Тина вспомнила прошедшую ночь. Страсть и ненасытное желание поднялись и захлестнули их с головой. Накал эмоций был просто сумасшедший.
Потому ли, что они долго находились в разлуке?
Или потому, что они созданы друг для друга?
— Так что ты собираешься теперь делать?
Тина нахмурилась.
— А что тут сделаешь?
— Тина, ради бога, — начала Джанет. Ее было так хорошо слышно, будто она находилась совсем рядом, а не в трех тысячах миль от Южной Каролины. — Ты его любишь и тем не менее собираешься снова уйти от него?
Тина нахмурилась.
— Я никогда от него не уходила, это он меня бросил.
— Ты позволила ему решать за вас обоих.
— Да, но… — начала Тина, но Джанет не дала ей договорить.
— А как на этот раз? Вы не хотите обсудить то, что произошло пять лет назад?
Мысль ценная, но только в теории, угрюмо размышляла Тина. Вспомнив выражение лица Брайана в тот момент, когда она сегодня утром уходила из его квартиры, она догадывалась, что он вряд ли поддержит эту идею.
— И что мне ему сказать?
— Уж и не знаю, — ответила Джанет саркастически, — ну, например «Я тебя люблю».
Эти заветных три слова эхом отдавались в сознании Тины, пока она смотрела в окно. Небо с прослойками облаков на горизонте уже расцветилось в багровые закатные тона.
— Я говорила ему это пять лет назад, — прошептала Тина, заново переживая момент расставания. — Не помогло.
— Но хуже ведь от этого не стало.
— Наверное, — согласилась Тина и переменила тему. Простых решений в этом деле быть не могло.
Между нею и Брайаном все осталось по-прежнему. Она любит его и, возможно, будет всегда любить, но ему об этом знать не обязательно.
Зачем? Чтобы еще раз услышать из его уст, что он не хочет жить с ней? Ну уж нет, подумала Тина.
Страсть — одно, а любовь — другое. И на протяжении прошедшей ночи никто из них ни разу не заикнулся о любви.
Пока Джанет рассказывала ей о своей беременности и о планах, связанных с ребенком, Тина крепко прижимала ладонь к своему плоскому животу и про себя молилась, чтобы внутри нее зародилась новая жизнь.
Если повезет, частичка Брайана навсегда останется в ее жизни. И никто не в силах будет отнять у нее малыша.
— Я выхожу из игры.
Коннор, Эйдан и Лайам пристально смотрели ни брата. Брайан поежился, потом, несколько раз подкинув баскетбольный мяч, повернулся, подпрыгнул и направил его в корзину. Мяч отскочил от щита и упал, угодив прямо в цветочную клумбу, тянувшуюся вдоль подъездной дорожки к дому приходского священника.
— Отлично! — пробормотал Брайан. Даже в корзину с трех метров он уже не может попасть.
— И месяца не продержался, — заметил Коннор.
— Прискорбно, — сказал Эйдан, подходя к Брайану и отбирая у него мяч, который тут же точным ударом послал в корзину.
— В чем дело? — спросил Лайам.
Брайан тыльной стороной ладони утер пот, заливавший глаза, и покосился на брата-священника. Фонари заднего двора освещали импровизированную баскетбольную площадку, где они с братьями два вечера в неделю с энтузиазмом играли двое надвое.
Брайан несколько раз щелкнул пальцами.
— Я признался, что проиграл пари. Подготовь мне гавайскую юбку и лифчик из кокоса.
— Класс! — отозвался Эйдан, снова забрасывая мяч. — Я уже чувствую, как мой бумажник раздувается от денег.
— Да? — отозвался Коннор, ловя мяч. — Только смотри пока не трать их, приятель.
Брайан мрачно наблюдал за тем, как братья играют в баскетбол. В ясном ночном небе стояла полная луна, и в густом летнем воздухе витал аромат жасмина.
— Ты неважно выглядишь, — заметил Лайам.
