Она еще не отошла от последствий шока и выглядела очень больной, несмотря на прекрасный средиземноморский загар. Алан видел, что Кристина с трудом могла пошевелить даже пальцами руки. Но ее позвоночник… Господи… что же с ее позвоночником? Казалось, никто ничего толком не знает, врачи постоянно твердили, что травма, возможно, «слишком серьезная». Пэтти успела прошептать ему:
– Врачи боятся, что она не сможет ходить.
– О нет! – он почувствовал, как в сердце вонзили нож.
Этого не может, не должно случиться с ней, со златовлаской Винсента.
– Как мило с твоей стороны, что ты приехал. Ты проделал такой долгий путь, чтобы навестить нас, – сказала Кристина.
Алан вынужден был скрывать свои чувства и поэтому солгал.
– На самом деле я приехал сказать твоему мужу… – он с трудом произнес это слово, – … что я заработал ему кое-какие деньги, пока он был за границей. Это поднимет ему настроение.
Кристина взяла Алана за руку.
– Да, Алан, пойди поговори с ним. Он сейчас в ужасном состоянии. Он постоянно винит себя, что ехал слишком быстро и что именно он виновник аварии. Бедняжка…
Алан ничего не ответил, но его рука нежно погладила ладонь Кристины.
Он подумал: «Он действительно виноват. Я слишком хорошо знаю Винса и всегда говорил ему, что если он будет продолжать так ездить, то плохо кончит. Но пока плохо только ей…»
– Ты ведь подбодришь его? – прошептала Кристина.
– Да, да, конечно, – ответил Алан. Вошла молодая медсестра.
– Леди Гейлэнд пришла навестить миссис Гейлэнд… Алан состроил смешную рожицу.
– Я удаляюсь. Пойду к Винсу.
Как только он ушел, вошла мать Винса. Она было одета в серый шелковый костюм. На голове у нее была маленькая шляпка. Леди Гейлэнд села на стул рядом с кроватью Кристины и заговорила «воркующим» голосом. Она была действительно огорчена, но присутствие медсестры и главной попечительницы больницы заставляло ее играть роль светской дамы. Совсем недавно под руководством леди Гейлэнд были удачно проведены благотворительный вечер и ярмарка в пользу как раз этого госпиталя. Поэтому леди Гейлэнд здесь была persona grata, и, конечно, ее невестка не останется в этой ужасной общей палате. Попечительница сказала, что все одноместные палаты заняты, но для миссис Винсент освободили комнату медсестер, и ее немедленно перевезут туда. Леди Гейлэнд добавила, что когда мистер Лукас посмотрит рентгеновские снимки Кристины, он, возможно, разрешит перевезти Кристину в Лондон.
– Но только не в клинику. Я хочу поехать с Винсом домой, – сказала Кристина.
Леди Гейлэнд похлопала ее по руке и улыбнулась попечительнице:
– Бедняжки только что поженились. Они не могут расстаться даже на минуту.
Попечительница переглянулась с сестрой. Они прекрасно знали, что должны во всем потакать леди Гейлэнд. У нее большие связи, и только вчера им сообщили, что на те деньги, которые были получены от проведения благотворительного вечера, будет построено новое родильное отделение, которое так необходимо госпиталю.
Когда Кристину оставили наедине со свекровью, она прошептала:
– Не перевозите меня в клинику. Я хочу с Винсом поехать домой.
И вдруг леди Гейлэнд почувствовала, как слезы наворачиваются ей на глаза. Это было так не похоже на нее. Она не могла даже подыскать подходящих слов. Она, Роза Гейлэнд! Она боялась, как и все остальные, что бедняжка Кристина очень серьезно травмирована.
И все-таки она попыталась сказать ободряюще:
– Посмотрим, дорогая, а пока я пойду успокоить моего бедного сына. Он так переживает за тебя. А все этот дождь… неудивительно, что вы столкнулись… это одна из самых плохих дорог… все говорят, что Винс не виноват…
– Конечно, нет, – солгала Кристина.
Нервозность Розы заставляла ее болтать больше обычного. Кристина устала и вдруг почувствовала резкую боль. Боль то нарастала, то уходила, и Кристина начала волноваться. Она задавала вопросы, на которые никто не отвечал, и это вызвало у нее страх… страх, о котором она открыто сказала симпатичному мужчине средних лет, который представился как мистер Лукас, ортопед госпиталя.
– Что со мной? – спросила она, – Почему я не могу двигаться? Мне бы очень хотелось поехать с мужем в Лондон. Правда, я чувствую себя совершенно разбитой, но ведь так и должно быть? Я могу поехать в Лондон на «Роллс-Ройсе» или в крайнем случае на машине «Скорой помощи», Моя свекровь сможет все организовать.
