Его глаза потемнели, и ей показалось, что в них промелькнуло мимолетное сожаление, но это мгновение было настолько коротким, что она засомневалась в этом. Он наклонился вперед, напрягшись.
– Мне приходилось быть строгим с Артуром. Напомню вам на всякий случай, если вдруг вы этого не заметили, что мир вокруг нас жесток.
– Но ему уже не восемь лет, – сказала она твердо. – Вы не допускаете, что жизнь научила его чему-нибудь за то время, что вы живете раздельно, и у него достаточно сил идти своей собственной дорогой?
– Вы вбиваете ему в голову этот психоаналитический бред? По доброй дружбе? Пичкаете идиотскими метафорами о том, что нужно выйти из этой бешеной гонки за успехом и реализовать себя, лепя из пластилина и малюя картинки? – Он ядовито засмеялся. – Вы, должно быть, уверены, что вам обломился хороший куш в виде моего брата.
– Я вам уже говорила, что мне не нужны его деньги, – сказала она с оттенком презрения в голосе. Рассел отлично уловил этот оттенок и замер. – И я не пичкаю его никакими идеями. И знаете почему? У него своя голова на плечах, напомню вам на случай, если вдруг вы этого не заметили.
– А с чего это он внезапно решил бросить престижную работу по руководству семейной компанией и заняться рисованием? Хотите меня убедить, что это произошло без вмешательства его дорогого платонического друга? Верится с трудом.
– Может быть, вы слишком подозрительны?
– Вы, кажется, обмолвились, что по какому-то роковому стечению обстоятельств тоже решили бросить хорошую работу, чтобы посвятить себя рисованию? Кстати, кем вы работали, спрашиваю просто ради интереса?
Она раздумывала, говорить ли ему, но пришла к выводу, что чем откровеннее она будет, тем скорее он от нее отстанет.
– Я работала в небольшой компьютерной фирме помощником управляющего и получала за это хорошие деньги.
– А почему же вы ушли?
– Ну, скажем... Мне захотелось переменить образ жизни.
– Ничего себе перемена – от достойной высокооплачиваемой работы к цветным карандашам! И как проходит ваша с Артуром жизнь? Вы, вероятно, целыми днями сидите дома, играя в художников, что в действительности просто является попыткой избежать ответственности и убедить себя, что окружающего мира не существует. А может, это просто замысловатая форма обольщения? Вы трогательно дружите и ожидаете, когда он созреет, чтобы залезть в его постель?
Ребекка устала. Рассел Робертс, ощущая, что ситуация вышла из-под контроля, реагировал на это единственным доступным ему способом – запугиванием. Что бы она ни говорила, будет перевернуто с ног на голову и встречено грязными намеками. Она вздохнула и задумалась, где бы ей найти другую квартиру. Поскольку терять больше было нечего, она решила хотя бы отыграться.
– Да, вы правы, – покаянно созналась Ребекка. – Я злостная авантюристка, которая поймала на крючок вашего брата, уговорила его бросить работу, чтобы исключить ваше влияние, и вместе со мной заняться живописью, чтобы создать иллюзию дружбы. А по ночам, делая вид, что точу карандаши, я на самом деле вынашиваю планы стать хозяйкой дома и владелицей замка. И вообще – вы совершенно случайно застали меня в таком затрапезном виде. Я никогда не хожу дома в старых джинсах и футболке. Нет, обычно я разодета во все самое лучшее на случай, а вдруг моя жертва внезапно вернется домой. Даже днем я хожу в позолоченных туфельках на высоком каблуке и в мини-платье в обтяжку, мои волосы тщательно уложены, а ногти покрашены в алый цвет. Все именно так и обстоит, признаюсь как на духу.
Она взглянула на него и была ободрена тем, что самоуверенный красавец выглядел озадаченным. Рассел явно не ожидал от нее такого. Наконец он, усмехнувшись, проговорил:
– Ну, вы прямо как ребенок...
Она бы могла поздравить себя с победой в первом раунде, если бы не заметила, огонек, горящий в его глазах.
– Я просто говорю то, что вы хотите услышать, – сказала она, пожав плечами. – Вы решили не верить ни единому моему слову, так что без толку пытаться что-либо вам объяснить.
– Собственно, кто я такой, чтобы не верить вам на слово и сомневаться в том, что вы разгуливаете по дому в облегающем платье и туфлях на высоких каблуках? – Он медленно осмотрел ее с ног до головы. – Вы выглядели бы весьма обольстительно в таком виде. Да, безусловно... Это подвижное личико с прозрачной кожей... Эта интригующая смесь невинности и зрелости... Эти сливовые глаза с легким оттенком грусти... Да, в облегающем платье вы выглядели бы потрясающе... В том, что на вас сейчас надето, фигуру особенно не рассмотришь, но, судя по доступным моему взгляду деталям...
– Хватит! Прекратите!
Казалось, ее кожа покрылась мурашками, лицо горело.