— Я же сказал тебе, — огрызнулся Брайан, посылая брату сердитый взгляд. — Я проиграл спор.
— Дело не в нем.
— Да? А в чем тогда, святой отец? Скажи, не томи.
Лайам с улыбкой покачал головой, как будто перед ним стоял пятилетний упрямец.
— Все дело в Тине, и ты сам это знаешь.
В голове у Брайана весь день крутились разные мысли, вопросы, сомнения. Рабочий день закончился, а он все не решался возвращаться домой.
Он не был готов встретиться с бывшей женой, посмотреть ей в глаза после прошедшей ночи. Тем более что, возможно, его ребенок уже живет в ее утробе.
У Брайана все внутри переворачивалось, а в горле стоял комок. Он сам не мог до конца во всем разобраться, но догадывался о причине своего смятения.
— У нас с Тиной нет будущего, — тихо возразил он.
— А может, все дело в том, что оно у вас должно быть, — предположил Лайам, подталкивая Брайана вперед по дорожке, подальше от Коннора и Эйдана. — Может, Господь дает тебе второй шанс, Брайан?
— Шанс напялить на себя гавайскую юбку?
Лайам покачал головой.
— Я не о пари. Ты не слушаешь меня. — Лайам остановился в конце дорожки и, умолкнув, посмотрел сначала на одну, потом на другую стороны улицы. — Что ты видишь вокруг нас?
Брайан хмыкнул.
— Мэйпл-стрит.
— И?..
Брайан нехотя взглянул по сторонам.
— Здания. Деревья. Собаки.
— Семьи, — сказал Лайам. — Счастливые семьи.
Брайан потер рукой подбородок и прищурился.
— К чему ты клонишь, Лайам?
— Как ты думаешь, сколько в этих семьях военных?
— Какая разница?
— Для кого-то разница огромная, а для кого-то никакой, — загадочно ответил Лайам.
— Ты священник или Конфуций? Бога ради, скажи, что ты имеешь в виду.
— Ты идиот, Брайан. — Лайам толкнул младшего брата, и тот, споткнувшись, чуть не упал.
Брайан нахмурился и поднял обе руки, сжатые в кулаки.
— Хочешь пару раундов? Я с удовольствием.
Братья оказались в светлом пятне от уличного фонаря, но лицо Лайама оставалось в тени. Брайан, однако, сумел разглядеть на лице брата выражение крайнего отвращения.
— Я не хочу с тобой драться, — отрезал Лайам. — Я пытаюсь донести до тебя, что вместо того, чтобы сидеть здесь, с нами, — он махнул рукой в сторону Эйдана и Коннора, — ты должен быть в доме Анджелины и говорить с Тиной.
Желание драться у Брайана вмиг испарилось.
— Мы уже поговорили.
— Так же, как пять лет назад?
— Ты сам не знаешь, что говоришь, — предостерегающе сказал Брайан.
— Я знаю тебя. — Лайам покачал головой. — И знаю, что Тина — лучшее, что было в твоей жизни.
Я знаю, что ты ее любил и был с ней счастлив, пока тебе не вздумалось ни с того ни с сего подать на развод.
— Это мое дело;
— Никто в этом не сомневается. Хочу сказать только одно: может, судьба посылает тебе второй шанс, а ты от него отказываешься.
— Я не просил никакого второго шанса.
— Именно это и делает тебя счастливчиком, кретин!
Брайан хмыкнул.
— Хорошенькая у тебя манера разговаривать!
Как и подобает духовному лицу.
— А разве тебе нужно духовное лицо? — обиделся Лайам. — Тогда хотя бы изредка приходи на мессу. Я с тобой говорил, как с братом.
Несколько минут Брайан рассеянно смотрел на Лайама, а потом перевел взгляд на Мэйпл-стрит и в первый раз по-настоящему серьезно задумался о его словах.
