Врач не подпускал никого из безмерно любопытствующих к мастеру Мат-
тиасу. Не подпускал он их и к Михаилу, ибо тот казался ему чересчур
утомленным.
Мастер Маттиас едва дышал, но был жив и продолжал жить еще некоторое
время, правда безмолвно и неподвижно. Тщетно пытался Михаил, не покидав-
ший мастера, добиться от него хоть одного слова, пробудить его к жизни.
Да и Михаила, к великому удивлению друзей, тоже нельзя было заставить
хоть вкратце рассказать о своих впечатлениях. Впечатлениями поделились
только два его спутника: кровь, огонь, война-все это почти не отличалось
от рассказов предыдущих экспедиций. О творении Маттиаса они ничего не
могли сообщить, ибо, когда они прибыли, алтарь уже горел. Да и церковь,
охваченная огнем, рухнула у них на глазах - остались лишь обломки камен-
ной стены. А беженцы считали ее неприкосновенным убежищем...
Молодой ученик, любимец Михаила, подготавливавший вместе с ним и
многими другими экспедицию на Землю, часто приходил к своему бывшему
учителю, хотя тот оставался замкнутым и безучастным. Если даже ученику
порой удавалось вырвать у Михаила несколько слов, смысл их был темен.
Зато самому Михаилу удалось расшевелить мастера Маттиаса, и, хотя он
успел отвыкнуть от человеческого языка, он в конце концов понял, что
мастер желал бы перед смертью еще немного заняться резьбой. Михаил дос-
тал для него дерево, какое здесь было.
Он отгонял всех, кто теснился вокруг, чтобы вблизи наблюдать за по-
ведением землянина.
Вскоре Михаил догадался, что возникает из дерева: Мария, она, Мария.
Он угадывал строение ее хрупкого тела, неповторимый наклон головы, де-
вичье лицо, молящее и в то же время исполненное благодарности. Мастер
Маттиас очнулся от своего оцепенения. Хотя и дерево, и инструмент были
для него непривычны, потребность облечь в зримую форму свои воспоминания
оказалась так сильна, что вскоре волосы его снова покрыла древесная
пыль, словно в мастерской на Земле.
Другим его работа казалась утомительной и бессмысленной возней с де-
ревом. Может быть, один только любимый ученик Михаила почувствовал, что
жители Земли таким способом выражают себя, только таким способом, до
последнего вздоха.
Маттиас и Михаил обменивались порой тяжелыми взглядами и понимающе
кивали друг другу. Мастер Маттиас просил: - Похороните меня вместе с до-
черью. Фигура была еще очень далека от завершения, когда мастер Маттиас
во время работы заснул вечным сном.
Он решительно не желал быть сожженным после смерти. Он хотел навсег-
да остаться рядом с дорогой его сердцу, но еще недоступной для глаз не-
посвященных фигурой девушки.
Однажды, много лет спустя после того, как умер Михаил и его любимый
ученик тоже, гроб Маттиаса вскрыли. Вскрыв, изучили его скелет и с удив-
лением обнаружили, что он почти такой, как скелеты живущих на их плане-
те. Сохранился и кусок дерева с какими-то зарубками. Никто не мог по-
нять, что из него собирались сделать.
Молодой, на редкость искусный пилот - он был назначен в очередную
экспедицию - долго ломал голову над этим куском. Он ощупывал его. Он
пронзал его своими мыслями. Но ему не удалось доказать, что он не ошиба-
ется, как утверждали его друзья, что действительно из куска дерева долж-
на была возникнуть фигура девушки.
Он собирался лететь по тому же маршруту, как некогда Михаил. Он хо-
тел выяснить все, что ему поручено, и одновременно уже для себя узнать,
имеются ли на планете Земля подобные куски дерева, иными словами - в
этом он не сомневался - будущие фигуры, и если имеются, то для чего они
служат. Он сказал себе, что смерть помешала резчику закончить работу.
Резчик обладал разумом. Разумом другого склада, Нои в его мозгу гнезди-
лись побуждающие к действию мысли.
Много лет подряд все, в том числе и молодой пилот, работали над под-
готовкой новой экспедиции. Все было точно рассчитано, усовершенствовано,
перепроверено.
Еще до приземления им удалось установить, что старые донесения были
справедливы, да и теперь еще соответствовали действительности. Намечен-
ный тогда для изучения город выгорел дотла. Подобно муравьям, копошились
в развалинах живые существа, занятые, должно быть, его восстановлением.
Разведчики пролетели над дымящейся нивой, над горящими или догорающими
городами и деревнями, где точно так же, словно в разоренном муравейнике,
копошились живые существа.