Мистер Лукас кивнул. Он был очень добрым человеком, но его профессия связана с человеческими трагедиями, и ему часто приходится… выносить суровые приговоры. К счастью, все не так плохо с миссис Гейлэнд, как казалось вчера. Он вздохнул с облегчением, когда увидел рентгеновские снимки и обследовал больную. Есть надежда, что ее не парализует, и все же то, что он вынужден ей сказать, будет для нее тяжелым ударом. Она так молода и красива… Сколько доброты в ее глазах. Как жаль, что это случилось именно с ней, тем более в последний день медового месяца. Пройдет много времени, прежде чем она сможет поправиться настолько, чтобы опять начать ходить. А этот ее муж!… О, он хорошо знает эту молодежь, которая носится на дорогих машинах по улицам Лондона. Они представляют угрозу для общества!
– Пожалуйста, – услышал он голос Кристины, – скажите, что со мной?
Глава четвертая
Часом позже, когда попечительница занялась своими делами, три человека пили кофе в ее кабинете.
Леди Гейлэнд сидела на диване рядом с сыном, а Алан Брейд сидел напротив них. Он только закурил трубку, что заставило Розу сморщить носик. У нее вызывали ужас мужчины, курящие трубку. Но биржевой маклер Винса ей нравился. Он был из тех людей, которых она называла «вполне приличными», к тому же он был преданным другом ее сына, хотя часто она не одобряла друзей Винса. Многие из его друзей были настоящими прожигателями денег, но, к счастью, ее любимый Винс всегда старался приумножить состояние отца. Никто не может отрицать, что он преуспел в этом. Надо признать, что Алан помог ему в этом. К тому же у него были прекрасные манеры и обаятельная внешность. Мысли Розы перескакивали с одного на другое. Она держала с материнской нежностью руку Винса. Бедный ангелочек, как плохо он выглядит! Он уже побрился и оделся, но его костюм был испачкан маслом и грязью, а брюки были неумело зашиты медсестрой. Но это нестрашно. Он скоро будет дома. Какое счастье, что он отделался только синяками и царапинами.
Предметом разговоров была, конечно, Кристина.
– Бедняжке сейчас намного удобнее в комнате медсестер, – сказала леди Гейлэнд. – Врачи говорят, что день или два ее нельзя будет трогать, а затем мы перевезем ее в клинику Вест-Энда. Я сама все устрою. Винс закурил сигарету и проговорил:
– Как и обычно, мама, твоя помощь наиболее эффективна.
Алан сказал:
– Мне надо возвращаться в город, но перед тем, как уехать, я хочу узнать, что скажет этот Лукас о Кристине.
Роза всплеснула руками. Она подумала, какой ужасный вкус у попечительницы: эти кретоновые шторы просто ужасны. Ей показалось, что усатый мужчина на фотографии – родственник попечительницы. Было очевидно, что это невоспитанный и некультурный человек. Воспитанного человека легко отличить с первого взгляда.
Роза сказала:
– Как хорошо, что ты приехал, дорогой Алан.
– Вы же знаете, что я всегда готов помочь, леди Гейлэнд.
– Спасибо, Алан, – вставил Винсент.
– Подумать только, – сказала леди Гейлэнд, – что вчера в это время они все еще наслаждались своим медовым месяцем.
– Только не говори так, будто хоронишь нас, – раздраженно сказал Винсент.
Алан кашлянул и запыхтел своей трубкой.
– А что с Кристиной? – начал он.
– Ах да, – сказала Роза, – вот заключение мистера Лукаса…
Она достала из сумочки лист бумаги.
– Я должна показать это заключение доктору Кари. Это мой врач в Лондоне, он будет лечить Кристину. Я прочитаю…
Алан слушал с волнением, которое едва мог скрыть, хотя было довольно трудно понять, о чем идет речь.
Конечно, заключение изобиловало медицинскими терминами, но Алан смог догадаться, что травму позвоночника Кристины можно вылечить. У нее был сильный ушиб спины, результатом которого явился частичный паралич. Пораженные двигательные нервы со временем восстановятся. Она уже чувствует боль, что очень хорошо, так как это означает восстановление чувствительности. Конечно, в течение нескольких недель она будет прикована к постели и будет нуждаться в медицинском уходе – физиотерапии, массаже, лечебной физкультуре.
– Звучит ужасно, – закончила Роза Гейлэнд, передернув плечами, а затем искренне добавила: – Бедный жених и бедняжка невеста…
Она повернулась к Винсенту и сказала:
– Как это ужасно для тебя, мой дорогой.
– Да, довольно печально, – сказал Винсент, встал, подошел к окну и задумался.
Алан молчал. Если этому заключению можно верить и сэр Томас Вильерс в Лондоне подтвердит его, то для Алана это будет большим облегчением. Ведь в противном случае Кристина навсегда будет парализована. И это действительно будет печально.
Насколько Алан понял, Кристине предстоит долгий и трудный процесс выздоровления и восстановления, но она сможет опять ходить.
Он услышал, как леди Гейлэнд произнесла:
– Крис уже сказали. Я видела ее. Она огорчена, но держится очень мужественно. Она все время думает о Винсе, о том, как тяжело сейчас ему.
Нахмурившись, Алан вынул трубку изо рта.