Как минимум половину этих чистеньких домиков с аккуратными лужайками и заботливо насаженными цветочными клумбами населяли семьи военных. Супруги строили свою жизнь в соответствии с требованиями службы: ехали туда, куда им предписывали, часто даже не имея уверенности, что вернутся назад.
И все же… Брайан прислушался к лаю собаки и восторженному смеху ребенка, которые доносил до него легкий ветерок. Ведь как-то приспособились все эти семьи к кочевой жизни.
Пять лет назад он решил, что не вправе обрекать Тину на жизнь, подчиненную жестким военным правилам. Он сказал себе, что она не заслуживает жизни, при которой необходимо без конца паковать вещи и, покидая насиженное место, ехать по приказу через всю страну, а иногда даже на самый край света. Он не мог оставлять ее в одиночестве на долгие месяцы, уезжая на учения.
И он отпустил ее.
Для ее же блага.
С тех пор он чувствовал в сердце постоянную пустоту.
Теперь, когда Тина вернулась, ощущение пустоты не прошло, наоборот, оно стало еще более пронзительным. Словно бритва, режущая душу на части, разрывающая его сердце. А теперь Тина захотела ребенка.
От него, и ни от кого другого.
Неужели Лайам прав: он и впрямь кретин?
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Прошло два дня, а Брайан все раздумывал.
И лучше ему от этого не становилось.
Пока ему удавалось избегать Тины, но так не могло длиться вечно. Его бывшая жена не из тех женщин, которыми можно пренебрегать. Брайан вспомнил звук ее шагов вчера вечером на ступенях лестницы. Она требовала, чтобы он ей открыл, хотела поговорить с ним.
Но он, разумеется, и не подумал. Крикнул, чтобы она уходила, и через какое-то время она ушла.
Но Брайан отдавал себе отчет в том, что затишье долго не продлится.
Он притормозил на подъездной дорожке и быстро огляделся по сторонам. Что же такое происходит в мире, если пилот истребителя морского авианосца бегает от женщины?
Начинало смеркаться, легкий ветерок нес с океана прохладу. Откуда-то долетал запах шашлыка и радостный визг играющих в бейсбол детей.
Все как обычно.
Героиня его ночных грез отворила застекленную дверь и вышла на крыльцо. За ней выскочили две собачонки, которые тотчас с лаем сбежали по лестнице и бросились через весь двор прямо к Брайану, собираясь, по-видимому, съесть его.
Глаза Тины сверкали, на лице читалась решимость. Она твердым шагом направлялась прямо к Брайану. По всему было видно, что терпение ее лопнуло. У Брайана мелькнула мысль, а не завести ли мотор и не уехать ли отсюда подобру-поздорову.
Но это уже смахивало на отступление, и он, подавив в себе малодушие, вышел из машины.
Кто-то из детей пропустил подачу, и бейсбольный мяч пролетел мимо Брайана, приземлившись в саду. Ириска на ходу изменила курс и припустила за ним, как могучий лев за газелью. Ее маленькие лапки так и мелькали, а уши развевались на ветру.
Она уже почти догнала мяч, когда метко брошенный камень попал ей в заднюю лапу. Собачка, завизжав, упала.
— Эй! — Взбешенная Тина направилась к лежащей на земле собачке.
Напуганный мальчишка-хулиган попятился, но Брайан преградил ему дорогу, отрезав путь к отступлению. Услышав жалобные стоны собаки, он пришел в ярость. Он никогда не дружил с проклятыми кусачими тварями, но и не собирался стоять и смотреть, как животное увечат.
Несколькими большими шагами Брайан нагнал паренька и схватил за плечи. Мальчишка, которому на вид было не больше десяти, испугался до слез.
— Ты что! — прикрикнул на него Брайан.
— Это мой мяч, — сказал мальчик, кидая испуганный взгляд на собаку.
— Да ты в собаку, которая весит каких-то три фунта, бросил здоровенный булыжник! — рычал Брайан, напустив на себя строгий вид, способный напугать кого угодно.
