Аннотация
Ангелина Видовски была влюблена в Алекса Хайтауэра всю жизнь, но никогда не признавалась ему в своих чувствах. Ни ему, ни кому-то другому. За долгие годы, пока он был женат, она ни разу не попыталась приблизиться к нему, лишь издали наблюдая за ним.
Она знала о его разводе, о дочери, с которой он едва справлялся, о том, что он растерял всех своих друзей.
А еще она знала, что по-прежнему без памяти его любит…
Дикси Браунинг
Алекс и ангел
Глава 1
Он чувствовал себя стариком. Да, черт возьми, стариком! Куда умчались мечты, горячие романтические устремления, юношеская радость чувствовать себя сильным самцом? Беда в том, что в природе мужчин не замечать возраста, пока не поймешь, что жизнь прошла. В конце концов, все проходит.
Алекс Хайтауэр покидал свой офис усталым и раздраженным. Размышляя о женщине, с которой ему предстояла встреча через пару часов, он пытался вбить в себя хоть немного страсти. Слава Богу, ему всего тридцать семь, и в его 188 сантиметрах и 78 килограммах должно быть достаточно гормонов!
Думай о страсти, мужик. Думай о длинных, с шелковистой кожей ногах, о сладких полуоткрытых губах, о мягкой полной груди. Думай о хрустящих простынях, о сплетенных телах, о взрыве страсти, оставляющей мужчину расслабленным, дрожащим и мечтающим о новом свидании.
— О сексе думай, козел, — пробормотал он вслух, добравшись наконец до дома, в котором жил вместе со своей четырнадцатилетней дочерью Сэнди. — Забудь проклятую мебельную ярмарку!
Мысли, однако, сконцентрировались на освежающем душе, холодном коктейле и приличном поводе увильнуть от свидания. Направляясь в ванную, он услышал разговор дочери по телефону.
— ..сказал «не могу», но ты же знаешь, он всегда меняет свое мнение. Ага. Ну, папочка родился в мелозойскую эру и ничего не понимает. Что? О'кей. Что? Конечно, не волнуйся, я скручу его одним пальцем.
Чувствуя боль в висках, состоящую на одну часть из раздражения, на одну из отвращения и на три из любви, он молча прошел мимо приоткрытой двери дочкиной спальни.
Пятнадцать минут под холодными струями воды не сняли напряжения, не принесла облегчения и выпивка. Одеваясь и Поправляя перед зеркалом в кабинете полосатый галстук, Алекс размышлял, по какому тайному закону природы четырнадцатилетние дочери и их тридцатисемилетние — или столетние? — отцы никак не находят общий язык.
Неудивительно, что он не мог найти в себе силы хоть что-то поменять в своей унылой жизни. Роль одинокого отца высасывала все силы. Приходилось постоянно держать оборону.
Только сегодня утром он сказал «нет» в ответ на ее просьбу — скорее приказ — отпустить ее на какой-то идиотский загородный рок-концерт.
— Но, папочка, туда собираются все до единого, — взвыла Сэнди. — Меня поднимут на смех, если я окажусь единственной в школе, кого не пустили родители. Кроме того, я обещала!
— А я сказал — нет. Приговор окончательный, Александра. Обжалованию не подлежит.
— Господи, я ненавижу тебя! — закричала она, в слезах выскакивая из-за стола. Примерно так они и общались в последние дни.
После того как она проколола уши, Алексу ничего не оставалось, как признать, что он почти ничего не понимает в женской природе, — и это признание мужчины, который живо интересовался женщинами с пятнадцати лет. Однако он знал точно, что четырнадцатилетним девочкам не нужно навешивать на уши полфунта побрякушек. К тому же разных по весу и размеру, черт возьми!
— Но, папочка, все их носят. Я буду выглядеть голой без украшений!
— Девочкам в четырнадцать лет…
— В четырнадцать с половиной, то есть практически в пятнадцать, а это почти шестнадцать, то есть достаточно много, чтобы водить машину, выходить замуж и делать почти все! Я знаю трех девчонок моего возраста уже беременных!
Алекс постарел сразу на десять лет.
— Ты слишком стар и не понимаешь, что значит жить без развлечений. Почему я должна сидеть, как пятилетний ребенок в монастыре?
— Не знаю точно, но полагаю, что пятилетних детей не берут в монастырь, Сэнди. А теперь иди умойся. — В последнее время она начала экспериментировать с косметикой. — И побыстрее, пожалуйста, я опаздываю на встречу.
Он проинспектировал ее лицо, воздержавшись от высказываний о серьгах, одна из которых — обычный гвоздь, не заслуживающий дальнейшего рассмотрения, а другая — варварская связка побрякивающих запасных частей, свисающая до маленького костлявого плечика.
Может, он слишком строг? Такое обвинение приходилось слышать от дочери в среднем трижды в неделю. По крайней мере она перестала называть его ГАР, что расшифровывалось как Глупый Американский Родитель, и переименовала в ДОБС, что на ее школьном жаргоне значило Дохлый Белый Самец. Слабое утешение. Особенно его дохлая часть.
