Дело в том, что она все время слышит голос Ларри и видит его в толпе… Сколько раз за последние дни она порывалась кинуться вдогонку или позвать его, только остатки рассудка удерживали ее. Ей просто надо научиться жить без него и признать факт его смерти.
Если бы она провела его последние часы рядом с ним, если бы держала его за руку и смотрела ему в лицо… Если бы она увидела его мертвым, в гробу… Но она не видела его ни умирающим, ни мертвым. Она просто присутствовала при погребении. А это не убеждало.
Она никак не могла поверить, что веселого, нежного и жизнелюбивого Ларри нет на свете.
Мэри не общалась со Сью почти все то время, пока в ее жизни был Ларри. Не то чтобы она не хотела видеть подругу, просто у нее совершенно не было на это времени. Когда Сью звонила ей и договаривалась о встрече, неожиданно возникал Ларри с какой-нибудь своей проблемой или заманчивым предложением.
Он не был против их встреч и даже подтрунивал над Мэри, что она совершенно забросила все свои старые привязанности, но как-то само собой получалось, что она предпочитала его общество любому другому. Когда он уезжал – а это происходило довольно часто, – на нее нападала такая раздирающая душу тоска, что ей просто не хотелось никого видеть. Какой смысл с кем-то встречаться, если через пять минут после того, как она целовала подругу, ей ни о чем не хотелось говорить, кроме как о Ларри. Он был смыслом и целью ее жизни, ее солнцем и луной, ее ясной погодой.
Сейчас она ни капельки не жалела, что четыре года прожила, как на необитаемом острове, ни с кем не общаясь и ничем не интересуясь. Ведь каждое мгновение ее жизни было отдано Ларри. Кто знает, будет ли у нее в жизни человек, которому так беззаветно можно отдать себя?
Мэри с тоской подумала, что у нее ничего не осталось от Ларри. Ни одной вещи. Кроме тех мелочей, которые она покупала ему сама и которые находились в ее квартире: длинный махровый халат, чудесные кожаные домашние туфли, несколько модных галстуков, бритвенный прибор. Вот, собственно, и все. Он умудрялся жить и не жить у нее. Ларри всегда появлялся внезапно. На его плече висела дорожная сумка, в которой всегда было ровно столько вещей, сколько необходимо ему на тот период, пока он был у Мэри.
Через некоторое время Мэри научилась по размеру сумки определять, на сколько дней он останется. Задавать ему вопросы о чем-либо Ларри отучил ее с самого начала. Она пыталась контролировать их встречи, планировать свою жизнь, но он весело дал ей понять, что удержать его возле себя можно только свободой. И если она не будет дурочкой и не станет задавать глупые вопросы, но которые он не хочет отвечать, то их отношения могут продлиться вечно. Мэри не стала спорить. Ей-то не нужна была свобода. Она мечтала о зависимости.
Зависимости от любви… А Ларри она любила. Так любят только один раз в жизни. Она готова была ждать его целую вечность. Сколько времени она провела возле двери своей квартиры, прислушиваясь к шагам по коридору.
Каждый раз сердце ее замирало от надежды, хотя она точно знала, что это не Ларри. Но ей так хотелось, чтобы это был он.
В тот день, когда она узнала о том, что его нет, она точно так же сидела под дверью на полу и прислушивалась к шагам за дверью. Он обещал приехать еще два дня назад. Он был особенно нежен, когда прощался с ней в последний раз. Ласково потрепал Мэри по голове, поднял ее лицо, нежно поцеловал в губы и сказал:
– Жди. Я приеду, и у нас все будет по-другому. Я тебе обещаю, что мы будем вместе.
У Мэри остановилось дыхание. Она так долго ждала этих слов, что даже не «смогла произнести ничего вразумительного. Она только что-то промычала и потерлась щекой о его плащ. В такое счастье просто трудно было поверить!
А потом наступил тот день. И все кончилось. Она ясно услышала незнакомые шаги и удивилась, почему консьерж впустил в дом чужого. Шаги были уверенные и громкие. Человек направлялся к ее двери.
Сердце Мэри сжалось: она уже поняла – что-то случилось с Ларри. Мужчины в ее квартиру не входили без особого приглашения. Значит, это Ларри послал его. Она медленно поднялась и посмотрела в глазок. Серый плащ, шляпа с широкими полями; невыразительное лицо, которое закрывали большие темные очки.
В голове Мэри пронеслась мысль, что это до смешного напоминает гангстерские фильмы.
Мужчина поднял руку к кнопке звонка, но не успел ее нажать, потому что Мэри уже открывала дверь. Он даже не стал рассматривать ее, только скользнул взглядом по лицу и протянул конверт. Мэри взяла конверт и развернулась за ножницами, чтобы вскрыть его. Когда она повернулась к двери, незнакомца уже не было. Она не слышала, как он ушел.