– Я вас смутил? Ах, простите! – Он улыбнулся, не сводя с нее глаз, что заставило Ребекку занервничать еще больше.
Она не могла скрыть смущение, в которое ее повергли и оценивающий взгляд мужчины, и эти небрежные, вскользь брошенные слова. Вот кто умеет манипулировать людьми! Интересно, скольких женщин он уложил в постель при помощи своего искусства? Сейчас он расслабился, так как узнал все что хотел об их отношениях с Артуром, и, поняв, что она не представляет особой опасности, сбросил ее со счетов. Так что, скорее всего, он даст себе небольшую передышку перед очередным раундом, в котором попробует уговорить брата перестать «валять дурака» и вернуться в компанию.
Он молча наблюдал, как она пытается собраться с мыслями, а затем сам же пришел ей на помощь, спросив, когда же его брат придет домой.
Она пожала плечами.
– Он сейчас в Дьепе, занимается переоборудованием дома, должен приехать только через пару дней. – И тут же с надеждой спросила – Вам ведь, наверное, нужно возвращаться в Сан-Франциско?
– Мисс Блейк, не хотите же вы, чтобы я уехал, не разобравшись до конца в причинах, которые побудили моего брата бросить прежнюю работу и заняться живописью?
Он в свою очередь пожал плечами и бросил на нее притворно кроткий взгляд, который должен был убедить ее в его мирных намерениях.
– Возможно, мне просто придется убедить его бросить глупые мечтания стать еще одним Матиссом.
– Так вы останетесь здесь? – прошептала она обреченно.
– Задержусь, может быть, на несколько дней... или на несколько недель... Посмотрим. А может, погощу подольше... Я так давно здесь не был! Пойду пройдусь по дому. Не хотите составить мне компанию?
– Нет, спасибо. У меня много работы, и если вы не против, я ею займусь.
– Конечно. Забудьте, что я здесь. Я знаю, как вы, художники, любите работать в тишине и покое. Я не хочу быть преградой на пути вашего бурного художественного темперамента.
– Я не отличаюсь бурным темпераментом.
– Нет?!
Он посмотрел на нее искоса, и она вдруг поняла, что с самого его появления только и делает, что реагирует на его слова, его действия, на него самого с этим самым пресловутым темпераментом. И совершенно бесполезно пытаться объяснить ему, что на самом деле она – вполне уравновешенная девушка и что весь этот шум и гам является результатом того, что он будит в ней самое плохое.
– Вовсе нет, – решительно подтвердила она. – Я вообще редко повышаю голос. Я очень спокойный человек. Спросите у Артура.
Он продолжал смотреть на нее с недоверием, и она почувствовала, что этого спокойствия в ней остается все меньше и меньше.
– Может, это я во всем виноват? – промолвил он скромно.
Она сердито взглянула на него из-под темных бровей.
– Вы, конечно, кто же еще, – неожиданно набросилась она на него. – Появляетесь как снег на голову и предъявляете мне кучу необоснованных обвинений!
Ее голос поднимался все выше, и ей уже не хватало воздуха. Какой невыносимый человек! И почему это он стоит здесь с глупой улыбкой на лице, как кот, который наелся сметаны?
– Своим признанием вы сняли камень с моей души.
– Что? Что-то я вас не пойму. – Ей становилось все труднее поспевать за переменами в его настроении. Неудивительно, что он сделал такую головокружительную карьеру в бизнесе. Наверняка он запутал всех своих конкурентов.
Она направилась к двери, ощущая, что он следует за ней.
– Я имею в виду, может быть, я вывожу вас из себя, потому что вас тянет ко мне? Вы ведь понимаете, сексуальная притягательность проявляется по-разному, да?
– Что?! Вам когда-нибудь говорили, что вы самый нахальный человек на всей планете! И к тому же самый самовлюбленный!
– Прекрасно. Я вам так не нравлюсь? Значит, я могу не опасаться сцен ревности со стороны брата на время, пока я здесь задержусь.
Он пошел вверх по лестнице, а Ребекка осталась стоять внизу, не в силах сдвинуться с места. Как же гадко закончился сегодняшний день!
3
На часах было около девяти вечера, когда Ребекка осторожно отворила ключом входную дверь, нервно осмотрела прихожую и лестницу, ведущую наверх. Со вздохом облегчения она вошла и закрыла за собой дверь, стараясь не шуметь на случай, если Рассел Робертс рыскает где-то поблизости, как охотничий пес в поисках добычи.
Сегодня она встала очень рано и ушла из дома, надеясь разминуться с ним. Его решение остаться в Париже озадачило ее. Артур рассказывал ей, что брат не видит ничего вокруг себя, работая буквально с раннего утра до позднего вечера. И тут вдруг он бросает все свои американские дела и сидит уже три дня в Париже. Когда же он все-таки уедет в этот свой Сан-Франциско?!
