Дина была в оцепенении и не могла произнести ни слова, но отчетливо ощущала тепло крепких рук, сжимавших ее.У нее похолодело внутри от его прикосновения и близости, голова кружилась от безумного, до боли знакомого желания.— Тебе больно? — спросил он мягко. Его теплое дыхание ласкало ее щеку.— Нет, — сказала она низким приглушенным голосом. Это была ложь. У нее все болело от близости к нему.Он прислонил ее к скале, чтобы ей было удобно сидеть, торопливо стащил с себя маску и сунул ее в карман. Они молча смотрели друг на друга.Время стерло юную нежность с его лица, сделав черты грубее. Он возмужал, но морщины под глазами и вокруг рта только подчеркивали его зрелую мужественность.В копне черных волос появились седые пряди. Калифорнийское солнце покрыло его кожу темным янтарем. Его глаза были по-прежнему ярко-голубыми, но в них была твердая решимость, когда они заглядывали в ее тщательно закрытую ото всех душу. Он был, как всегда, привлекателен своей особой мужской красотой, и она готова была испить его, как воду в жаркий день.Она испуганно взглянула на него, и ей показалось, что он хочет замаскировать злостью какое-то совсем другое чувство. Он тоже не отрываясь смотрел на нее.Его высокомерие взорвало ее.— Зачем ты преследовал меня вчера и сегодня, изображая Зорро? Ты напугал меня так, что я чуть не упала с обрыва!— Черт возьми! — прошипел он, хватая ее за плечи и прижимая к себе. — Это все ты. Я сам чуть не погиб, спасая тебя.Его прикосновение заставило ее пульс учащенно биться. Когда она попыталась оттолкнуть его, он прижал ее еще крепче. И только когда она перестала делать попытки освободиться, он ослабил свои объятия. Они таяли от ощущения друг друга.— Тебе не надо было следовать за мной наверх, — сказала она вяло.Он взглянул на край обрыва.— Поверь мне, я бы не делал этого, если бы не помнил твою страсть к опасностям.— Почему ты вчера не открылся мне? Его губы скривились в ироничной улыбке.— Чтобы ты встретила меня поцелуем? — спросил он, не сводя с нее глаз.Она густо покраснела от смущения, потому что смысл его жадного взгляда был ясен для нее.— Ты ведь знаешь, я бы убежала, — пробормотала она.— Конечно, ты была с Эдуардом, а цифра три — не самая лучшая для рандеву двух старых любовников. Я предпочел рискнуть, чем делить тебя с кем-то еще.— Рандеву между… — она захлебнулась от ярости, не закончив фразу. — Как ты смеешь заявлять мне такое! — Она попыталась освободиться из его рук, но он до боли вцепился ей в спину.— Как бы я мог выяснить при Эдуарде, что высокопоставленная женщина, о которой я так много раз читал в журналах по виноделию, и есть та самая Дина Кирстен? Остался ли хоть след от той маленькой разбойницы, которую я хорошо помню? — Он нежно рассмеялся.— И как ты собираешься это выяснить? — спросила она прерывистым голосом, изо всех сил стараясь высвободиться.— Я думал, ты этого не спросишь, — пробормотал он и снова уставился на ее дразнящие губы.Он притянул ее так крепко к себе, что каждый его мускул вжался в ее тело, и вдруг она вся задрожала, отнюдь не от ярости. Возбуждение, которое он всегда вызывал в ней, вспыхнуло с новой силой.— Как это вульгарно, отвратительно… — со злостью начала Дина, пытаясь оттолкнуть его.Она высвободила руку, чтобы дать ему пощечину, но он схватил обе руки и скрутил их за спину.— Бесполезно бороться со мной. Дина. — Его голос был мягок и неестественно спокоен. — Именно это я и намеревался получить от тебя. — Его вызывающий взгляд скользнул по ее напуганному лицу и остановился на дрожащих губах. — Все, чего я хочу, — это поцелуя. Считай, что это плата за жизнь.