А процветание возможно только тогда, когда народ доволен. Никто не причинит мне вреда, если люди будут уверены, что я прислушаюсь к ним, вникну в их заботы.
– А иностранцы?
Пальцы Джасмин стиснули ладонь Тарика. А он не удержался от улыбки, внезапно узнав в ней ту веселую юную девушку, что завладела его сердцем.
– Нам сразу становится известно о том, что нашу границу пересек иностранец.
– Твой водитель хотел меня уверить, что мы поедем на такси.
Ее легкий, счастливый смех был подобен рассвету в пустыне. И он глубоко проник в душу Тарика. Долго, долго он искал ее. Успел ожесточиться и теперь не вверит Джасмин свое сердце, равно как и свою преданность.
– Мазель – отличный водитель, но далеко не лучший актер.
Услышав приближающиеся шаги, Тарик поднял голову.
– Ваше высочество…
Знакомые карие глаза смотрели на него с плохо скрываемым неодобрением. Но это обстоятельство не обеспокоило Тарика. Пусть Хираз демонстрирует ему свое неудовольствие; верность не позволит ему зайти дальше, особенно в важных вопросах.
Он кивком указал на своего главного советника и ближайшего друга.
– Ты помнишь Хираза?
– Конечно. Хираз, я очень рада видеть вас вновь.
Хираз сдержанно и церемонно поклонился.
– Мадам…
– Прошу вас, зовите меня Джасмин.
Ей показалось, что ее позвоночник вот-вот переломится от покровительственного прикосновения жесткой руки Тарика. Он хочет оберегать ее, и ничто не заставит его отказаться от этого намерения. Как бы он ни был зол, он будет защищать ее, свою Мину.
– Хираз не в восторге от моих планов относительно тебя.
Это он деликатно предупреждает ее.
– Я бы хотел с вами поговорить, ваше высочество. – Хираз послал Тарику предостерегающий взгляд, хотя и сопроводил его учтивым поклоном. – Приехал ваш дядя, а с ним – его свита и все остальные.
– Он называет меня «ваше высочество» только в тех случаях, когда злится на меня, – пояснил Тарик. – А вообще-то у нас это не принято.
Ему стоило большого труда сохранять жизнерадостный тон. Появление людей, которым предстояло стать свидетелями событий грядущего вечера, приближало осуществление его планов.
Хираз расслабился; ему было нелегко выдерживать столь непривычный стиль поведения.
– Значит, все так и есть. – Хираз смерил Джасмин взглядом. – Вы представляете себе, что у него на уме?
– Вполне. – Тарик сумел без слов жестко предупредить ее.
Хираз лишь приподнял бровь и посторонился, открывая им вход во дворец.
– И что же у тебя на уме? – поинтересовалась Джасмин.
– Потом скажу.
– Когда?
– Джасмин.
Этот ровный, негромкий тон обычно означал требование неукоснительного повиновения.
– Тарик.
Словно услышав непредвиденное эхо, Тарик повернул голову и увидел, что Мина без улыбки смотрит на него.
Смешок Хираза вывел его из шока. Да, рядом с ним уже не та беспомощная девочка, которая жила в его памяти.
– Насколько я могу судить, она повзрослела. Это хорошо. Тебе непросто будет с ней управиться. Слабую женщину ты просто раздавил бы.
– Она сделает все, что я ей скажу.
Джасмин до глубины души возмущало то, как они оба игнорировали ее присутствие, но у нее не хватило мужества, чтобы запротестовать. И виной тому – мгновенно потемневшее лицо Тарика. Пусть он посмеивался над ней в то время, когда лимузин приближался к дворцу, но как-никак с ней рядом шейх Зюльхейля. А этот могущественный повелитель вовсе не известен ей.
Ее глазам открылись интерьеры дворца, на удивление гармоничные, не испорченные какими-либо излишествами. Свет лился в помещения сквозь многочисленные узорчатые окошки. И при этом восточная роскошь не разрушала ощущения домашнего уюта.
