Бесполезно напоминать себе, что сестры выросли. Они больше не прибегут к ней, чтобы исцелить любую боль, от содранной коленки до разбитого сердца. Анна-Мария замужем, ей старшая сестра уже не нужна. А Мариетта вот-вот заключит помолвку, к тому же она всегда была более независимой, чем Анна-Мария. В некотором смысле она даже более независима, чем Молли. Что касается Молли, ее независимость часто была притворством, порожденным необходимостью, и она лишь совсем недавно осмелилась это признать.
Короче, Молли не могла не тревожиться. Когда Рейф подошел к ней у пункта проката автомобилей, ее уже трясло от волнения.
– Я требую, чтобы ты все мне рассказал, – заявила она, протягивая ему чашку слабого, чуть теплого кофе и рогалик. – У меня хватит сил принять любую правду, какой бы она не была, так что не пытайся меня защитить. Тем более, скоро я все узнаю, и если окажется, что ты соврал, я никогда больше тебе не поверю. Почему Анна-Мария стала разговаривать с тобой, а не позвала меня? Потому что знала, что я догадаюсь, да? Я всегда чувствую, когда она пытается что-то скрыть. У нее голос меняется, как будто она читает с листа.
Рейф побеседовал со служащим из проката, а затем вывел ее наружу и усадил в новенький серый «седан».
– Она разговаривала со мной только лишь потому, что я снял трубку. И я понятия не имею, скрывала она что-нибудь или нет. В отличие от тебя я совершенно ее не знаю. Я даже не видел ее ни разу. Но что бы ни случилось, мы справимся, верно? Просто повторяй про себя: «Они дети, а мы уже взрослые».
Молли послушно повторила:
– Они дети, а мы уже взрослые. – Она глубоко вздохнула. – Рейф, когда твоя мама привезла к тебе Стю, у тебя не возникало такое ощущение, будто ты просто притворяешься взрослым?
– И у тебя тоже? Я многого не знал в то время, и мне приходилось срочно искать ответы. А некоторые из них я ищу до сих пор. – Он усмехнулся, остановившись перед светофором. – У меня была учительница в седьмом классе, которая опережала своих учеников всего лишь на один урок. Теперь я знаю, каково ей приходилось.
– Я уже и не вспомню, сколько раз я притворялась спокойной, уверенной и благоразумной, когда у меня живот сводило от страха.
Рейф кивнул. Они подъехали к больнице и отыскали место для парковки недалеко от центрального входа. Когда Рейф склонился к ней, чтобы отстегнуть ее ремень безопасности, Молли вновь уловила аромат кедрового масла и ощутила то же непреодолимое влечение, которого не испытывала ни к одному мужчине, даже к собственному мужу. «Господи, что же я наделала? Ведь именно сейчас мне нужно собрать все свои силы».
Несколько часов назад она лежала в постели с этим мужчиной и вытворяла такое, что не могла представить себе даже в самых безумных мечтах. А теперь они ведут себя, как будто ничего и не было. Как будто она не видела шрама на левом бедре Рейфа и не узнала о том, что сюда его ужалил скат, и шип пришлось вырезать.
Как будто Рейф не видел ее растяжек и выпуклостей, от которых она предпочла бы избавиться. Ее округлого животика, к примеру. Ее пухлых щек, из-за которых совершенно не видны скулы. Она толстушка, а скоро ему предстоит встретиться с красоткой. Все восхищались красотой Анны-Марии, даже когда она была маленькой. Молли всегда гордилась своими сестрами, потому что очень их любила. Они намного ее моложе, и иногда она думала о них не как о сестрах, а как о своих детях.
И все же ей хотелось, чтобы хотя бы раз в жизни мужчина взглянул на нее с таким же восхищением, с каким смотрели люди на Анну-Марию. Хотя бы раз.
И именно этот мужчина.
Прошу тебя, Господи…
Рейф и Молли спросили дорогу и назвались родственниками пострадавших.
– Я его брат, а это ее сестра, – пояснил Рейф. Этого оказалось достаточно, чтобы их пропустили к лифту.
Анна-Мария беспокойно бродила по коридору. Как только двери раскрылись, она бросилась к лифту.
– Почему вы так долго? Ой, Молли, я так волновалась… нет, нет, прости… я понимаю, наверное, все дело в этих ужасных пробках, и… а вы, должно быть, брат Стю. Я его жена. Анна-Мария. Сестра Молли.
– Я бы узнал вас где угодно.
– Правда? – в один голос воскликнули Молли и Анна-Мария.
Рейф медленно улыбнулся.
– Ага, вы очень похожи.
Молли и слова сказать не успела, как Анна-Мария схватила ее за руки и оттащила в сторону.