Она отвернулась.— Ну уж этого ты не получишь.— Не получу?Время остановилось и воцарилась тишина, когда он накрыл ее всем телом и властно сжал в объятиях. В его позе было что-то примитивное и завоевывающее.— Дина, Дина… Я никогда не думал, что все еще могу так хотеть… — Он так и не окончил фразу, и ее недосказанность, казалось, рассердила его. Он еще крепче обхватил ее.Он со звериной настойчивостью впился в ее нежные губы. Она пыталась бороться, но его стальные объятия сковывали ее. Чем яростнее она пыталась освободиться, тем нежнее он не давал ей этого сделать, пока она наконец не обмякла в его руках. Только победив ее сопротивление, он отпустил ее.— Я буду тебя всегда ненавидеть за это, — прошипела она.— Ты и так меня ненавидишь, дорогая, так что какая разница, одной причиной больше, одной меньше, — ответил он сухо.Она рассвирепела.— Ты чудовище, тебе следовало бы выцарапать глаза.— А ты не изменилась, — сказал он язвительно. — Вся твоя утонченность просто поза. Ты все та же маленькая дикая кошка, которую я покорил восемь лет назад.— А ты все такой же жестокий хулиган, которого я по глупости вытащила из помойки! — заорала она с отвращением.— Вовсе не жестокий, дорогая, а Беверли-Хиллз отнюдь не помойка.— Жестокий, грубый, подлый…— Ну чем мы не общество восхищения друг другом? — дразнил он.В приступе злости она ударила его по загорелой щеке так сильно, что у нее заболела ладонь, несмотря на толстую перчатку.Он быстрым движением схватил и больно стиснул ее руку.— Никогда больше не смей этого делать.— Не буду, — воскликнула она, — если ты уйдешь от меня.— Именно этого я и не собираюсь делать, дорогая.— Морган, я давным-давно решила не иметь с тобой ничего общего.— А я здесь для того, чтобы ты передумала. Я должен поговорить с тобой наедине. Где-нибудь в более удобном месте, чем это, если только тебе самой не захочется отдаться мне на горном склоне.— Что за мерзкая мысль, черт побери.— Отлично, предлагаю тебе свое шале.— Нет! Нет! — Она была в ярости. — Почему бы тебе просто не уйти? Разве ты не понимаешь, что нам с тобой не о чем говорить.., наедине? — закончила она, запнувшись.— А я говорю, есть о чем, — последовал его угрожающе-мягкий ответ. Его глаза метали молнии.— О чем же?— О нашем сыне, — сказал он холодно. — Видишь ли, я только что узнал, что ты, а не Холли, настоящая мать Стивена, и этот печальный сюрприз должен изменить жизнь нас обоих. Глава 5 — Дедушка обещал, что никогда.., никогда тебе не скажет, — крикнула Дина.Морган подбросил еще полено в огонь. — Так он и сделал, — сказал он спокойно. Шторы в ультрамодном шале, снятом Морганом в Сувретте, были опущены для полного уединения. Морган стоял на коленях перед огромным камином. Дина, все еще кутаясь в мокрую от снега шубку, внимательно следила за ним. Их разделял серебристый пушистый ковер, зеркала, хрустальные канделябры, хромированная мебель. Это шале с ошеломляющими видами из окон и бассейном в виде грота с подогретой водой было мечтой сибарита. Воздух был наполнен ароматом свежего кофе. Чашка Моргана стояла на камине; Дина держала свою в дрожащих руках.Что она могла сказать в свою защиту? Меньше всего ей хотелось вспоминать душевные муки, когда она решила отдать сына. Она сделала это только в интересах Стивена. Он носил бы клеймо незаконнорожденного, если бы она растила его сама. С Морганом и Холли он рос как законный наследник виноградников Кирстен-Вайн-ярдз. Она хотела, чтобы в отличие от нее Стивен вырос как равноправный член семьи.