Наутро после появления Рассела Ребекка сразу же позвонила Артуру. Сказать, что известие о прибытии старшего брата с проверкой не очень его обрадовало, это значит не сказать ничего. Артур тут же малодушно заявил, что будет сидеть в поместье, пока Рассел не уедет.
Ребекка попыталась объяснить ему, что тоже не собирается брать огонь на себя. Кроме того он уже достаточно взрослый, чтобы нести ответственность за свои решения, а не прятаться в кусты. Эти увещевания не особенно на него подействовали, но он обещал, что подумает, хотя большой надежды это все же не внушало. Так она стала заложницей в этом, некогда любимом ею доме. Ей казалось, что никто в жизни так не выводил ее из равновесия, как Рассел Робертс. Вот и сейчас она кралась к лестнице, охваченная желанием бегом, перепрыгивая через ступени, добраться до своей комнаты и притвориться спящей – лишь бы не встречаться лицом к лицу с хозяином дома. Она уже пробежала на цыпочках половину лестничного пролета, когда услышала снизу его бархатный голос.
– Наконец-то вы вернулись. Нам нужно поговорить.
В глубине души она почувствовала себя немного виноватой и не очень вежливой, но не сняла руки с перил и постаралась избежать разговора.
– Я очень устала. Может быть, перенесем разговор на утро?
– Я жду вас в голубой гостиной.
Рассел даже не соизволил ответить на ее вопрос, будто он вовсе не был задан. В отчаянии она смотрела, как он удаляется в сторону гостиной. Потом вздохнула и с видом нашалившей школьницы неохотно последовала за ним, по дороге снимая пиджак.
Она и вправду устала – сегодня она сделала все возможное, чтобы оттянуть время возвращения домой. Допоздна сидела в колледже, потом пошла в библиотеку, затем заставила себя присоединиться к компании приятелей и зайти с ними в кафе немного выпить. Их веселость и беспечность только заставили ее почувствовать себя столетней развалиной.
Когда она вошла в гостиную, Рассел стоял у окна, держа в руках стакан с виски.
– Не хотите выпить чего-нибудь? Это может помочь вам расслабиться. У вас такой вид, словно я людоед и ко мне опасно приближаться.
Было видно, что он сердит. Ребекка взяла налитый им бокал и сделала два больших глотка, надеясь, что вино придаст ей смелости.
– О чем вы хотели поговорить со мной?
– Я хотел бы знать, когда Артур собирается вернуться в Париж?
– А я откуда знаю? Почему бы вам не позвонить ему и не выяснить это самому? – Она сделала невинные глаза, втайне надеясь, что он все же сядет, а не будет возвышаться над ней, подавляя ее волю.
– Я звонил, но к телефону никто не подходит. Где он может быть? Мне нужно срочно обсудить с ним одно дело.
Она раздраженно взглянула на него.
– Я не знаю где он. Он еще совсем молод, наверное, загулял где-нибудь с друзьями.
– Совсем молод? Ты так говоришь, будто тебе самой сто лет.
Он внезапно ослепительно улыбнулся ей. От этой улыбки и от его неожиданно фамильярного тона ее мысли и чувства спутались еще больше.
Рассел, видимо, вернулся с работы раньше, чем обычно, так как уже переоделся и был в черных вельветовых брюках и черном свитере. Как всегда, он закатал рукава, что придавало ему несколько агрессивный вид. Его вполне можно было представить пиратом на корабле или разбойником на большой дороге. Единственное, чего не хватало для довершения картины, – это шрама на лице.
– Как это ты его отпустила из Парижа? Ты ему настолько доверяешь? Но пословица гласит: с глаз долой – из сердца вон. Так что смотри не ошибись, – рассуждал он, пока наливал себе очередную порцию спиртного, стоя у старинного деревянного бара, украшенного резьбой.
– Ты меня сюда позвал, чтобы продемонстрировать знание пословиц? – в той же тональности задала вопрос Ребекка.
На этот раз его улыбка была такой широкой, что аж дух захватывало. На мгновении девушка лишилась голоса. Словно кто-то сжал ее сердце в ладони. Рассел был прав, как только он подходил к ней на расстояние вытянутой руки, ее нервная система полностью выходила из-под контроля. Стараясь унять нервную дрожь, она допила вино.
– А ты не боишься, что мой дорогой братец сейчас прохлаждается с какой-нибудь менее требовательной крошкой?
– Нет. – Она улыбнулась своим собственным мыслям. Интересно, как бы он себя вел, если бы узнал, с кем сейчас «прохлаждается» его братец?
Он наконец отошел от окна и сел в одно из кресел.
– Еще выпьешь?
– Нет, я не привыкла так много пить.
Если бы она сегодня попала в лапы к своему психоаналитику, то ему было бы о чем порассуждать. Ее эмоции менялись каждую минуту – от нервной дрожи, тревоги и подавленности до бешенства и желания немедленно отплатить этому типу за его издевки.
– Какая правильная девочка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18