Увидели они несколько новых, широких, утрамбованных дорог, по кото-
рым в разных направлениях сновали до удивления схоже одетые и тяжеловоо-
руженные земляне. Они забирали у нивы все, что еще годилось к употребле-
нию. Часть их верхами или в пешем строю очень быстро подступала к боль-
шому многобашенному городу. Молодой разведчик избрал этот город для при-
земления. Вооруженные жители дозором стояли на стенах. Мужественные зем-
ляне, подумалось ему. Они, верно, и не подозревают, как близко и как
многочисленно войско, выступившее против них. Почему выступило войско,
он не понимал. Не понимал он также, почему город защищается. У них все
равно не хватит оружия. Это было видно уже сверху.
Молодой разведчик, как и положено, передал донесение. Он здоров,
чувствует себя нормально. Сперва он бесцельно слонялся по узким кривым
улочкам, каких не было - на его звезде - Кров он нашел скоро. На вывеске
стояло: "У трех лебедей". Должно быть, это какая-нибудь гостиница. Мно-
гие жители города, бродившие по улицам, показались ему встревоженными и
бездомными. Он сообщил друзьям, что устроился там-то и что у него все в
порядке - ибо чувствовал он себя отменно. Полным сил, замыслов, готовым
ко всяким неожиданностям.
Хозяйка "Трех лебедей", решив, что гость прибыл издалека и поэтому
должен немедля подкрепиться, послала к нему служанку с пивом и множест-
вом всяких кушаний. Он глядел, как девушка - а может, это была замужняя
женщина? - расставляет перед ним стаканы и миски. Ему понравились ее
черные волосы и светлые глаза. Хотя лицо девушки было мрачным от недове-
рия, она порой начинала смеяться словам гостя, и смех этот весело отда-
вался у него в ушах. Она не отшатнулась, когда он взял ее за руку и бо-
лее чем учтиво поблагодарил. Едва она закрыла за собой дверь, в городс-
ком воздухе разлился звон, какого он еще никогда не слышал. То не был
сигнал, то не было предостережение, и однако в звоне слышалось и то, и
другое. Но прежде всего - могучий, потрясающий сердце призыв, обращенный
ко всем вместе и к каждому в отдельности.
Он припомнил скупые донесения первого разведчика, которого на Земле
прозвали Михаилом. Михаил тоже слышал с одинокой башни двойной звук, уг-
рожающий и одновременно вселяющий надежду. В этом городе звук доносился
со многих башен. Люди бежали навстречу звону, забыв свою работу, а может
быть, страдания и радости тоже.
Он спустился по узкой, делавшей два витка лестнице. Вдруг он был уже
на улице - перед ним возникла служанка. Она схватила его за рукав и ста-
ралась приладиться к его шагам. Ее объяснений он не понял. Понял только,
что она умоляет взять ее с собой. Лицо у нее было робкое, хотя порой она
казалась ему хитрой и даже наглой. И скорее уж он последовал за роб-
ко-наглой девушкой, чем она - за ним.
Они остановились перед величественным порталом. Туда все еще текли
толпы народа. Вблизи звон вызвал дрожь даже у него. Он не понял, как
возникает этот звон, звон шел с башни, вырастающей из здания. Девушка
пробормотала какие-то непонятные слова. Она закрыла платком лицо. Она
старалась не привлекать внимания ни к себе, ни к нему. Его это устраива-
ло. В просторном помещении не оказалось комнат, оно было разделено высо-
кими колоннами. Внимание его привлекла фигура женщины возле одной из ко-
лонн, в одеянии, ниспадающем складками, и с младенцем на руках. Женщина
с улыбкой смотрела на младенца, младенец же смотрел только на него, при-
шельца. Воспоминание пронзило его мозг. Правда, такого он никогда в жиз-
ни не видел, но он видел нечто подобное или могущее стать подобным.
Его спутница скользнула прочь. Она сделала рукой и коленями непонят-
ное ему движение. Потом она вернулась. И тут в глубине здания родилось
многоступенчатое звучание, порой тяжеловесное, порой легкое и нежное.
Снова дрожь пробежала у него по спине. Это звучание волновало больше,
чем прежний звон. Должно быть, его рождали человеческие голоса. Он уви-
дел на лестнице ряды мальчиков в черном и белом, мальчики запевали, ок-
руглив губы, порой громко, порой тихо, порой все вместе, порой группами.
Он подумал: "Чего только не умеют эти земляне!" И еще подумал очень от-
четливо, как вообще привык думать: "Все, чему нас учили о Земле, неправ-
да. Да, с воздуха я видел, что их поля опустошены, что большинство горо-
дов выгорело, что на пороге новая война, которая скоро придет в этот го-
род, и тогда он задохнется в огне и крови, нас точно оповестили обо всем
прежние экспедиции. Но о многом они умолчали. О том, что на этой Земле
созданы такие чудеса, каких у нас нет и в помине. Здесь есть все - и
ужасное, и чудесное, но как может сосуществовать и то и другое, я пока
не могу понять".
Девушка потянула его за рукав, чтобы незаметно увести. Он не понял,
почему она порой выступает так гордо, порой так пугливо, почему она зак-
рывает платком свое красивое лицо.