Джасмин любовалась окружающим великолепием недолго, вскоре ее отвлекло появление женщины, одетой в длинное и широкое платье.
– Мумтаз тебя проводит, – распорядился Тарик, приподнял ее руку, поцеловал в запястье и заглянул ей в глаза. Кровь, разгоряченная этим простым проявлением ласки, жарко заструилась по жилам. – Увидимся через два часа.
И он зашагал по коридору вслед за Хиразом.
Глава третья
Мумтаз провела Джасмин в отведенные ей апартаменты в южном крыле дворца. Одна из комнат была обставлена совершенно по-женски, тогда как другая явно была рассчитана на мужчину. И Джасмин не преминула об этом обмолвиться.
– Знаете… – Мумтаз запнулась. – Наверное, нас чересчур поздно предупредили о вашем приезде…
– Конечно, конечно…
Когда вся одежда была размещена в просторном, как комната, шкафу, Джасмин поинтересовалась:
– Куда ведут эти двери?
– А вы пройдите. Вам понравится.
Мумтаз решительно распахнула двери. На ее радостную улыбку нельзя было не откликнуться.
– Это сад!
Ласковая, мягкая трава под босыми ногами. Небольшой фонтан в центре круглого помещения, водные арки, низвергающиеся на резное дно из Розы Зюльхейля. Вокруг фонтана – скамейки, окруженные тысячами и тысячами крошечных синих цветов. В углу – огромное дерево, усыпанное сине-белыми цветами и источающее волшебное благоухание.
– Это собственный сад… – Мумтаз запнулась, не договорив. – Простите, мой английский…
– Что вы, все в порядке. – Джасмин небрежно махнула рукой. – Я стараюсь овладеть языком Зюльхейля, но пока мне мало что удается.
Глаза Мумтаз сверкнули.
– Я буду учить нас, если вы согласитесь.
– Спасибо вам! Так вы начали про сад?..
Мумтаз задумалась.
– Это частный сад, он для тех, кто… кто живет за этими дверями.
Она указала на дверь, ведущую в комнату Джасмин, и на две такие же двери в стенах напротив и слева. Таким образом, три стены, окружавшие сад, были снабжены выходами, а четвертую, высокую стену украшали виноградные лозы.
Джасмин кивнула.
– Значит, этот сад предназначен специально для гостей?
Мумтаз переступила с ноги на ногу и смущенно улыбнулась.
– Вам нравится этот сад и ваши комнаты?
– Все это восхитительно!
– Вот и хорошо. Очень хорошо. Вы останетесь в Зюльхейле?
Что-то в ее интонации удивило Джасмин.
– Так вы в курсе?..
Мумтаз вздохнула и опустилась на скамью у фонтана. Джасмин присела с ней рядом.
– Хираз – самый близкий друг Тарика, поэтому я, как жена Хираза…
Джасмин поперхнулась.
– Вы – супруга Хираза? Я-то подумала… Нет, ничего.
Мумтаз ответила ей беззаботной улыбкой.
– Прислуга, да? Тарику хотелось, чтобы рядом с вами в первое время вашего пребывания здесь кто-то находился. А я работаю во дворце, и поэтому я здесь ежедневно. Если вам что-нибудь понадобится, вы всегда сможете сказать мне.
– Да, конечно. – Джасмин в самом деле ощутила признательность. Выходит, Тарик позаботился о том, чтобы эта милая женщина была рядом с гей. – Но почему он ничего мне не сказал?
– Он, как и Хираз, в гневе просто страшен. Тарик сердится на вас, а мой муж – на меня.
Джасмин не сумела сдержать любопытства:
– За что же Хираз на вас сердится?