Мэри разрезала конверт, прочитала несколько слов, которые были напечатаны на машинке… И дальше она ничего не помнит. Вернее, не хочет помнить. Она запомнила только день, час и место. В записке говорилось, где и когда состоятся похороны Ларри Джобсона.
Она не помнит, как прошли дни до названной даты, что она делала, с кем говорила. Она вообще ничего не помнит. На кладбище она попыталась найти того человека в плаще, но ей это не удалось: они все были до странности одинаковые. Мэри запомнила только мать Ларри. Он часто рассказывал о ней. Ларри любил мать и все время говорил, что они обязательно понравятся друг другу, когда он их познакомит. Мэри не решилась заговорить с ней на похоронах. Может быть, она знает, что случилось?
Потом она впала в тупую бездонную прострацию. Не могла ни двигаться, ни есть, ни говорить. Очнулась она только через три недели после похорон от телефонного звонка. Это была Сью, которая уговаривала ее пойти куда-нибудь. Мэри долго сопротивлялась, но подруга была так настойчива, что у Мэри просто не хватило сил держать оборону.
И вот она здесь. Ковыряет салат, ждет Сью и вспоминает свой ужасный сон.
Какое счастье, что у нее осталась Сью. Если бы она не заставила Мэри подняться с дивана, с которого та почти не вставала, время от времени впадая в забытье, через пару дней друзья получили бы приглашение на ее похороны.
Мэри грустно усмехнулась, подумав, что ее даже никто бы не хватился. Она давно живет одна. Родители разбились на самолете, когда Мэри едва исполнилось десять лет. Ее воспитала сестра матери.
Тетя Эрна была такая юная, когда на ее руках оказался маленький ребенок, но такая упрямая, что не согласилась отдать племянницу в приют, а занялась воспитанием сама. Она много лет отказывалась от личной жизни, карьеры, друзей, но Мэри получила все, о чем только может мечтать ребенок. Главное, у нее был любящий человек, который не жалел сил, чтобы она не чувствовала себя одинокой.
Тетя Эрна научила ее беззаветной преданности и любви. А когда Мэри исполнилось двадцать лет иона могла сама отвечать за свою жизнь, тетя расслабилась и влюбилась в симпатичного мужчину, у которого была ферма в Австралии. Они познакомились на какой-то вечеринке и через, несколько дней объявили Мэри, что собираются пожениться и отправиться в Австралию. Мэри была так рада за тетку, что с удовольствием благословила молодоженов.
Она прекрасно понимала, что остается совсем одна, но светящиеся счастливые глаза Эрны сполна компенсировали ей собственные переживания. Теперь они только переписываются. Тетя Эрна никак не могла вырваться в Англию из-за рождения близнецов, а Мэри была слишком поглощена своей любовью, чтобы уехать из Лондона хотя бы на один день.
Она знала, что тетка примчалась бы тотчас, если бы узнала о несчастье, которое свалилось на ее девочку, но Мэри даже не подумала ей позвонить или послать телеграмму. Это была ее любовь, которой она ни при каких обстоятельствах не хотела делиться с окружающими. Теперь это ее боль, и это тоже принадлежит ей одной.
Может быть, когда-нибудь потом она поедет в гости к тете Эрне и своим маленьким братьям. Но сейчас она должна по капле выпить горький остаток своего чувства. Она не хочет, чтобы кто-нибудь ей мешал.
Официант все-таки решился подойти к странной посетительнице и заговорить с ней.
– Простите, может быть, вам поменять блюдо? – спросил он участливо. – Вы не съели ни кусочка. Вам, видимо, не понравилось…
Мэри подняла на него удивленные глаза. Она впервые слышала, чтобы в ресторане предлагали поменять блюдо посетителю, которому оно не понравилось. Молодой человек понял свою оплошность и покраснел.
– Простите меня, – пробормотал он, – я просто хотел спросить, не нужна ли вам помощь?
– Спасибо, со мной все в порядке, – холодно улыбнулась Мэри. – Мне очень нравится кухня вашего заведения. Просто я жду подругу, а она задерживается.
Ее объяснение было так же нелепо, как и предложение официанта. Оба прекрасно это поняли, но спокойно кивнули головами и занялись своими делами. Официант направился к барной стойке, а Мэри продолжила разглядывать кусочки овощей в своей тарелке.
Официант, которому было всего двадцать лет и который подрабатывал у дяди в свободное от учебы время, дорого бы дал, чтобы познакомиться с этой женщиной в другой обстановке. Здесь она, конечно, не будет с ним разговаривать… А вот подойди он к ней в картинной галерее, никто не знает, чем бы закончилось их знакомство. Сейчас он мог только любоваться ею.