Вечером она принесла ужин ему в комнату. Она оставалась у него
столько, сколько он захотел. Ее любовь показалась ему приятной. Она
спросила:
- Как тебя звать? Он ответил первое, что пришло в голову:
- Мельхиор. - Он слышал, как хозяйка на лестнице выкрикнула кому-то
это имя. - А тебя?
- Катрин.
На следующий день он слонялся по городу. Вдруг перед ним возникли
двое из его спутников. Они посоветовали ему немедля вернуться с ними. На
подходе большое войско, а жители ничего не подозревают. Мельхиор отве-
чал, что непременно хочет задержаться. Едва произойдет нападение, он
тотчас присоединится к ним. Спутники называли его упрямцем, забиякой.
Обещали высадить его по желанию в другом месте. Ведь и в городе, которо-
му не угрожает враг, можно собрать не менее ценные сведения.
Он повел их по улицам, привел в церковь. Он показал им женщину из
ожившего камня. Он спросил:
- Есть у нас что-нибудь подобное?
- Нет. Нам это ни к чему. А кстати, и здесь все это скоро будет раз-
рушено.
Он настоял на своем решении провести в осажденном городе по меньшей
мере еще одну ночь.
Манили пестрые фонарики, пение, крики. Катрин привела его на базар-
ную площадь. Всевозможные лавки с утра до вечера навязчиво предлагали
горшки и кружева, ложки и платки и всякую необходимую в хозяйстве ут-
варь. Встречались балаганы, где предсказывали будущее. И такие, где пля-
сали и пели и выделывали всякие фокусы. Это было место, созданное для
шума и веселья... Люди вскоре столпились вокруг Мельхиора, ибо стекло,
внезапно извлеченное им из кармана, отбрасывало на ближайшую стену пест-
рые картины. И еще у него была коробочка. Стоило какому-нибудь человеку
глянуть в прорезь коробочки. Мельхиор нажимал кнопку, и из нее выскаки-
вало изображение этого человека. И другие диковинные фокусы показал он
людям. Сперва зрители были ошеломлены, потом они заволновались. Катрин
шепнула:
- Ты настоящий чародей. Кто-то спросил:
- А женщина, которая жмется к нему, уж не Катрин ли? И другой отве-
тил:
- Да, это Катрин, беглая ведьма. Тут Катрин шепнула:
- Бежим отсюда. Скорей! Люди не успели ахнуть, как Мельхиор обхватил
ее, рывок - и они взмыли высоко над городом. Катрин громко вскрикнула от
радости.
С воздуха они увидели, что приближается грозное войото. Они услышали
предостерегающий рев труб, но уже были в безопасности. Им ничто не угро-
жало. Даже тогда, когда после бесплодных переговоров в городские стены
полетели ядра и горящие факелы. Любопытства ради они еще раз описали
круг над городом. Языки пламени уже лизали деревянные дома. Напуганная
Катрин с облегчением Цеплялась за Мельхиора. Она все время твердила:
- Господи, какой ты искусный чародей. Мельхиор спросил:
- А что они хотели сказать, когда называли тебя ведьмой?
- Ведьма я никудышная, - ответила Катрин. - Соседка однажды посове-
товала, чтоб я села на помело, повторила заклинание, которому она меня
научит, и тогда, мол, я полечу - я гожусь для этого дела. А я в ту пору
была бы рада-радехонька избавиться от злого мужа, чтоб не лупцевал меня
с утра до вечера. Я все сделала, как велено, с помелом и с заклинанием,
но ничего не вышло, потому что меня застигли на месте преступления. А
когда меня вели к судье, мне удалось бежать. Я добралась до соседнего
города и поступила служанкой в трактир... Зато тыты взаправду умеешь
колдовать. Ты и летать умеешь. Ты тоже оттуда, сверху?
- Да, - сказал Мельхиор и затрясся от смеха. - Но теперь нам пора
приземляться.
Они вместе опустились на равнину. Там, где скрещивались три дороги,
войска разбили большой лагерь, в сто раз больше и многолюднее, чем ба-
зарная площадь. Среди скопища солдат, собравшихся со всех концов земли,
солдат орущих, играющих в карты, дерущихся, торгующих, пляшущих, скачу-
щих, подхватывающих - кто кого перекричит - песни на гортанных и певучих
языках и бряцающих всевозможным оружием. Мельхиор не привлекал внимания.
Да здесь ничто и не могло бы привлечь внимания. Его летный костюм можно
было принять за один из многих диковинных мундиров. Здесь один рядился в
латы, другой - в бархат. Один был в шляпе с перьями, другой в сверкающем
шлеме. И никому здесь не было дела, ведьма Катран или не ведьма и откуда
взялся Мельхиор. В этом столпотворении все было не важно. Лишь порой
раздавалась отрывистая команда им пронзительный свист.
1 2 3 4 5