Но можешь не тратить времени на извинения. Считай, что наш развод уже состоялся.
Джоан не стала спрашивать, что он подразумевал под этим заявлением. Она только надеялась, что Эрвин не собирается дать ей то, о чем, по его мнению, Джоан сама хотела просить его.
— Кстати, о сексе, — заметил Эрвин почти непринужденным тоном. — Насколько я успел узнать, твои сексуальные аппетиты достаточно велики. Странно, что ты не затащила меня в постель сразу после того, как мы познакомились. Подумать только — через двадцать четыре часа после нашей встречи я уже был словно в угаре! Постоянно представлял, как занимаюсь с тобой любовью. Мы даже обсуждали это, — сухо добавил он. — Помнишь? И решили, что обстоятельства для этого явно неподходящие. Смерть Тома… Потом ты вернулась сюда, чтобы завершить срочную работу, а я остался в Англии, чтобы в свою очередь закончить необходимые дела. А дни, что мы вместе провели в Каслстоуве, готовясь к свадьбе, были невероятно сумбурными. Из-за всего этого мы решили подождать до первой брачной ночи. Как романтично! — В го лосе Эрвина прозвучало презрение. — Ты вела себя на редкость разумно. Таким путем ты хотела одурачить меня, заставить поверить, что этот ребенок мой. Даже если бы он и родился немного раньше срока, что с того? Но, возможно, тебя даже это не заботило. Ведь я был лишь вовремя подвернувшейся заменой первоначального кандидата в мужья.
Господи, да он ненавидит меня! Джоан стиснула пальцами виски, чувствуя, как ее голова раскалывается. Разве может любовь, исчезнувшая в мгновение ока, возродиться в огне столь жестокой, неумолимой ненависти?
Даже если она расскажет ему все как было и он поверит ей, изменится ли что-нибудь после этого? Джоан не знала ответа, но должна была узнать во что бы то ни стало.
Она подняла голову и вызывающе взглянула в лицо Эрвина. Затем перевела дыхание и выпалила:
— Я хочу рассказать тебе, как был зачат ребенок Тома?
— Ты и в самом деле думаешь, что меня интересуют подробности? — От его голоса по коже Джоан пробежали мурашки. — Ты непостижима! — С этими словами Эрвин резко повернулся, видимо собираясь уйти.
— Эрвин! Подожди!
Но он уже шел по направлению к дому…
Было уже совсем темно, и Джоан с трудом различала низкие столбики, ограждавшие густые заросли растений. Она с трудом справлялась с охватившим ее гневом, который заставлял бешено пульсировать кровь в венах. Эта ужасная история началась не из-за того, что она оказалась беременной от другого мужчины. Виноват во всем был сам Эрвин, со своей безжалостной непреклонностью и душевной черствостью!
Когда Джоан вошла в кухню, Эрвин уже наливал виски в бокал. Он стоял к ней спиной, а когда повернулся, стало ясно: к нему вернулось прежнее спокойствие и он контролирует свои эмоции.
Черт бы его побрал! Джоан не собиралась сдерживаться. Чувствуя, как в крови бушует адреналин, она подошла к мужу, и вызывающий взгляд ее зеленовато-голубых глаз встретился с его холодным, слегка пренебрежительным.
— Вместо того чтобы сообщать пикантные подробности вашего романа с Томом, почему бы тебе не рассказать о своем первом муже? — неожиданно спросил он.
— О Барни? — Брови Джоан изумленно взметнулись вверх. — С чего ты вдруг о нем вспомнил? Кажется, раньше он тебя совсем не интересовал.
— Да, он казался чем-то совершенно незначительным, когда я еще верил, что ты воплощенное совершенство. Прошлое тогда не имело значения — только наше настоящее и будущее. Но сейчас говорить о будущем нет смысла. — Эрвин выдвинул стул из-за стола и уселся на него верхом, скрестив на спинке мускулистые руки, в одной из которых держал бокал. Казалось, он сидит в такой позе уже час или два, ведя с ней непринужденную беседу.
Джоан пожала плечами, затем открыла дверцу холодильника и, достав бутыль апельсинового сока, налила себе немного в бокал. Ей хотелось закричать или заплакать, но она боялась разбудить Саманту. Эрвин глотнул виски.
— Ну, так что? Поскольку мы, как выяснилось, совершенно по-разному смотрим на многие вещи, я решил спросить тебя об этом человеке. Ты сказала, что вы давно разошлись с ним. Из-за чего, интересно? Он был не слишком красив? Недостаточно хорош в постели? Небогат?
Джоан захотелось выплеснуть апельсиновый сок ему в лицо, но ее руки так дрожали, что она едва могла держать бокал. Она поставила его на стол, и Эрвин с нетерпением взглянул на нее:
— Или была какая-то другая причина? Может, он сам решил развестись с тобой, когда понял, что ты не та, за кого себя выдаешь?