– Он хочет, чтобы я согласилась с тем, что они с Тариком задумали, хотя сам он с Тариком не согласен. – Мумтаз не дала Джасмин возможности задать следующий вопрос. – Хираз рассказал мне, как обстояло дело в вашей стране. В Зюльхейле всем известно, что сердце Тарика разбила рыжеволосая и голубоглазая иностранка.
Джасмин заморгала.
– Откуда?
– Хираз унес бы тайны Тарика в могилу, да вот другие не настолько… скромны. Мы мало что знаем о вас, но это хорошо, что вы приехали. Вы очень нужны Тарику, тем более что его родители погибли.
– Он очень зол на меня, – призналась Джасмин.
– Но все-таки вы в Зюльхейне. Ведь лучше быть рядом с ним, даже если он сердится, правда же? Вам нужно научиться вести себя с вашим…
Необычное выражение на лице Мумтаз встревожило Джасмин.
– Вы о чем? – быстро спросила она.
– Я… Я кое-что забыла. Пожалуйста, пройдемте в комнаты.
Джасмин последовала за ней, озадаченная резкой переменой в ее голосе.
– Для вас приготовлена ванна. А потом, прошу вас, наденьте вот это.
Мумтаз указала на одежду, разложенную на кровати.
Джасмин дотронулась до мягкой и невероятно изысканной ткани. На ощупь материя казалась невесомой, а цвет ее был под стать Розе Зюльхейля – белый с отблесками потайного огня. Длинные струящиеся складки украшены блестками, которые будут переливаться при каждом движении. Такие же сверкающие блестки вшиты и в корсаж платья. Рукава платья длинные, но оно имеет глубокий вырез, отчасти открывающий грудь. Сверху на платье лежала тонкая золотая цепочка. Несомненно, она задумана как пояс, дополняющий наряд.
– Это не мое, – чуть слышно произнесла Джасмин.
– Сегодня будет… торжественный обед, и то, что сейчас на вас надето, не подходит. Так что для вас приготовили вот это.
– Потому что я в гостях? Что ж, если это у вас практикуется, то я ничего не имею против. Иначе мне было бы неуютно в таком дорогом платье.
Заверив Мумтаз, что она вполне довольна, Джасмин спросила:
– Это официальный обед?
– О да. Очень официальный. Попозже я займусь вашей прической, и вы будете великолепны.
С этими словами Мумтаз вышла из комнаты. Джасмин показалось, что до нее донеслось невнятное бормотание, но ее мысли уже были устремлены к обещанной ей благоухающей ванне.
Примерно через два часа после прибытия во дворец Джасмин произнесла:
– Я чувствую себя принцессой.
Она притронулась к браслету, который Мумтаз предложила ей надеть. Ее ярко-рыжие волосы, обретшие необыкновенный блеск благодаря стараниям Мумтаз, волнами рассыпались по спине.
Мумтаз засмеялась.
– Значит, я справилась со своими обязанностями.
– Мне казалось, подчеркивать фигуру не полагается…
Джасмин опустила руку к бедрам. Тонкие нити золота дразнили глаз и, без сомнения, соблазняли.
Мумтаз покачала головой.
– На людях мы сдержанны, это правда. Но законы в Зюльхейле не слишком суровые, просто женщины, как правило, сами предпочитают скромность. А дома, с нашими мужчинами, нам позволяется больше…
Она провела рукой по собственному наряду. На ней были широкие бледно-желтые шаровары, подвязанные у щиколоток, и блуза того же цвета, что и платье Джасмин. Правда, на ее одежде не было сверкающих блесток.
– А это не будет чересчур пышно?
Ей не хотелось переодеваться. Легко можно представить себе, как загорятся глаза Тарика при ее появлении. Может быть, он даже сочтет ее красивой; ведь сама она – впервые в жизни – почувствовала себя красавицей.
– Нет, это будет то, что нужно. А сейчас нам пора идти.