Она горько вздохнула.— Сомневаюсь, что мне удастся тебя убедить.— Попытайся, Дина, — попросил он. Она вертела в руках перчатки. Ему стоило огромных усилий сдерживать свои чувства.— Я.., я не могу. — Она задыхалась и не смотрела ему в глаза.— Дина, легко или трудно, но я проделал такой длинный путь, чтобы ты ответила на мои вопросы…В его пристальном взгляде чувствовалось не только желание получить ответы. Огонь от камина отбрасывал мягкий свет и сверкал на зеркальной поверхности мебели. Обстановка могла казаться вполне романтичной — при других обстоятельствах.Молчаливая враждебность между мужчиной и женщиной была более зловещей, чем огонь.Закончив с дровами, Морган с грохотом опустил кочергу и повернулся к ней. Он снял куртку, и теперь на нем была черная водолазка и лыжные штаны, обтягивающие его ноги и бедра как вторая кожа.Он бесцеремонно рассматривал ее. Она вспыхнула от смущения под его грубо оценивающим взглядом.— Тебе не надо было приезжать, — сказала она ледяным тоном. — Какое ты имел право тащить меня сюда!— Согласись, довольно мелодраматическая трактовка фактов. — В голосе звучала угроза.— Если ты уже знаешь правду о рождении Стивена, тебе незачем было сюда приезжать. Что тебе от меня надо?Его взгляд снова ощупывал ее с ног до головы, и ее бросало то в жар, то в холод, несмотря на твердое решение не поддаваться ему.— Это зависит…Что-то в его взгляде заставило ее вздрогнуть.— От чего? — спросила она храбро.— От того, о чем мы с тобой будем говорить, — ответил он с убийственной нежностью.— Не понимаю, что ты имеешь в виду. Любовь в его взгляде заставила ее сердце пуститься вскачь. Она вспомнила его страстный поцелуй. Невероятно, чтобы он хотел возобновить с ней физическую близость.— Я хочу, чтобы ты вернулась в Калифорнию и осталась со мной навсегда.Она посмотрела на него с испугом. Это было совсем не то, что она ожидала.— Это несерьезно. Я собираюсь замуж на этой неделе.— Тем более тебе нужно вернуться немедленно, пока ты не вышла замуж за другого человека, — сказал он высокомерно.Сейчас они были совершенно чужими людьми. Как он мог предлагать такое?— Восемь лет ты избегал меня, — сказала она ледяным тоном. — Ты ни разу не появился. Не проявлял ни малейшего интереса.Его рот скривился в сардонической улыбке.— Не забывай, я был женатым человеком.— Я не забывала об этом ни на минуту!— Дина, разве ты не понимаешь? Я думал, между нами все кончено. Я не знал тогда, о чем еще можно говорить.— И сейчас не о чем.— Ошибаешься. Семь лет я прожил из-за тебя в аду, а ты считаешь, нам нечего сказать друг другу? Ни слова, объясняющего твой коварный обман? — Он говорил резким циничным тоном.— Мой коварный обман? Я любила тебя, Морган. А твоя женитьба на моей сестре не коварство?— Ты в этом тоже виновата, — добавил он едко.— Не пойму — в чем.— Я скажу тебе. Ты бросила меня из-за Эдуарда. Сначала я подумал, что это просто детская глупость с твоей стороны и ты вернешься, как только придешь в себя, но ты не вернулась. Ни одной открытки от моей потерянной любви. Даже мое письмо к тебе вернулось нераспечатанным. Я тебя слишком любил, чтобы не разозлиться и не почувствовать себя оскорбленным и разочарованным. Это было слишком для мужского самолюбия. Я подумал, что переоценивал тебя, на самом же деле ты была такой же, как моя мать. Холли была все время рядом. Она была так же одинока, как и я. Я знал, чего она добивается. Но мое самолюбие было уязвлено, и я не мог преодолеть злость. Ее внимание, наконец, просто льстило мне, и я на ней женился, потому что и Брюс хотел этого. Я надеялся, что это поможет мне освободиться от любви к тебе. Через неделю я понял, какой я дурак, и попросил у Холли развода. Она была совсем подавлена, когда я записался в армию и ушел от нее из Кирстен-Вайн-ярдз. Я думал, между нами все кончено, когда вдруг через месяц пришло письмо от Холли, в котором она сообщала, что ждет от меня ребенка.