Если бы так же легко было пробиваться сквозь темные глубины сознания Паоло! Не в пример чистой воде бассейна, там не было ничего прозрачного. Всякий раз, когда ей казалось, что она достигла успеха, ее поджидала очередная ловушка.
И Элен продолжала плыть, не обращая внимания на усталость, считая взмахи рук от одного края бассейна до противоположного.
Внезапно на ее пути оказалось препятствие. Прямо перед собой Элен увидела его ноги, твердо упирающиеся в выложенное плиткой дно бассейна. Не останавливаясь, она сменила направление, пытаясь обогнуть преграду. Паоло схватил ее за кисть, остановив на ходу. Захлебываясь, она встала на ноги и попыталась вырвать руку.
— Пусти меня!
— Перестань, — велел он. — Успокойся. Теперь он завладел обеими ее кистями, и о спокойствии и речи быть не могло. Кроме того, после интенсивных упражнении ее мускулы превратились в желе.
— Я не подчиняюсь твоим приказам.
Освободив одну руку, Элен попыталась ударить его. Он отклонился, и ее рука погрузилась в воду, взметнув вверх фонтан брызг. В ту же секунду он снова ухватил ее за свободную кисть.
— Что ты себе позволяешь?! — неистово выкрикнула она.
— А ты что себе позволяешь? Пытаешься загнать себя насмерть?
— Не притворяйся, будто тебя это волнует. Да тебе наплевать на меня! — Вода бурлила вокруг них, и Элен становилось все труднее держаться на ногах. — Ты притащил меня сюда только затем, чтобы следить за беременностью. Я для тебя — ходячий инкубатор. Тебе нужен только этот ребенок!
Паоло вдруг прекратил борьбу и глухо и отчетливо произнес:
— Это не единственная причина, по которой мне желательно твое присутствие.
Его внезапная неподвижность ошеломила ее, сбивая с толку. Элен никак не удавалось отдышаться после недавнего интенсивного заплыва. Под бело-синим купальником ее грудь часто поднималась и опускалась, привлекая его внимание четко обрисованными округлостями и выступающими точками сосков. Несмотря на холодную воду, он ощутил, как сам разгорается от внутреннего жара.
— Вижу, мы понимаем друг друга, — сказал Паоло.
Он переместил руки ей на бедра, воспользовавшись ее изумленным молчанием, чтобы притянуть ее к себе.
Ладони Элен легли ему на плечи, завитки волос образовали ореол вокруг лица, на котором пылали губы, полураскрытые, дрожащие.
— Паоло, — проговорила она, вопрошая и предостерегая одновременно. — Паоло.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Черт! Паоло втянул в себя воздух. Что делает с ним ее голос! Проникая глубоко внутрь, затрагивает самые потаенные места. Он прижал Элен крепче. Наступил ее черед задохнуться в тот миг, когда их тела соприкоснулись и она ощутила его возбуждение.
Опустив голову, он коснулся губами ее губ. После бассейна они были слегка солоноватыми, сводящими с ума, такие губы, наверное, должны быть у русалки. Она могла бы сидеть на выступающей из воды скале, околдовывая его, пользуясь свое женственностью, как магнитом, провоцируя на безумства показным безразличием.
Рот Элен открылся, расцветая под его губами, позволяя полнее ощутить ее вкус, выпить ее. Она таяла под его поцелуями, и он без труда отвел в стороны лямки ее купальника.
Все, теперь его ничто не остановит.
И вдруг она нервно оглянулась по сторонам.
— Твоя семья.., дети…
— Карло повез их всех в город. Они еще не скоро вернутся.
Она взглянула прямо ему в лицо, в зеленых глазах плясали золотые искры, подобные тем, что сверкали в ее волосах под лучами солнца. Паоло снял ее ладони со своих плеч и стащил купальник ниже. Потом по очереди взял каждую руку и торжественно поцеловал.
