Не твой, а наш.
Эмили вскинула подбородок.
– Ты так уверен в этом? Я ведь думала, что ты погиб, помнишь? Кто сказал, что я не могла завести любовника?
Шеп посмотрел на нее долгим взглядом, а потом тихо произнес:
– Когда я впервые узнал, что ты беременна, я мог думать только о том, когда должен родиться ребенок, мой он или не мой. Если отец я, ты должна быть беременна восемь месяцев.
– А если бы я была, допустим, на шестом месяце, что тогда? – Эмили с вызовом посмотрела на него.
– Моя мать прочла мне целую лекцию о том, что такое переносить беременность одной, как это приходится делать тебе.
– Твоя мать? – удивленно произнесла Эмили. – Но я никогда не нравилась твоим родителям. С чего это им пришло в голову волноваться за меня? Впрочем, неважно. Сейчас разговор не об этом.
– Конечно не об этом. Я вдруг понял, Эм, что все равно приеду сюда, независимо от того, когда должен родиться ребенок и чей он на самом деле. Для меня непереносима мысль о том, что ты одна, что тебе страшно. Если бы ребенок не был моим, мы разобрались бы с этим позже, но я все равно бы приехал, потому что не хочу, чтобы ты была одна в такой момент. Я твердо принял решение быть с тобой рядом, как только узнал о твоей беременности. А когда услышал, что ребенок родится через две недели, то понял, что он может быть только нашим с тобой малышом. Но дело в том, Эмили, что, независимо от этого, я все равно был бы здесь.
Горло Эмили вдруг предательски сжалось от подступающих слез. Она верила каждому слову из того, что сказал сейчас Шеп. Но почему ее душат рыдания вместо того, чтобы сердце пело от счастья? Хотя за время беременности Эмили привыкла к тому, что эмоции ее совершенно непредсказуемы, и она никогда не знала, что вызовет у нее слезы, что грусть, а что страх.
– Что ж, это очень… мило, Шеп, но я, как видишь, в порядке. Толстая, но здоровая. У меня есть друзья, которые за мной присматривают, и доктор, которому я полностью доверяю. Ты можешь прилететь из Вашингтона, как только родится малышка, и посмотреть на нее.
– Я остаюсь, Эм, – упрямо сказал Шеп.
Эмили вскинула руки, словно защищаясь.
– Ну что ж, я не могу заставить тебя уехать домой, не могу силой вытолкать за дверь. В этом районе много хороших отелей и мотелей, где ты можешь…
Шеп не дал ей договорить.
– Ты не понимаешь, о чем я говорю. Я остаюсь здесь , в этом доме, с тобой.
Глаза Эмили расширились.
– Ты, кажется, забыл, что мы больше не женаты.
– Сейчас на первом месте стоит наш ребенок, Эмили. Мы зачали его вместе и будем вместе, когда он родится. А со сложностями нашей жизни разберемся потом. Сейчас забудь обо всем остальном и сконцентрируйся на благополучии ребенка. У тебя ведь есть комната для гостей? Меня это вполне устроит.
– Да, но…
– Тогда пойду принесу свои вещи. – Шеп встал.
– Нет же, подожди. Ты не можешь…
– Эм, я хочу иметь право сказать своему сыну, что был рядом с тобой, когда он родился. Ты ведь не откажешь мне в этом, правда?
– Это девочка, – только и смогла возразить Эмили.
– Ты проходила специальные исследования?
– Нет, я просто знаю, что это девочка.
Шеп направился к двери.
– Спорим на доллар, что это мальчик.
– Перестань, Шеп. Ты не останешься в этом доме.
Он остановился, взявшись за дверную ручку.
– Нет, останусь. Подумай как следует, Эм. Кто-то должен заботиться о тебе в эти последние дни беременности, ты не должна быть одна. Ты не будешь больше одна. – С этими словами он вышел из дома.
– Не одна… – шепотом повторила его слова Эмили.
Как приятно это звучало. Хотя Мэрили была рядом, Эмили чувствовала себя иногда такой одинокой, такой беззащитной. Но теперь Шеп…
«Нет! Как он посмел? Я не соглашалась на это!» – пыталась разозлить себя Эмили. Но что она могла поделать, когда речь шла о Шепе Темплтоне? Он по-прежнему делал то, что ему нравилось. Что ж, у Эмили есть для него сюрприз. Она будет делать вид, что он не существует, игнорировать его, заниматься своими делами, как будто рядом никого нет.
И он ни за что не узнает, что она по-прежнему любит его так же сильно, как любила всегда.
3
Когда Шеп вытаскивал из багажника свои вещи, прогремел первый раскат грома. Он с усмешкой подумал, что чувствует себя примерно так же, как в тот раз, когда ему удалось ускользнуть из темной аллеи, где трое молодчиков в капюшонах готовы были выпустить из него кишки.
Эмили оказалась сильным противником, но все же Шепу удалось то, что он задумал: он остается в ее доме. Несмотря на стену, которую она воздвигла между ними и которая казалась Шепу такой реальной, осязаемой, что было удивительно, как это он не наткнулся на нее, пытаясь приблизиться к Эмили.