Взгляд Алекса упал на отражающуюся в зеркале фотографию Сэнди в ее одиннадцатый день рождения. У отца и дочери были одинаковые светлые волосы и ясные серые глаза, но на этом сходство кончалось. Сэнди унаследовала Динин овал лица и ее правильные черты вместо его костлявого, угловатого лица с большим носом и агрессивной челюстью. Слава Богу. Хотя у него никогда не возникало проблем с женщинами, он не обольщался относительно своей внешней притягательности. Деньги — вот его «секрет обаяния».
Черт возьми, он снова опаздывает! Миссис Халси уже давно здесь, и он выдержал обычный скандал с дочерью о необходимости няньки, когда он уходит вечером из дома. Сэнди умчалась к себе и врубила, как она выражается, музыку так, что хрустальная люстра в столовой заходила ходуном, едва не срываясь с потолка.
Перед уходом Алекс заглянул к дочери.
— Сэнди! Я вернусь к полуночи. — Будет время для выпивки, ужина, одного-двух танцев, дороги назад и, возможно, рюмочки на ночь, если не засиживаться за ней долго. — Если тебе что-то потребуется, я буду в клубе. — Долгая пауза. — С Кэрол. — Молчание. Если можно назвать молчанием смертельную агонию электрогитар и грохот двух столкнувшихся товарных составов. Под такую «музыку» она вконец испортит уши, но ни отец, ни врач не могли ее переубедить. — Сэнди? Я увижу тебя только утром, милая. Между прочим… в мезозойскую, а не в мелозойскую.
Сокрушенно вздохнув, он спустился по элегантной винтовой лестнице и заглянул в гостиную, где миссис Халси была настолько поглощена телевизионной демонстрацией мускулистых красавцев, что Алекса даже и не заметила. Пожав плечами, он отправился на свидание.
Может быть, попросить Кэрол поговорить с Сэнди? Вдруг у нее получится? Возможно, надо их свести вместе…
Но стоит ли игра свеч?
У Кэрол Инглиш было все, что мужчина может пожелать в женщине. Притягательная, интеллигентная, воспитанная, утонченная. Она прошла все женские университеты, обучилась во всех женских академиях. Дьявол, она воплощение женственности! То есть по крайней мере владеет языком. Итак, почему бы не попробовать? Вряд ли положение ухудшится. Дочь на грани разрыва с ним, постоянно намекает на какую-то группу общественных благодетелей, которые подталкивают детей к уходу от своих родителей.
С другой стороны, он подозревал, что с некоторых пор Кэрол видит себя новой миссис Алекс Хайтауэр. Сам он еще к этому не был готов. Пару раз он отправлял Сзади вместе с Кэрол по магазинам, но, если так все покатится дальше, он рискует обнаружить себя на краю пропасти. Конечно, следует признаться, что и помощь необходима, да и жизнь его так долго была ровной и гладкой, что даже беспокойства были бы облегчением, но…
Нет. Никакие беспокойства не должны затронуть его дочь. Ничто не будет ей угрожать, по крайней мере пока он еще на этом свете.
Женитьба? Ни за что!
С другой стороны, почему нет? Он и Кэрол достаточно совместимы; здесь нет никакого риска. Его половая жизнь стала крайне нерегулярна. Длительные заплывы в бассейне являлись лишь слабой заменой. Женившись, он обрел бы долгожданного сексуального партнера, такого, каким Дина бывала не всегда.
Правда, теперь он старше. Более уравновешен. Готов признать, что в повседневной жизни нормального мужчины нет места большому веселью.
Итак, скажем прямо: для Сэнди неплохо иметь в доме женщину помимо миссис Джилли, домоправительницы, от которой сейчас мало проку. Кэрол он знал с детства. Они росли в одинаковых условиях, входили в одни клубы, почти одновременно, но очень недолго бунтовали против одних и тех же устоев общества, прежде чем неизбежно стать его частью.
Машинально пробираясь сквозь транспортные пробки на Университетском шоссе, Алекс пришел к выводу, что еще не вполне готов сдаться. Дело не в сексе или дружеских отношениях — и то и другое у него будет, стоит только захотеть. Даже не в Сэнди. Рано или поздно дочка вырастет, и у нее появятся свои проблемы.
Ко всему прочему Кэрол слишком напоминала ему Дину, его бывшую жену, скоропалительно выскочившую замуж за какой-то третьеразрядный титул в крохотной европейской монархии, известной лыжными курортами, игорными домами и причудливой формой дворцовой гвардии.
Справа ревело Трансамериканское шоссе, изредка вспыхивали яркие блики. Пока его «ягуар» мирно урчал у светофора, Алекс вспоминал о своих университетских днях. Тогда он был переполнен бунтарством. Стремлением перевернуть весь мир. Полон мочи и уксуса, как говаривала мать Гаса.