— Ты такая красивая, — сказал он. — Знаешь, я мечтал об этом с той ночи в Париже. Люби меня, Элен.
Мгновение она стояла не шевелясь, и лишь бешено пульсирующая жилка у горла выдавала, что творится у нее внутри. Потом она сцепила пальцы у него на шее, наклоняя его к себе. На этот раз ее губы слали ему призыв, ее язык искал вход в его рот.
Возбуждение накрыло Паоло с головой. Они погружались в воду, снова выныривали, их поцелуй длился, казалось, бесконечно, бросая вызов необходимости прерываться на дыхание, ее волосы шелковым шлейфом скользили за ними.
Наконец оба вынырнули на поверхность, хватая ртом воздух, понадобившийся, чтобы поддержать огонь, пылающий в них. Именно эту женщину он помнил по Парижу, по ней тосковал с того памятного дня.
Его руки сорвали с Элен каким-то чудом еще державшийся купальник, приподняли тяжелые груди, спустились к начавшей полнеть талии, погладили округлившийся живот. Она поражала его совершенством форм. И вся она будет принадлежать лишь ему.
Уже принадлежит.
Плавки готовы были разорваться, и Паоло в рекордное время сбросил их с себя. Переместившись к лестнице, он прислонил Элен к ней спиной. Оторвав губы от ее рта, покрыл поцелуями шею, затем грудь, возвышающуюся над водой наподобие двух белоснежных островов, упругих и манящих.
С низким рыком Паоло забрал в рот самый кончик одной груди. И услышал, как изменился, учащаясь, ритм ее дыхания. Повернув голову, он принялся играть с другим соском, перекатывая его во рту, лаская языком.
Его губы вновь поднялись к ее губам, горячим и нетерпеливым. Вода, разделяющая их, ушла, вытесненная давлением тел. Разведя в стороны ее ноги, он проник туда, где жаждал оказаться с незапамятных, казалось, времен.
Паоло начал двигаться, ловя ее отклик, исполняя танец, старый, как сама жизнь, в темпе, заданном самой вселенной.
И вскоре они полностью растворились друг в друге.
Ясный день давно сменился вечерними сумерками, когда они выбрались из бассейна и на непослушных ногах отправились в душ, а после — в главную спальню отведенных им комнат. И на всем пути делали остановки, уступая новым порывам любви, словно наверстывая упущенное за последние месяцы.
Элен лежала, положив голову ему на руку. Его дыхание согревало ей щеку, а жар, исходящий от тела, проникал сквозь кожу до самого сердца.
Какой он чудесный любовник — сильный, внимательный, ненасытный.
Элен взглянула на него. Ресницы сомкнуты, дыхание ровное и спокойное. Нет, он не спит, просто дремлет, пользуясь краткой передышкой, а потом они снова будут любить друг друга.
Возможно, у нее появился шанс получить иной статус, чем просто временная жена…
Внезапно Паоло приподнялся, заглянул ей в лицо, откинув в сторону упавшие пряди. Глаза прищурились.
— Ты в порядке?
Она моргнула.
— Вполне.
— Я не повредил тебе или…
— Или младенцу? — закончила она за него. Недавнее тепло ушло, вытесненное холодной реальностью. Понятно, это волнует его в первую очередь. Чего и следовало ожидать — нельзя же было надеяться завоевать его в один день. Хочется верить, что шести месяцев хватит. — Мы не повредили ребенку. Я уверена.
— Тогда почему ты сразу погрустнела?
— Вероятно, ты просто здорово меня измотал.
— Не хочешь ли сказать, что с тебя довольно?
— О, нет, — улыбнулась она в ответ, принимая брошенный вызов. — Не надейся.
— Хорошо, — заявил Паоло. — Потому что я только начал с тобой заниматься.
Он перекатил ее со спины так, что теперь Элен оказалась на нем верхом. Она дрогнула, когда его ладони вновь накрыли ее груди.