Через несколько минут они вошли в зал, и Джасмин ослепили яркие наряды присутствовавших там женщин. Все разговоры стихли при ее появлении. А через секунду началось оживленное перешептывание. Женщины постарше приблизились к Джасмин и предложили ей присесть рядом с ними на диван. При необходимости Мумтаз вступала в разговор в качестве переводчицы, и в скором времени Джасмин уже беседовала и смеялась с этими женщинами, как со старыми приятельницами.
Прошло полчаса, и напряжение во всем теле послужило ей единственным предупреждением. Джасмин огляделась и увидела стоявшего в дверном проеме Тарика. Она невольно выпрямилась и поднялась на ноги. В зале снова воцарилась тишина, однако на сей раз тишина, исполненная ожидания. Можно было подумать, что все присутствующие затаили дыхание.
А Тарик, одетый в черную тунику и черные брюки, был великолепен. Единственным украшением в его одежде была оранжевая тесьма воротника. Строгий покрой костюма подчеркивал красоту смуглого лица.
Он пересек помещение и взял Джасмин за руку. Взгляд его обжигал.
– Ты как сердце Розы Зюльхейля, – прошептал он, и эти слова предназначались для нее одной.
Не сводя глаз с ее волос, он отступил назад, но она вся пылала так, как, наверное, горят в аду.
– Я хочу задать тебе вопрос, моя Джасмин. – Эти слова были отчетливо слышны в наступившей тишине.
Джасмин подняла голову. Ее взгляд встретил зеленое пламя его глаз.
– Ты прибыла в Зюльхейль по доброй воле. Останешься ли ты здесь, со мной, по доброй воле?
Джасмин растерялась. Тарик уже ясно дал ей понять, что не позволит ей уехать. Так зачем же этот вопрос? Но интуиция подсказывала ей, что не стоит расспрашивать Тарика при посторонних, чтобы не уязвить его гордость и не поставить под сомнение его положение в обществе.
– Да.
Тарик ответил ей быстрой и довольной улыбкой. И вновь он показался ей похожим на хищника, на подкрадывающуюся пантеру. Но тут же его веки опустились и скрыли огонь. Он поднес ее руку к губам и запечатлел быстрый поцелуй на запястье, отчего ее пульс немедленно участился.
– Я тебя оставляю, моя Джасмин… Пока.
И он исчез, а Джасмин осталась стоять и осознавать, что она натворила. Женщины, смеясь, тут же обступили ее и опять усадили на диван. Джасмин только успела перехватить встревоженный взгляд Мумтаз.
– Вы понимаете?..
Возобновившийся гул голосов заглушал шепот над ее ухом. Она кивнула. Подобно кобре, изготовившейся к атаке на жертву, внутри у нее подняла голову тайна ее глубоко запрятанной любви к Тарику. И эта тайна, неотвратимая, словно взгляд змеи, гипнотизировала ее. Джасмин не смогла бы перенести презрения Тарика. Она высказала бы ему все, что чувствует; лишь бы знать, что ему желанно ее возвращение в его жизнь. А теперь – поздно. Слишком поздно. Как же теперь открыть ему правду?
– Джасмин…
Голос Мумтаз вывел ее из задумчивости.
– Когда он задавал этот вопрос…
– Я хотела все вам рассказать, но мне запретили.
– И вы сохранили верность Тарику. – Джасмин сознавала, что ей не в чем упрекнуть Мумтаз; та сделала все, что было в ее силах. – Я думала, что в стране траур.
– Траур продолжался месяц. Но жизнь побеждает смерть. Так считают в Зюльхейле. Наши люди предпочитают радоваться тому, что живут, и не желают присоединяться к ушедшим.
Кто-то незаметно вложил в руки Джасмин тарелку с засахаренными фруктами. Она рассеянно кивнула в знак благодарности, но к угощению не притронулась. Внутри у нее все сжалось. Внезапно ей стало очевидно, почему гости показались ей знакомыми. Все они держались по-царски, всех их отличали манеры, напоминавшие ей о Тарике. Несомненно, все его родные здесь в сборе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18