Шеп медленно направился к дому. Улыбка на его лице сменилась хмурым выражением. Эмили действительно не хотела, чтобы он остался. Мысль об этом причиняла боль. Все то время, что они узнавали друг друга ближе после знакомства на одной из вечеринок в Вашингтоне, и все годы их брака Эмили была его путеводной звездой, особенно когда он отправлялся за тридевять земель собирать материал для очередного репортажа. Сознание того, что Эмили ждет его, помогло Шепу пройти не одну тропу в болотистых джунглях или в замерзшей тундре.
И вот теперь он был наконец с ней. Шеп заметил, что от Эмили словно исходит какое-то свечение, что-то неясное, смутное, связанное, как он предполагал, с ее беременностью. Раньше Шеп не обращал внимания на все сентиментальные разговоры о таких вещах, но сейчас он подумал, что это похоже на правду. Господи, ведь внутри Эмили жило теперь маленькое чудо, крошечный ребенок, которого они создали вдвоем: наполовину она, наполовину он. Невероятно!
Шеп был твердо намерен находиться рядом с Эмили, когда родится их ребенок. Но что потом? Он отогнал от себя тревожные мысли. Он должен мобилизовать все свое терпение, двигаться шаг за шагом, медленно и осторожно.
Шеп внес в дом чемоданы и закрыл ногой дверь.
– Комната для гостей – первая дверь справа от тебя по коридору.
Повернувшись, Шеп увидел, что Эмили сидит на высоком кресле перед чертежным столом, подложив под спину маленькую подушечку. Не глядя на него, она быстро водила карандашом по бумаге. В свете яркой лампы, освещавшей ее стол, черные кудри казались похожими на мерцающий шелк.
«Как она красива», – подумал Шеп. Он заставил себя отвести взгляд от сияющего облака ее волос и отправился искать комнату для гостей.
Ему очень понравилась довольно просторная комната, отделанная в тех же сочных тонах, которые он видел по всему дому. Широкая кровать занимала центральное место, вся мебель была сделана из темного дерева и выдержана в немного грубоватом деревенском стиле.
Шеп поставил чемодан на кровать и принялся распаковывать его. «Гость, – мрачно подумал он. – Итак, я гость в доме собственной жены».
Что ж, Шеп не мог не признаться себе, что был гостем все три года их брака с Эмили. Он приходил и уходил, не предупреждая заранее о своих планах, которые молниеносно менялись. И Эмили всегда встречала и провожала его. Он принимал все как должное, включая ее любовь, пользовался и злоупотреблял добротой, не давая себе труда остановиться и подумать, что же он делает.
Открыв шкаф, Шеп стал разбирать и укладывать туда свои вещи. Сколько раз Эмили просила его отказаться от некоторых поездок, выбрать только самые важные из них, пойти на компромисс.
Шеп внимательно слушал ее, но как только где-то на другом конце земли случалось что-то интересное, он забывал обо всем и срывался с места. И только в Патагаме, когда он проигрывал перед мысленным взором эти разговоры, Шеп понял наконец их смысл. Только тогда вспомнились ему слезы, застывшие в глазах Эмили, когда она просила его хоть как-то упорядочить их совместную жизнь. Он со стыдом вспоминал, сколько раз они строили планы на медовый месяц, которые он отменял в последнюю минуту, чтобы кинуться на поиски очередного материала для новой статьи. Медовый месяц просто откладывался – так он всегда говорил Эмили. И когда у нее лопнуло наконец терпение, Эмили аннулировала их брак.
Шеп покачал головой и поставил в гардероб пустой чемодан. Теперь ему все было ясно, собственные ошибки сверкали, словно дорожные знаки на магистрали. Но сможет ли он теперь убедить Эмили в том, что действительно изменился?
Шеп вернулся к гостиную, и сразу же догадался, что Эмили не намерена обращать внимание на его присутствие. Он взял из корзины и подложил в огонь еще одно полено. Потом он устроился поудобнее на софе, вытянув и скрестив длинные ноги. Бедро его заныло, напоминая о себе. Глядя на танцующее в камине пламя, Шеп потер рукой больное место.
Эмили исподтишка наблюдала за Шепом. Она решила, что ее бывший муж хорошо вписывается в окружающую обстановку. Этот дом, который так подходил ей, как выяснилось теперь, подходит также и Шепу, крупному, чувственному, мужественному мужчине.
В его массивном теле была заключена невероятная сила, и все же он был способен на такую нежность, когда держал ее в своих объятиях. Казалось, они интуитивно понимали, когда их страсть требует грубого, быстрого сближения, а когда их тела жаждали медленного, чувственного наслаждения.