— Тебе не кажется, что следует спуститься вниз, чтобы присоединиться к остальным?
— Спустимся, — ответил он, устраиваясь поудобнее. — Когда-нибудь.
Следующие несколько дней желание Паоло не уменьшилось ни на йоту. Всему миру они, должно быть, казались настоящими новобрачными. Паоло все время тянулся к ней, искал глазами. Напряжение, не отпускавшее его в Нью-Йорке, исчезло без следа. Он выглядел гораздо счастливее.
Даже начал втягивать Элен в ежевечерние разговоры с его матерью.
А днем они отправлялись смотреть достопримечательности страны. Паоло возил ее в Милан, с гордостью коренного жителя демонстрируя все мало-мальски интересное. Она замирала в восхищении перед грандиозным Миланским собором, для строительства которого потребовалось пять веков, его мозаичными окнами и тысячами статуй.
Вместе они наслаждались великолепием эпохи Возрождения, представленным в музеях, а после рука об руку бродили по улочкам города, заходя по пути в кондитерские и кафе. Лишь однажды благодушие Паоло исчезло, лицо стало жестким.
Ей ничего не надо было спрашивать. Прямо перед ними красовались крупные буквы вывески. «Бацелли». Крупная фирма модных моделей. Та, где когда-то работала Сапфир.
Сердце Элен сжалось. Понятно, что для того, чтобы забыть Сапфир и позволить Элен занять ее место, нужно нечто большее, чем секс. Но дни шли, и она почти убедила себя, что делает успехи. А теперь одного взгляда на его сумрачное лицо было достаточно, чтобы понять — ей очень далеко до победы.
— Тебе не хватает ее, — тихо произнесла она, когда Паоло потянул ее прочь.
Он взглянул на нее сверху вниз, удивляясь ее проницательности.
— Я подвел Сапфир. Отправил прямиком к нему в объятия. Никогда себе не прощу.
Боль пронзила Элен при виде его пустых глаз.
Этой ночью их любовные ласки были иными. Нежными и исполненными отчаяния, полными сожалений об утраченном, о том, чего не вернуть.
Ей хотелось утешить его своей любовью, освободить от вины и раскаяния, но ему не нужна была ее любовь. Никогда не была нужна. Женщина, которую он любил, чьей любви добивался, навсегда потеряна для него, и виной тому Элен.
И она отдала ему единственное, что могла дать, — свое тело, погрузившись вместе с ним бездну, на дне которой надеялась найти забвение.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
— Ты кажешься счастливой.
Элен почувствовала, как руки Паоло обхватили ее за талию, прижимая крепче. Она оторвала взгляд от водной глади озера и посмотрела на него. Легкий ветерок растрепал его волосы. Господи, какой он красивый! Самый лучший мужчина в мире.
Возможно, он не принадлежит ей, но сейчас она с ним, и этого довольно, чтобы все проходящие мимо женщины преисполнялись завистью. И кто их осудит?
— Разве может быть иначе в таком месте?
Оба взглянули вдаль. Он привез ее на озеро Комо, находящееся совсем близко от его фамильной виллы в Милане. И немедленно они перенеслись в другой мир, совершенно отличный от надоевшей городской суеты. Насыщенная зелень деревьев и белоснежные пики гор, в воздухе разлиты спокойствие и умиротворенность, несущие радость всему живому.
Но были у Элен и другие причины для счастья. Ей казалось, Паоло стал внимательнее к ней, позволяя ощутить свою ценность для него. Их ласки стали не так порывисты, но исполнены нежности, и она начала надеяться, что он сможет полюбить ее, ну хотя бы чуть-чуть.
Паоло крутанул Элен к себе, оглядел задумчиво.
— Пойдем. Нам надо поговорить.
Что-то новенькое, подумала она с опаской. Им давно уже не требовалось оговаривать необходимость поговорить. К чему такая предупредительность?