— Я не хотел ее ранить…
Краем глаза Брайан заметил, что приятель мальчика покинул поле боя, решив убраться от греха подальше. А виновник в его цепких руках трясся как осиновый лист. Брайан повел его в сад.
— Ну и что скажет твоя мама, узнав, что ты швыряешься камнями в животных?
— Не надо! — захныкал ребенок. — Не говорите ей, пожалуйста. Простите меня. Ну, мистер, ну пожалуйста, не говорите маме.
В мольбах мальчишки слышалось неподдельное отчаяние, которое не могло не тронуть Брайана. Когда ему с братьями было по десять лет, ничего из сделанного ими не оставалось втайне от родителей.
— Хорошо, не скажу. Но ты пойдешь справишься о собаке. Проверишь, все ли с ней в порядке, а уж потом извинишься перед ее хозяйкой. И только тогда получишь свой мяч.
Мальчик с облегчением вздохнул, вытер нос рукой и выразительно шмыгнул. Он брел, понурив голову и настороженно косился в сторону Брайана. Наконец он перевел взгляд на Тину.
— Я не хотел поранить ее, — обратился он к молодой женщине.
— Тогда не надо было кидать камень, — холодно отрезала она.
— Простите. — Мальчик опустился на одно колено рядом с собакой и осторожно ее погладил.
Подняв на Тину глаза, он пообещал:
— Я больше не буду, даю слово.
Тина посмотрела на Брайана. Тот улыбнулся, кивая. Он понял, что ребенок уже достаточно напуган, чтобы сдержать свое обещание. Да и вообще, какой ребенок хоть раз в жизни не кидал камней в неподходящий момент?
— Ну ладно, — смилостивилась Тина, увидев, как Ириска лизнула мальчика в руку. — Если Персик тебя прощает, я тоже.
— Спасибо, — поблагодарил мальчуган, забирая свой мяч и поднимаясь с травы. — Я правда прошу прощения.
— Хорошо, — ответил Брайан, кивнув в сторону улицы. — Иди.
Ребенок бросился бежать со всех ног, как будто второго шанса унести отсюда ноги ему могло и не представиться. Брайан наблюдал за тем, как мальчуган несется домой. На минуту он задумался: интересно, а каково это, иметь своего ребенка?
Он вспомнил ночь с Тиной, когда они, может быть, зачали ребенка, и в первый раз эта возможность показалась ему реальной. Он представил лицо своего ребенка, который был одновременно похож и на него, и на Тину. Внезапно у Брайана внутри поднялась какая-то теплая волна.
Ребенок.
Мысль о том, что он скоро может стать отцом, не ужаснула его, как пару дней назад.
— Ой, — воскликнула Тина, — до чего ж мне хотелось его выдрать!
— Он раскаялся, — напомнил Брайан, опускаясь на траву. — Как собака?
— Все в порядке, — ответила Тина. — Камень был не очень большой, слава богу.
Булочка, робко приблизившись к Брайану, прислонилась к нему. Тот машинально погладил ее кремовую кудрявую шерсть. Ириска выскользнула из нежных рук Тины и тоже засеменила к Брайану.
Поставив передние лапки ему на колено, она присела рядом и с обожанием заглянула ему в глаза.
Брайан смотрел на собак, которые в течение долгих лет отравляли ему существование, и глазам своим не верил. Ни одна из них не пыталась вцепиться ему в шею.
— По-моему, они влюблены, — с усмешкой заметила Тина.
Брайан резко перевел на нее взгляд.
— Что?
— Ты стал их героем.
Брайан, глядя на собак, нахмурился.
— Странно это.
— Предпочитаешь, чтобы они рычали на тебя?
— Тогда по крайней мере ясно, чего от них ожидать.
— А это важно? — спросила Тина.
Брайан снова посмотрел на нее.
— Не люблю сюрпризов.
— Брайан…
— Тина, я не хочу снова заводить разговор об этом, — перебил ее он.
— Снова? — удивилась Тина. — Мы еще об этом не разговаривали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13