– Я думаю, для Винса это большое облегчение. Леди Гейлэнд укоризненно посмотрела на него.
– Это ужасно для Винса. Ведь бедняжка Крис с годами станет абсолютно беспомощной.
– Я-то, наверное, привыкну к этому, а Тине будет труднее, – проговорил Винсент.
Это потрясло Алана. С искренним изумлением он переводил взгляд с матери на сына. Только сейчас он понял, насколько одинакова их реакция. Как могут они думать в этот момент о чем-то? Ведь страдает именно Кристина! Как вообще Винс может жалеть себя и что он имеет в виду, говоря «я привыкну»? К чему он привыкнет? К привилегии ухаживать за прекрасным созданием, которое он сделал беспомощным по своей беспечности? Разве это не его крест?
Гнев душил его. Впервые за их долгую дружбу с Винсентом Гейлэндом он испытывал к нему такие чувства. Он встал, положил трубку в карман и сухо попрощался с Гейлэндами.
Он собрался уходить, но ни Роза, ни ее сын не заметили этого. Роза обдумывала план по устройству невестки в частный санаторий, а Винсент продолжал жалеть себя.
– Спасибо за то, что пришел, старина, – сказал он, провожая своего маклера до двери. – Надеюсь, ты успеешь заехать на биржу сегодня вечером. Может быть, сможешь купить акции, о которых мы с тобой говорили. Думаю, что сейчас они будут дешевле. Как ты думаешь?
Как он может в такой момент думать о спекуляции на бирже?
Алан почти завидовал выдержке Винсента. Себя Алан так и не смог заставить думать о делах, пока ехал в Лондон. Мыслями он все время возвращался к Кристине, которой в ближайшее время придется приложить очень много усилий, чтобы вернуться к нормальной жизни.
Алан подумал, что надо быть более осторожным и сдерживать свои чувства, иначе он не сможет работать вместе с Винсентом. Алану было очень жаль Кристину. Он сделает все необходимое для нее (если что-нибудь от него потребуется), будет поддерживать ее морально, но он не должен позволить себе испытывать чувства ревности к ее мужу.
Через некоторое время после того, как Алан уехал, леди Гейлэнд решила, что ей тоже пора ехать домой и что надо забрать с собой сына.
– Ты все еще переживаешь последствие шока, мой дорогой, и я думаю, что будет лучше, если я уложу тебя в постель на Итон-Сквер. Я сама буду ухаживать за тобой. Ты такой бледный!
Винсент чувствовал, что он слишком перенервничал за это утро, и ему хотелось, чтобы кто-то позаботился и о нем.
Следующие полчаса он провел в палате своей молодой жены. Ему очень не нравилось здесь, в этой комнате, которую он называл «мрачная больничная палата». Только блеск ее золотых волос, рассыпанных по подушке, хоть как-то оживлял эту комнату.
– Мама поехала с шофером в цветочный магазин, чтобы сделать эту комнату более привлекательной, – сказал он и добавил: – Тита, дорогая, мне так не хочется оставлять тебя здесь одну.
Она делала все возможное, чтобы не расплакаться, хотя была очень напугана. Слова мистера Лукаса подействовали на нее как шок. Быть недвижимой, даже пусть на короткое время, казалось очень страшным. Она была очень подвижной и во время их медового месяца на Средиземноморье бегала без устали. Бегала, ходила, танцевала, плавала… Только теперь она понимала, какое счастье двигаться. Ей казалось, что на нее опустился черный туман и сковал ее. Счастливый сон закончился вчера ночью. Она попыталась успокоить Винсента, понимая, что его должна мучить совесть за превышение скорости на очень мокрой и скользкой дороге.
– Я совсем не возражаю против того, чтобы ты уехал, – сказала она неправду. – Мне сейчас немного трудно общаться. Мне нужен сон и отдых.
Винсент вдруг осознал ее мужество. Он поцеловал ее руки.
– Ты восхитительна. На твоем месте я не смог бы так держаться.
– Все в порядке, – с трудом проговорила она. – Подумать только, насколько хуже было бы, если бы я совсем не смогла ходить. Это только временно, дорогой. Я буду хорошей девочкой, буду выполнять все, что мне говорят, и к Рождеству буду бегать. Какой праздник мы устроим! И мы будем танцевать с тобой вокруг елки, не правда ли?
Она дотронулась до его щеки и улыбнулась, хотя с трудом сдерживала слезы.
– Конечно, – заверил ее он.
– А твоя мама уверена, что сэр Томас сможет ускорить процесс выздоровления. Мистер Лукас говорит, что в таких случаях нельзя точно назвать дату выздоровления. Вдруг мне повезет и я встану на ноги гораздо раньше?
Винс кивнул.
Но сейчас, несмотря на его переживания, он начал думать о другом. Жалость к себе сочеталась в нем с состраданием к молодой жене. Вдруг у него закрались сомнения относительно прогноза мистера Лукаса. А если он ошибся? Если Кристина не поправится так быстро и будет недвижимой в течение долгих месяцев?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27