— О чем?
Не отвечая, Паоло нашел в ближайшем кафе отдельно стоящий столик и, мгновенно сделав заказ, отослал официанта.
— О чем ты хочешь поговорить? — поторопила она.
Он откинулся на стуле и сосредоточенно уставился на нее. Наверное, новости не слишком хорошие.
— О деле, которое я вел в Нью-Йорке. Там возникли сложности: подана апелляция. — Он помолчал. — Мне придется прервать отпуск и вернуться к работе.
— Но это же твоя фирма! Разве нельзя найти кого-нибудь другого?
— Нет никого другого. Я знаю дело лучше всех. И не могу их так бросить.
— А разве нельзя работать из миланского офиса? Существует же электронная почта…
— Иногда мне придется уезжать в Нью-Йорк. Это неизбежно. Но я постараюсь основную часть времени быть в Милане.
— Все ясно. — Слова упали жестко и отрывисто.
Его щека дернулась.
— Что значит «ясно»?
— Ты не представляешь, как можно доверить кому-то вести твое дело. Отдать хоть малую крупицу своей власти.
Он протяжно вздохнул.
— Я надеялся, ты поймешь.
— Конечно, я понимаю. Ты свято блюдешь традиции.
Его брови сошлись у переносицы.
— О чем ты толкуешь?
— Именно так должен поступать всякий пещерный человек. Вначале притащить женщину в свое логово, чтобы вынашивала потомство, а потом отправиться добывать мамонта.
— Оставь свой пафос!
— Я просто ушам не верю! Ты привозишь меня сюда, чтобы следить, правильно ли я себя веду, и вдруг уезжаешь в Нью-Йорк. В толк не возьму. Или плата столь высока, что невозможно уступить ее кому-то еще?
Лицо его перекосилось от ярости.
Снова она разозлила его. Но ведь если ее плану влюбить Паоло в себя суждено претвориться в жизнь, то лишь при условии, что он сам будет здесь присутствовать. Последние несколько дней Паоло уже шел в нужном направлении. Она делает успехи, но если он уедет — все пропало.
— А мне нельзя сопровождать тебя? — Это было бы идеальное решение. Пусть он много работает, но хоть ночью они будут вместе.
— Нет, — разом отмел он все ее надежды. — Тебе будет лучше здесь.
— И что прикажешь мне делать, пока ты будешь озарять мир права?
— Развлекаться. Расслабляться.
— А после того, как я сделаю маникюр и вымою голову?
— Я предлагаю тебе роскошную жизнь на блюдечке, а ты ворчишь? Я же говорю, ты можешь делать что угодно — ходить по магазинам, ездить на экскурсии, валяться у бассейна. Многие бы заплясали от радости, предложи им такой стиль жизни.
— Тогда у меня есть идея получше. — Ее щеки раскраснелись. — Попробую-ка я потрудиться для своего бюро. Можно устроиться прямо на вилле, превратить одну из маленьких спален в кабинет, подключиться к Интернету…
— Нет!
От неожиданности она подскочила на стуле.
— Но мне нравится работать. У меня хорошо получается, и это важно для меня.
— Я не позволю тебе работать. Это часть нашего соглашения.
— Нашего соглашения? Это никогда не было «нашим соглашением». Ты всегда делал, как сам хотел, а меня никогда не принимал в расчет. Ты же работаешь! Почему и мне не заняться тем же?
Он пресек ее протесты одним взмахом руки.
— Вопрос не обсуждается.
— Ну уж нет, как раз обсуждается! — Сердце переполняла горькая ярость. Ну просто вылитый отец. Тот тоже постоянно указывал ей, как жить. — Мне надо что-нибудь делать. Возможно, моя работа не настолько актуальна для благоденствия всего человечества, как твои многомиллионные сделки, но деятельность бюро сильно меняет жизнь многих женщин, особенно в странах третьего мира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13