– Прости меня, Молл. Нам следовало подождать хотя бы до утра. – Она повернулась к Рейфу и пояснила: – Мы все привыкли к этому. Не только мы, сестры, но и половина Гроверс-Холлоу. Как только что-нибудь где-то случается, все сразу бегут за Молли. В детстве, даже когда папа с мамой были живы, мы только на ней и висли. Мама с нами так не нянчилась. Мы с Мариеттой были сумасбродками… или даже сорванцами. Но Молли всегда оказывалась рядом. Она заступалась за нас и присматривала за нами… она даже свадебное платье мне сшила. Она не рассказывала? – Рейф открыл было рот, чтобы ответить, но небесное создание с фиолетовым синяком на лбу продолжило: – Короче, когда случилась эта кошмарная авария, первой моей мыслью было позвонить Молли. Я просто не знала, что еще можно сделать. Мы оказались в чужом городе без машины, без вещей… а все наши записи и фильм, который снял Стю… – Ее лицо исказилось, и Молли раскрыла ей свои объятия.
Рейф встретился взглядом с Молли и кивнул.
– Видишь? – беззвучно произнес он. – Вы похожи.
Оставив сестер наедине, он отправился на поиски палаты, в которой лежал брат. Анну-Марию он сразу узнал по свадебным фотографиям. Хотя ее наряд оставлял желать лучшего, она по-прежнему была похожа не на лингвиста, а на начинающую голливудскую актрису. Ей скорее бы подошла роскошная вилла с видом на пляж, чем убогий двухкомнатный коттедж. И избалованная псина с ошейником, усыпанным фальшивыми бриллиантами, вместо взъерошенных ругающихся попугаев и ленивого кота.
Рейф решил пока не делать выводов о новой родственнице. Что касается женщин из семьи Стивенсов, их внешность часто оказывается обманчивой. Кажется, он что-то слышал об еще одной сестре, которая вроде бы подалась в науку. Сначала он пропустил это известие мимо ушей, сочтя его незначительной подробностью.
Но теперь оно казалось ему жизненно важным. Молли старше своих сестер на семь и на девять лет. Значит, когда они пошли в школу, она была подростком. Их родители еще были живы. Как ни странно, у Рейфа сложилось впечатление, что, несмотря на это, основной груз ответственности лежал на Молли.
Она сшила свадебное платье? Всю эту груду атласа и кружев? И когда только время нашла?
Черт возьми, пора бы людям прекращать пользоваться ею и начать ценить ее за то, какая она есть – самая милая, добрая, терпеливая, ответственная и великодушная женщина из всех, которых Рейфу посчастливилось встретить.
Не говоря уже о сексуальности.
Стю с забинтованной головой сидел на стуле у окна и мрачно разглядывал гипсовую повязку на левой руке. Он поднял голову, когда в палату вошел Рейф.
– Блин, ну я и вляпался на этот раз.
– Боюсь даже спрашивать, о чем ты.
– О старых печных трубах. Ты же меня знаешь. Стоило мне увидеть горящий камин, и я начал думать о том, кто жил здесь и когда, и каково было жить в этом доме, когда его только построили. Мы проехали мимо каменных домов, я начал что-то говорить Энни, и бабах!
Бабах. Рейф мог припомнить кучу «бабахов» в жизни своего младшего брата. Бесчисленное множество «бабахов» на роликовой доске, к счастью, в полном защитном облачении, автокатастрофа, после которой страховые взносы Стю были увеличены вдвое, и несколько впечатляющих падений с доски для серфинга. Как только Стю перестал подражать старшему брату и понял, что атлетом ему не быть, он сразу же превратился в серьезного студента.
Рейф очень постарался убедить Стю, что авария случилась не по его вине. Только угрызений совести малышу не хватало.
– Для этого и существует страхование. Ты… э… не забывал платить взносы?
Парень мрачно кивнул.
– Энни обо всем позаботилась. У нее хорошо получается заполнять бумажки.
– Отлично. Значит, ты можешь свалить это на нее, раз уж у тебя получается…
– Вляпываться.
– Да брось ты. Что-то ведь у тебя получается, раз тебе удалось подцепить такую красавицу, как Анна-Мария.
Робкая улыбка Стю переросла в широкую усмешку.
– Ага, не хочу хвастаться, но…
А затем вошли женщины, и им пришлось представлять друг друга и вырабатывать план действий. Когда Рейф и Молли ушли, пообещав вернуться вечером, Рейф уже четко представлял, что от него требуется. У Молли был свой список дел. Только за воротами больницы Рейф вспомнил, что им негде остановиться. Выбор здесь более широкий, чем на острове Окракоук, но все же…
– Во-первых, ищем кровать. Не знаю, как ты, но я прошлой ночью совершенно не выспался.
Молли густо покраснела. Рейфу сразу же захотелось сгрести ее в охапку и обнимать, пока весь мир не полетит в тартарары. Вместо этого он попытался ее отвлечь.
– А может, для начала поищем хороший ресторан? Мне кажется, нам обоим нужно подкрепиться.
Молли сделала испуганные глаза, и Рейф невольно рассмеялся.
– Вот что мне нравится в тебе – твое чувство юмора. – Он покачал головой. – Но это не единственное, что мне нравится… пойми меня правильно. Я хотел сказать…
– Рейф?
– Да.