Молодой человек с удовольствием ласкал взглядом стройную шею, мягкую, довольно полную грудь, которая была хорошо обрисована тонким шерстяным джемпером, круглые колени, выглядывающие из-под узкой юбки, икры в тонких чулках, изящные щиколотки. Но более всего ему нравились ее руки: маленькие, почти детские, с коротко стриженными ногтями, они были ровного молочного цвета с прорисованными голубыми венами. Но главное, как они двигались. Он не мог оторвать взгляд от нервных, но плавных и законченных движений. Они жили своей жизнью, и именно по ним он понял, что женщина встревожена и напугана. Наверное, самым прекрасным видением было то, как эти руки распускают перед сном волосы. Короткое небрежное движение – и водопад густых русых волос падает на гладкую алебастрово-белую спину. Он знал, что она вся соткана из оттенков белого, только голубые ручейки вен и нежный розовый румянец после любви… Молодой человек разволновался от своих мыслей и грез.
В этот момент раздался звон колокольчика, возвещая о приходе нового посетителя. В сумрачном помещении ресторана будто прибавили света. Казалось, что изменился даже воздух, как будто повеяло свежим ветром.
Это была Сью. Она стремительно подошла к столу Мэри, протянула руки, подняла подругу из-за стола и крепко обняла ее. Потом так же резко отстранилась, смахнула слезу со щеки и села напротив.
– Здравствуй, Мэри, – сказала Сью, внимательно разглядывая синяки под глазами подруги, опущенные уголки губ и глубокую морщину, которая появилась между бровей. – Я очень рада, что мы опять вместе. Я так давно тебя не видела.
Мэри только кивала: она не могла говорить, потому что в горле стоял плотный комок слез.
У них еще будет время для вопросов и ответов, пусть сейчас Сью даст ей прийти в себя.
Сью увидела состояние подруги и решила дать ей время. Она оглянулась и жестом подозвала официанта. Тот подошел незамедлительно. Воистину сегодняшний день был днем приятных сюрпризов. Он уже видел эту девушку несколько дней назад: она приходила в университет для организации съемок в новой телевизионной программе. На нее трудно было не обратить внимания. Вокруг нее кипела жизнь.
Казалось, что воздух около ее тела заворачивается в маленькие тайфуны и засасывает всех, кто подошел слишком близко. Если они подруги, то трудно представить что-либо более несовместимое. Первую отличала потрясающая женская пассивность, которая так завораживает мужчин и делает их сильными, а вторую – мальчишеская самоуверенность и вызов. Таких мужчины побаиваются, но не устают добиваться. По цвету они тоже были разные. Первая – белая, прозрачная, лунная, вторая – яркая, разноцветная, резкая, солнечная.
– Слушаю вас, мэм, – вежливо наклонился молодой человек к новой гостье. – Чем могу быть полезен?
– Принесите нам чего-нибудь согревающе-расслабляющего, – приказала она. – А потом салат на ваш вкус. Я знаю, что здесь всякое блюдо достойно того, чтобы его хотя бы раз попробовать.
Она даже не пыталась сказать комплимент заведению, просто констатировала факт, но официанту, захотелось сделать ее пребывание здесь особенно приятным. Эта женщина умеет повелевать. На минуту он задумался, какая из двух подруг ему нравится больше, и поймал себя на крамольной мысли, что он не смог бы отказаться от обеих. С этим он и отправился к бару заказать для них по рюмке бренди. Он заметил напряжение в их лицах и подумал, что разговор предстоит не из легких, поэтому пятьдесят граммов хорошего горячительного не повредят.
– Я не пью крепкое, – запротестовала Мэри.
Сью с облегчением вздохнула. Подруга вышла из ступора. Дальше должно быть легче. Пусть спорит, протестует, только не молчит.
– Знаешь, иногда полезно отступать от своих принципов. Ты такая замороженная, что тебе нужен допинг, чтобы прийти в себя.
– А если станет хуже и я начну рыдать на глазах у изумленной публики? – попробовала опять возразить Мэри, – Лучше рыдай, – твердо сказала Сью. – К тому же здесь нет никакой публики. Ты же видишь, мы одни в зале.
В этот момент мелодично звякнул колокольчик входной двери и в небольшом помещении кафе стало тесно: целая компания необычно одетых людей со смехом стали выбирать стол для обеда.
– Вот видишь, так даже лучше, – сказала Сью, оглядываясь на посетителей. – Это актеры. Здесь неподалеку снимают какой-то исторический фильм. Видимо, у них перерыв. Все будут заняты только ими, а мы сможем спокойно поговорить. Так что можешь делать что угодно, на тебя никто не обратит внимания.
На столе появились рюмки с бренди. Мэри сделала глоток и с удовольствием почувствовала, как горячая крепкая жидкость побежала по горлу и зажгла тепло в теле. Может быть, это действительно то, что ей сейчас нужно?
Нельзя же все время дрожать от холода и боли.
Бренди подействовал как лекарство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19