Когда Шеп ласкал ее, входил в нее, когда тела их сливались в единое целое, окружающий мир переставал существовать для них обоих, они жили только чувствами, которые уносили их по ту сторону реальности. Эмили вспоминала, как она приникала к Шепу, крепко сжимала его в своих объятиях, и в голове крутилась сумасшедшая мысль, что если она не разожмет объятий, то он не сможет собрать свой дежурный чемодан и снова исчезнуть за закрывшейся дверью. Но Шеп уходил, он все время покидал ее, и Эмили снова чувствовала себя одинокой.
Она тихо вздохнула, затем обратила внимание на то, что Шеп поморщился и начал массировать себе бедро. Эмили вспомнила, что даже не спросила его о полученной ране, которая в эту минуту явно причиняла ему дискомфорт. Она сосредоточилась на собственных противоречивых чувствах и забыла о том, что Шеп был ранен, находился в плену, чуть не умер в этих забытых Богом джунглях. Господи, через что ему пришлось пройти! Боль, страдание, неуверенность в том, что он останется жив и увидит завтрашний день. О чем он думал все эти месяцы, когда был отрезан от мира? И как часто мысли его возвращались к ней?
«Нет, это не имеет значения, – твердо сказала себе Эмили. – С нашим браком покончено, наша совместная жизнь завершена». Да, она по-прежнему любила Шепа, да, ее по-прежнему притягивал его мужской магнетизм, но она никогда больше не собирается возвращаться к существованию, на которое обрекал ее брак с Шепом.
Эмили понимала, что ребенок будет связующим звеном между ними в течение многих лет. Интересно, какую роль захочет играть Шеп в жизни собственного ребенка? Как всегда, на первом месте наверняка останется его работа. И Эмили должна будет помочь их ребенку принять ту страсть к путешествиям, которая владела Шепом, заставляла его все время срываться с места и мчаться на поиски новых приключений. Шеп никогда не изменится: он просто был тем, кем он был.
– Шеп? – спросила Эмили, прервав повисшую в комнате тишину.
Он слегка вздрогнул, словно звук ее голоса испугал его, а затем вопросительно взглянул на Эмили.
– Да?
– Тебя беспокоит рана?
– Что? А, да, но не очень. Просто затекла во время перелета, уж очень неудобные в самолете кресла.
– Это была серьезная рана?
Шеп пожал плечами.
– Думаю, да. Я был в ужасном состоянии, когда паренек из местной деревушки нашел меня, но священник и деревенские жители сотворили чудо. Я обязан им жизнью. – Шеп снова уставился на огонь. – Я никогда не забуду этих людей и то, что они сделали для меня.
Эмили задумчиво крутила в руках карандаш.
– Ты уже начал писать о том, что случилось в Патагаме?
Шеп покачал головой.
– Нет. Я был занят тем, что искал тебя.
– Да, вижу, – последовала пауза. – В одной из статей о тебе говорилось, что ты получил предложение от киностудии. Там сообщалось, что тебе собираются устроить кинопробы в надежде на то, что ты сыграешь самого себя в фильме о том, что случилось в Патагаме.
Шеп усмехнулся.
– Да, у них были на меня большие планы.
– Но ты не заинтересовался их предложением?
– Господи, конечно нет. Я не хочу иметь ничего общего с Голливудом. Актерская карьера не для меня.
«Да, – подумала Эмили, – тебя ждут дальние страны, опасности, экзотические места». Они шепчут его имя ветру, который слышит только Шеп, и призывают его вернуться. И всякий раз он откликается на этот зов. Эмили не сомневалась в том, что Шеп хочет остаться с ней, пока не родится их ребенок. Она видела его упрямо вздернутый подбородок и знала, что это означает: Шеп твердо решил, что ему делать, и переубедить его невозможно.
«Но что будет потом?» – спрашивала себя Эмили. Ветер снова зашепчет ему в ухо, Шеп расслышит свое имя и кинется на зов.
Шеп встал с дивана, чтобы подкинуть в огонь еще одно полено. Эмили внимательно наблюдала за ним. На нем был свитер, который она подарила ему в прошлое Рождество. Она вспомнила, как, увидев этот свитер в магазине, подумала, что он очень пойдет Шепу, прекрасно оттенит его загар и выгоревшие под палящим солнцем волосы. И свитер действительно выглядел на нем прекрасно. А Шеп подарил ей тогда розовый велюровый халатик, который она надевала каждое утро.
Шеп присел перед камином, чтобы помешать кочергой дрова. Он был очень красивым мужчиной – пропорционально сложенная фигура наводила на мысль о статуе, изваянной рукой опытного мастера. Он был чудесным любовником, заставляя Эмили чувствовать себя самой желанной женщиной на свете.
Пульсирующий жар, зародившись в низу живота Эмили, вдруг охватил ее тело, вызвав румянец на щеках. Испытав уже забытое ощущение, она оторвала глаза от Шепа и посмотрела невидящим взглядом на лежащий перед ней чистый лист бумаги.
От неожиданного прилива желания у нее участился пульс и побежали мурашки по коже. А груди, полные и тяжелые из-за беременности, заныли от желания, словно бы просили, чтобы Шеп коснулся их губами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18