– Тебе никто не говорил, что ты становишься слишком болтливым, когда смущаешься?
– Наверное, от тебя заразился.
– Вот именно, всегда ищи виноватых. А теперь давай поскорее найдем ресторан. Я готова съесть жареного цыпленка, целую гору картофельного пюре и, может даже, кокосовый торт на десерт.
«Бывают моменты, – сказала себе Молли, – когда калории можно не считать».
Девятая глава
По пути к гостинице Молли зевала, не переставая. Она чувствовала себя объевшейся, и это не удивительно, потому что, когда она расстраивалась, беспокоилась или смущалась, ее тянуло не только на болтовню, но и на еду. Соленые сухие крендельки она решила забрать с собой (они так замечательно хрустели), но и не заметила, как умяла целый пакет в один присест. Это все от нервов.
– Люкс? – ахнула она, как только они с Рейфом остались наедине. – Рейф, здесь целых пять комнат! Это же целое состояние!
– Ванные не считаются.
Молли окинула Рейфа сердитым взглядом, а он пожал плечами и бросил куртку на обитое бархатом широкое кресло.
– Можешь назвать это исследованием рынка. У меня есть парочка гостиниц… надо же выяснить, что предлагают конкуренты.
– Мог бы заниматься исследованием рынка на Окракоуке вместо того, чтобы торчать в коттедже, которые едва ли больше этой… этой… – Она указала на уютную гостиную, разделявшую две спальни с отдельными ванными комнатами.
– Ты забыла, что других номеров не было?
– А хорошо ли ты искал?
– Неужели ты думаешь, что мне захотелось торчать тут с тобой?
Молли покачала головой. Ну, вот опять. С Рейфом невозможно не пререкаться. Почти с самого начала рядом с этим мужчиной ей становилось не по себе. Если бы она была пятнадцатилетней девчонкой со свойственным подросткам буйством гормонов, это еще можно было понять. Но она тридцатишестилетняя разведенная женщина, известная в Гроверс-Холлоу своим серьезным и ответственным характером. Из трех сестер Стивенс у нее единственной случались проблески здравого смысла.
Великолепно. А теперь самой благоразумной из сестер приспичило влюбиться в мужчину, который и не взглянул бы в ее сторону, если бы не оказался запертым вместе с ней в крохотном коттедже. Надо во что бы то ни стало его разлюбить. Это будет непросто… и, наверное, чертовски болезненно, но со временем она справится.
«Зато появился повод для гордости: теперь я гораздо лучше разбираюсь в мужчинах», – размышляла Молли, изучая содержимое шкафов и полочек в ванной. Ей стыдно было признаться, что хотя в прошлом она и останавливалась в мотелях – самых дешевых, где еда и напитки продавались в специальных автоматах, но в настоящей гостинице не была ни разу.
Шампунь и кондиционер, пена для ванн и лосьон, фен, принадлежности для шитья… боже мой, в этой ванной есть даже телефон и банный халат за дверью. Если ей нужны напоминания о том, какая бездонная пропасть разделяет владельца гостиниц и самолетов и женщину, которая до сегодняшнего дня даже близко не подходила ни к гостинице, ни к самолету, то вот они. Молли сразу же захотелось свернуться калачиком на огромной кровати, укутаться с головой в одеяло и спать, спать, спать, чтобы вновь проснуться в своей двухкомнатной квартире, где на кухне висят часы-ходики, а в крохотной гостиной лежит поддельный восточный ковер.
Но это невозможно, а Молли считала себя убежденной реалисткой. Она осмотрела глубокую сияющую ванну. У нее в квартирке был только душ. А ванна в коттедже, который снимала Анна-Мария, оказалась маленькой, в пятнах ржавчины и ужасно неудобной, да и водонагреватель дышал на ладан.
Зато здесь обнаружилась замечательная корзинка с туалетными принадлежностями, которые так и хотелось пустить в ход. Возможно, Молли не хватало утонченности, но на отсутствие здравого смысла она не жаловалась никогда.
Когда Рейф постучал в ее дверь двадцать минут спустя, желая знать, все ли у нее в порядке. Молли с трудом нашла в себе силы ответить. Лежа в душистой пене, благоухающей страстоцветом и ежевикой, она всерьез подумывала о том, чтобы не вылезать отсюда до самого утра. Но вода остывала, и остатки ее энергии таяли вместе с пеной.
– Все хорошо, спасибо, – откликнулась она сонным голосом.
– Отлично. Нам надо обсудить планы на завтра, – последовал краткий ответ.
Молли не хотелось обсуждать планы на завтра. Ей не хотелось даже думать о завтрашнем дне. Она всю жизнь только и делала, что думала о завтрашнем дне. А сейчас ей хочется наслаждаться роскошью и думать лишь о том, накрасить ногти на ногах или нет.
– Завтра поговорим, – крикнула она через дверь.
Молчание. Молли представила себе Рейфа, стоящего под дверью, сердитого и неспособного ничего сделать. Эта картина наполнила ее ощущением собственного могущества.
– Ты уверена, что с тобой все в порядке?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16