— О Боже…— Теперь ты видишь? Я любил тебя. Дина, несмотря на то, что ты сделала. Но я не мог вынести мысли, что оставил другую женщину беременной. Не могло быть и речи, чтобы я оставил ее и ребенка, даже понимая, что наш брак имеет мало шансов на успех.— Но я тогда еще не знала, что беременна. А потом узнала о твоей женитьбе, Морган.— Если бы ты только сказала, мы могли бы что-нибудь придумать. Вместо этого ты пришла к Брюсу и Холли — и вы втроем придумали эту безумную ложь. Я все знаю: как ты пошла в больницу в Сан-Франциско, зарегистрировалась как моя жена и родила ребенка, пока меня не было. Затем ты отдала Стивена Холли и начала новую жизнь, как ни в чем не бывало. ТЫ сделала себе имя в винодельческом бизнесе, не так ли? Я вернулся домой из армии и попытался наладить жизнь с Холли, в то время как ты стала супругой французского графа.— Я никогда не была супругой Эдуарда, — крикнула она. — Когда ты женился на Холли, он был моим единственным другом! Я не сказала тебе о ребенке, чтобы не разрушить твой брак.— Прости меня, что мне не удалось интерпретировать твой поступок как благородную жертву с твоей стороны. Твоя ложь заперла меня в мышеловке дьявольски пустого брака с Холли на целых семь лет.— До меня доходили слухи, что она выпивает и…— Встречается с другими мужчинами, — закончил он мрачно, скрывая мучившую его боль. Он взял свою чашку кофе. — Она заменила мне мою мать. В какой-то мере мне ее даже жаль. Она ни в чем не находила счастья и удовлетворения. Она была обречена на ужасную неприкаянность. Некоторое время я старался наладить с ней жизнь, но в конце концов сдался и выбрал свой путь. Я не мог развестись с ней из-за Стивена, к которому она относилась с такой же собственнической враждебностью, как моя мать ко мне. Я никогда не мог понять ее злобы к Стивену, и это еще больше усугубляло наши отношения. Если бы я знал, что она не была даже его матерью… — Морган глотнул кофе и посмотрел на Дину с уважением.— Прости, — сказала Дина слабым голосом, не смея встретиться с ним глазами. Дрожащими руками она поднесла к губам чашку. — Если бы я только знала, я бы, конечно, сказала тебе правду. Но теперь все в прошлом. Холли умерла. Ты волен распоряжаться собой. Я выхожу замуж за Эдуарда через несколько дней и не вижу смысла ворошить это все снова. Не могу представить, зачем тебе понадобилось проделывать такой путь ради минуты правды.Его магнетический взгляд вызывал в ней трепет.— Не можешь? — пробормотал он, с трудом сдерживая злость.— Нет.— Стивен очень даже живой, Дина.— И…— Ему нужна мать.— Но он ведь не знает, что я его мать, не так ли? Он считает меня своей тетей.— И он обожает свою тетю. Он все время говорит о тебе, хотя ты и приезжаешь раз в год. Он помнит все, что вы с ним делали, все пикники, верховые прогулки, походы в библиотеки и на пляжи. Он бережно хранит все твои письма и подарки. Даже твою фотографию в рамке он поставил на свой стол.— Правда? — Дине сдавило горло. Она резко отвернулась от Моргана и подошла к окну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16