Старина Гас. Гас Видовски. В те далекие дни они были неразлучной компанией — Алекс, Гас и Курт Страйкер. Хай, Вид и Красавчик, как называли одни. Длинный, чернявый и красавчик, говорили другие.
Алекс происходил из древнего рода текстильных и мебельных баронов и, как единственный ребенок, был тронут гнильцой настолько, что умудрился вылететь из школы, получавшей пожертвования от его бабушки. Это надо суметь. Первые несколько недель в публичной школе были сущим адом, пока за него не вступился крепкий паренек по имени Гас Видовски, сын механика по автомобильным моторам, и не научил его паре приемчиков рукопашной драки. В том числе в случае опасности прятать большой палец в кулак перед тем, как врезать в челюсть.
Учил жестко и напористо играть в футбол. И его, и Курта. В старших классах они стали неразлучной троицей. Гас был вынужден пойти зарабатывать на обучение в колледже, и поскольку и Гас, и Курт поступили в университет штата Северная Каролина, Алекс нарушил традицию трех поколений и последовал за ними.
Господи, сколько лет прошло с тех пор! Как было бы здорово и сейчас опереться на здравый смысл Гаса и чувство ответственности Курта, чтобы выйти из тупика, но что они могут посоветовать человеку, которого медленно, но последовательно сгибает его собственная юная дочь?..
Зарулив на стоянку перед роскошным зеленым кварталом многоквартирных домов, где жила Кэрол, Алекс задержался на минутку в машине, вспоминая еще одну часть старой троицы. Прилипала. Язва. Чертова младшая сестренка. Вот вместилище всех бед, размышлял он. Что касается неприятностей и беспокойства, Сэнди не шла ни в какое сравнение с Анжелой Видовски. Рыжей веснушчатой толстушкой, которую ее родные звали на польский манер Ангелиной, маленьким Ангелом, но все остальные, знавшие ее, — не иначе как Дьяволом. И не без оснований!
— Привет, любимый. — Дверь открылась беззвучно, и Кэрол, свежая и элегантная, в бежевом шелковом костюме, наклонилась вперед и легко коснулась поцелуем его левой щеки.
Алекс привычно вдохнул аромат «Шанели». Как подобает воплощению женственности, аромат был классическим, неугрожающим.
— Прости, опоздал, — сказал Алекс. — Сиделка застряла в транспорте.
— Ах, Алекс, когда ты станешь умницей и отправишь бедное дитя в интернат? Уверяю, для нее это будет полезно. — Кэрол отступила назад, чтобы собрать свою крохотную косметичку, передала Алексу ключи, чтобы он запер дверь. — В конце концов, я выпускница интерната и выучилась достаточно неплохо, как ты полагаешь?
Она дожидалась подходящего комплимента, который Алекс и выдал с натренированной легкостью. Притягательная, интеллигентная, напоминал он себе, воспитанная, утонченная.
И утомительная. К несчастью, Кэрол была скучна, как длинная, нудная проповедь.
Три дня спустя Алекс торопился домой с работы. Если бы его мысли не неслись в шести кварталах впереди него и одновременно не рыскали по дому в поисках подходящего повода запереть дочь в безопасном месте лет на сорок, он бы, наверное, не споткнулся о пару армейских ботинок тридцать пятого размера.
— Простите, мэм, я вас не…
— Да это же Хайтауэр!
— Мы знакомы?
Женщина стояла на коленях — фактически она выползала из-под разросшейся магнолии, которая нависала над аллеей. Сначала на свет появились ноги, потом и попка. Затянутая в комбинезон приятной округлости попка.
— Дьявол! — изумленно произнес он. — Дьявол Видовски? Великий Боже, я вспоминал тебя и Гаса лишь позавчера. Интересно, что с ним сейчас?
Анжела неохотно поднялась во весь свой небольшой рост и отряхнула колени комбинезона. Да будет вам известно, она была усталой, потной и одетой в свой самый поношенный комбинезон. И это именно в тот день, когда она наконец-то нос к носу столкнулась с мужчиной, который разбил ее сердце двадцать лет назад!
— Корень зажало, — проворчала она, и ее лицо вспыхнуло, как красный сигнал светофора.
— Ему зажало что?
— Да не Гасу, магнолии. — Господи, как он великолепен! Ни единой правильной черты лица — лишь ясные серые глаза, которые, кажется, смотрят сквозь ее кожу и видят страсть в ее сердце.
— Ангелина, я…
В запрещенной для стоянки зоне, в нескольких метрах от фургона с надписью «Лесной питомник Перкинса», притормозила машина. Задняя дверца распахнулась, оттуда выскочила цветущая юная блондинка в коротенькой юбчонке и со слишком густо намазанными глазами, и машина умчалась.
Алекс беззвучно качнулся. Всеми силами он стремился удержать ее и был готов взять за воротник любого в правительстве и узнать, как советники в этой, как считалось, лучшей в городе школе справляются с не желающими никого слушать юными особами женского пола.
— Сэнди, я собирался заехать за тобой, если бы ты немного…
— Немного потерпела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17