Значит, он готов обсуждать ее отношения с первым мужем, поскольку не может слышать о ее предполагаемой связи с Томом! Джоан была слишком возмущена, чтобы спокойно рассуждать. Как она могла влюбиться в этого тупого, бесчувственного болвана!
Он жаждет подробного отчета о ее жизни с Барни. Хорошо же, она все ему расскажет. А если это окажется не то, что ему хотелось услышать, пусть винит только себя. Джоан изобразила на лице некую пародию на улыбку и начала:
— Барни был весьма хорош собой. — Немного изнежен, как ей казалось теперь, с ее нынешними представлениями о мужской красоте, но не говорить же об этом Эрвину! Все девчонки сходили по нему с ума, и даже ее мама считала его чуть ли не Божьим даром, посланным дочери с небес. Губы Джоан слегка кривились: — Мы познакомились на дне рождения у одного из моих друзей. Я мгновенно потеряла голову и влюбилась в Барни без памяти…
Потому что тогда ей отчаянно хотелось быть любимой! А у родителей она почти не находила любви и тепла. Отец постоянно был в разъездах, а в свободное время волочился за женщинами, так что едва обращал внимание на дочь. Мать же в основном жаловалась на свою печальную участь.
Джоан невольно положила руку на живот. Ее ребенок ни за что не должен страдать оттого, что брак его матери оказался столь непрочным!
— К тому же, — сухо продолжала она, — я не могла пожаловаться на его сексуальные способности. — Она была невинной, когда встретила Барни, так что ей было не с кем сравнить его. Только занимаясь любовью с Эрвином, она открыла для себя всю полноту наслаждения. Но ей не хотелось даже думать об этом. Если она начнет вспоминать, какую любовь обрела, а потом потеряла, то, чего доброго, расплачется.
Джоан слышала тяжелое, учащенное дыхание Эрвина и понимала, что ей удалось сорвать с него маску ледяного безразличия. Но она не могла позволить себе испытывать какие-то эмоции по отношению к нему. Не меняя тона, Джоан продолжала:
— К тому же он оказался достаточно богат. Я тогда работала в редакции местной газеты, а он был владельцем сети магазинов. У него был дорогой автомобиль, и по вечерам он возил меня в самые шикарные клубы. Ему льстило, что все смотрят на меня. Он сорил деньги так, словно черпал их из какого-то бездонного сундука. Я узнала, что это за сундук, когда однажды пораньше вернулась с работы. Побочная деятельность, приносящая ему огромные доходы. А фактически самое настоящее уголовное преступление — он подделывал кредитные карточки. — Джоан опустила голову. — Веришь или нет, но я презираю любую нечестность. Я возненавидела его за ту паутину лжи, которой он опутал меня. И оставила его.
— Это правда? — спросил Эрвин. Теперь его показное безразличие полностью исчезло.
— Думаешь, я все это придумала? — спросила Джоан. — Я могу сочинять страшные истории на бумаге, однако откровенна во всем, что касается моей личной жизни… — Она внезапно замолчала, поймав тяжелый, испытующий взгляд Эрвина.
— И что ты сделала?
— Что сделала? — Джоан слегка нахмурилась и покачала головой. Вот уже многие годы она не вспоминала о Барни. Тогда она твердо решила начисто стереть память о нем и начать все сна чала. Она видела, во что подобная жизнь превратила мать, и не хотела, чтобы ее саму постигла подобная участь, — Конечно же пошла в полицию.
Даже если сказала это излишне резким тоном, Джоан не раскаивалась. Их семейной жизни с Барни в одночасье пришел конец. Она устала от ночных клубов, шикарных ресторанов, шумных сборищ… и постоянных мучительных раздумий о том, откуда муж берет столь огромные деньги, и ответных уверений, что ему опять повезло в казино.
— Маму это известие буквально убило. Она сказала, что я должна была просто оставить Барни, но не заявлять в полицию. Очень плохой совет! Рано или поздно все бы открылось, и тогда никто бы не поверил, что я не была его соучастницей.
— А так все убедились в твоей невиновности? — Глаза Эрвина пристально изучали ее лицо.
Джоан устало пожала плечами. Потом взяла бокал с апельсиновым соком и сделала большой глоток. Ее гнев утих, и она ощущала лишь бессилие перед нынешней ситуацией, которая была гораздо тяжелее той, что ей пришлось пережить много лет назад.
— Думаю, у большинства людей все-таки возникли определенные подозрения на этот счет. После того как судебный процесс закончился, я уехала в Португалию, взяв с собой немногим более того, что было на мне надето. Я ни за что не хотела брать с собой вещи, купленные на краденые деньги. Я вернула себе девичью фамилию и добилась развода с Барни, после того как он провел два года в тюрьме.
