но тот факт, что он вернулся на три месяца позже, служил подтверждением его рассказа. Корабль, на котором он возвращался, так и не нашли. После этого Имболо оставил службу и на полученную премию основал небольшую научно-исследовательскую компанию. Через десять лет он объединился с четырьмя богатыми партнерами и при помощи своих патентов создал самую большую промышленную империю мира. Все строилось на обилии дешевой, энергии…
— Уйдем, Бен, — звали энсилы.
Они не слушали, но это не имело значения. Я говорил сам с собой, пытаясь воссоздать четкую картину. Историю астронавта, который сбился с пути в примитивном корабле, попал в район Сатурна, посадил свой корабль на одну из его лун, исследовал ее и нашел… что? Разрушенный город? Брошенный корабль, подобный тому, что раскопал я?.. Он нашел старкор и вернулся со сказочной находкой в кармане.
Это многое объясняло; монополия Компаний на освоение космоса, Флот в роли полиции для уверенности, что больше уже никто ничего не найдет.
Я взял белый, блестящий, как шелк, старкор. Он был необычайно тяжелым, а на ощупь напоминал мыло. Мой взгляд упал на паз, в котором он раньше находился. Такой паз я уже видел раньше, в куске камня, который Пол отколол от валуна в районе Колец. Во время моего долгого возвращения на Землю я тысячи раз держал этот камень в руке. Сколько раз я ощупывал пальцами изогнутую щель, гадая, что бы это могло быть?
Сейчас я знал.
Неудивительно, что они убили Пола Дэнтона. Он узнал секрет, который мог разрушить их мир.
Теперь и я знал этот секрет.
До меня вновь долетели голоса энсилов.
— Как он действует? — потребовал я.
— Бен, выслушай нас! Ты не представляешь всей опасности! Если ты мысленно обратишься к старкору — коснешься его сердцевины, чтобы получить энергию, — он начнет посылать сигналы, и они полетят во все стороны со скоростью, равной скорости света в квадрате. Они долетят до эгзорков! И тогда уже ничто не спасет нас, Бен! Они вновь появятся, неся огонь, разрушающий мир, и тогда уже и энсилы и люди погибнут!
— Все это было давным-давно, — сказал я. — Ваш давнишний враг мертв. Скажите мне…
— Это не так, Бон! Что значат несколько миллионов лет для расы, которая старше самого времени? Они живы — и придут снова!
— Старкором пользовались каждый день в течение ста пятидесяти лет, — сказал я. — Имболо и Компания сделали его источником богатства, научились воспроизводить их, делать такие же, и ничего не произошло.
Долгое время они молчали, в буквальном смысле и мысленно. А потом меня захлестнула волна безумного отчаяния, хор стонов, жалоб, воплей, словно в аду стенали души умерших.
— Тогда мы действительно обречены, Бен. — Слова дошли до меня подобно звону колокола, возвестившего о катастрофе. — Ничто не спасет нас. Великий Эгзорк живет далеко — в системе, которую вы называете Малое Магелланово Облако. И все же сигнал дойдет до него в течение месяца после того, как первый из вас посягнет на старкор. Они знают, что свет разума вновь сияет в Галактике. Они не будут ждать, Бен. Они идут, идут!
— Малое Магелланово Облако находится на расстоянии трехсот тысяч световых лет…
— Великий Эгзорк может перемещаться в космосе со скоростью, во много раз превышающей скорость распространения излучения. Много времени может пройти — тысяча или десять тысяч лет, но они придут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20