Джоан попыталась угадать, о чем думает Эрвин, но это оказалось невозможно. А ведь еще совсем недавно они так любили друг друга, были настолько близки, что порой читали мысли друг должно быть, Эрвин обдумал услышанное как все прочие, решил, что ее бывший муж стал преступником, чтобы удовлетворить растущие запросы жены. А потом она хладнокровно сдала его полиции, не дожидаясь, пока он сам попадется на своих махинациях, потому что предвидела: скользкая дорожка, на которую он ступил ради нее, скоро кончится. Эрвин наверняка почувствовал расположение к Барни, которого счел, как и себя, невинно пострадавшим из-за безнравственной стервы.
Эти опасения подтвердились, когда Эрвин глухо произнес:
— Что ж, ты почти заставила меня поверить, что совершила высокоморальный поступок. Ты хорошо умеешь обращаться со словами. Так и должно быть — ведь это твоя работа. Но есть одна вещь, по поводу которой даже ты не сможешь оправдаться, — тот факт, что ты выходила за меня замуж, зная, что беременна от другого муж чины.
Гнев охватил Джоан с новой силой.
— Прекрати! Послушал бы лучше, что говоришь! Это ребенок Тома, а не какого-то «другого мужчины»! Почему тебе так трудно произнести его имя?
Впрочем, Джоан уже начала обо всем догадываться. И если ее предположение подтвердится, станет ясно, почему Эрвин так упорно отказывается выслушать ее, стоит только заговорить о Томе.
— Потому что одна лишь мысль о. том, что вы были вместе, приводит меня в бешенство! — последовал резкий ответ.
— Приводит в бешенство? Вплоть до сегодняшнего дня тебя ничуть не интересовал мой первый брак! Ты считал его не стоящим внимания. И никогда не спрашивал, были ли мужчины в моей жизни уже после развода. Казалось ты вообще не знаешь, что такое ревность!
Произнеся эту гневную тираду, Джоан немного успокоилась. В глубине души она не в силах была поверить, что Эрвин не испытывает к ней ничего, кроме ненависти, и продолжала надеяться вопреки здравому смыслу, что сможет каким-то образом снова завоевать его любовь.
— Что до меня, — продолжала она, — я действительно не хотела знать, с кем ты спал до того, как мы встретились. Я верила, что только наше будущее имеет значение, а не то, что случилось или не случилось в прошлом. Уверена, что и ты думал также.
Эрвин пожал плечами, и в его глазах мелькнуло раздражение:
— Не вижу причин это обсуждать.
— А я вижу, — возразила Джоан. — По край ней мере одна причина все-таки существует. Спроси себя, стал бы ты испытывать те же самые чувства ко мне, если бы знал, что отцом моего ребенка стал случайный знакомый, с которым у меня была очень недолгая связь до того, как мы с тобой встретились. А потом спроси еще, отчего ты категорически отказываешься выслушать меня, когда я пытаюсь объяснить, что произошло между мною и твоим братом.
— Все слишком очевидно, чтобы еще что-то объяснять. — Эрвин говорил ровным тоном, но его брови почти сошлись у переносицы. Интересно, задумался ли он хоть немного над ее словами? — Этот разговор ни к чему не приведет. Мы только напрасно изводим друг друга.
Он отставил пустой бокал, и Джоан поняла, что если сейчас позволит ему уйти, то Утеряет свой последний шанс. Видя, что Эрвин встал и направляется к двери, она твердо сказала:
— Том никогда не был моим любовником. Мы просто дружили, вот и все. Я хотела иметь ребенка. Том согласился стать донором для меня. Зачатие было просто клинической процедурой. Если не веришь, можешь навести справки в клинике.
Эрвин на секунду замер, затем медленно повернулся к ней. Что-то похожее на насмешливое удивление промелькнуло в его глазах.
— Я прямо-таки восхищаюсь твоей необузданной фантазией. Благодаря ей твои книги занимают самые высокие позиции в списках бестселлеров. Но я не отношусь к числу твоих восторженных почитателей.
Хотя надежда Джоан была совсем крошечной, она почувствовала невыносимую боль, утратив ее. Едва не оттолкнув Эрвина, она бросилась вон из кухни, прежде чем он успел заметить выражение глубокого отчаяния на ее лице. Взбежала по ступенькам, ворвалась в свою комнату и захлопнула дверь.
Через какое-то время она услышала, как Эрвин тоже поднимается и заходит в одну из гостевых комнат. Что-то темное и тяжелое сжало ей сердце. В этот раз он даже не позаботился о том, что подумает Саманта, и решил спать один.
Джоан наконец-то нашла в себе силы рас сказать правду о ребенке Тома. И что же в итоге Эрвин не поверил ей!
— Поздравляю, милая! Ты просто умница — воскликнула Саманта, когда Джоан на следующее утро спустилась во внутренний дворик. — Эрвин все мне рассказал!
Джоан сунула руки в карманы просторной рубашки, в которой обычно работала в саду и постаралась сделать вид, будто знает, о чем идет речь. Она плохо спала ночью, а наутро, как всегда, почувствовала тошноту. Из-за этого ей было не до нарядов и она надела первое, что подвернулось под руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20