— Никита, действительно ведь испачкаетесь.
— Да уже завершаю. Последние штрихи.
Докрасив, он оценивающе оглядел результаты своего труда, кое-где подправил там, где красила Наталья.
— Теперь полный порядок.
— Спасибо.
— Вот уж не за что благодарить.
— А вы опять к дяде заходили?
— Да. Оказался неподалеку и заскочил. Специально-то выбраться редко выходит. А обратно пошел, вижу, вы тут.
«Ничего себе, обратно, — удивилась Наталья. — Крюк какой сделал! Верно, и Пашу решил навестить».
— Наташа, а вы куда сейчас? Домой?
— Да. Вроде все уже сделала. Только жаль, воду забыла с собой прихватить. Жара такая. Солнце голову напекло.
— Тогда давайте я вас довезу до дома. Я на машине.
— Спасибо, не откажусь.
Она действительно, кажется, перестояла на солнце, да и ноги от долгого сидения на корточках, когда красила ограду, подкашивались.
— Ну, пойдемте, — вопросительно глянул он на нее.
— Там, возле входа, вроде какие-то ларьки были. По дороге водички куплю.
Однако, когда они дошли до ворот, выяснилось, что память несколько подвела Наталью. Ларьков было действительно много, но в основном ОНИ торговали цветами. В окошке же того единственного, где продавалась вода, белела картонка с корявой надписью: «Ушла на пять минут».
— Диагноз ясен, — развел руками Никита. — В ближайшие полчаса не жди. Может, и к лучшему. Сильно подозреваю, водичка тут левая, из-под крана. Поехали, Наташа. Я тут, чуть дальше, кафе заприметил. Там наверняка есть и вода, и сок, и мороженое. Посидим. Охладитесь.
Наталья согласилась. В голове продолжало шуметь. Похоже, солнечный удар заработала. Не рассчитала, какое жаркое солнце.
К счастью, Никитина машина, припаркованная в тени, не раскалилась, а он к тому же сразу включил кондиционер, пояснив:
— В такую жару по московским пробкам можно ездить только с риском для жизни.
В прохладном салоне Наталье стало немного легче, да и ехать было недалеко, и вскоре они уже усаживались за столик небольшого, но уютного кафе, в котором тихо звучала музыка.
— По-моему, я все правильно придумал, — заглянув в меню, произнес Никита. — У них здесь десять видов мороженого, молочные коктейли, соки, морс, квас… Напитки на любой вкус. Выбирайте. Может, и что-нибудь посущественнее хотите?
— Нет, сперва пить. Воды с газом, — выдохнула она. — А после можно и мороженого.
— Ладно. Справимся с мороженым, а дальше определимся.
Она жадными глотками осушила два бокала ледяной минералки. Никита, молча поглядывая на нее, тянул сквозь соломинку молочный коктейль.
Наталья, немного придя в себя, потянулась к мороженому, когда Никита спросил:
— А вы по-прежнему тем же занимаетесь?
Она согласно кивнула, подразумевая, что по-прежнему пишет книги, и лишь, потом спохватилась: он же не в курсе, как у нее резко жизнь повернулась. Считает, что она все еще работает в библиотеке. Про это и спрашивал.
Наталья заколебалась. Сказать? Но зачем? Начнет ведь рассказывать, выйдет, будто похвастаться захотела. И книг он таких стопроцентно не читает. И передачи для женщин по телевизору не смотрит. Незачем ему об этом знать. Неизвестно еще, как он к подобной литературе относится. Начнет, например, гнилые шуточки отпускать. Или, того хуже, заведет серьезный, с его точки зрения, разговор на литературные темы.
Наталья таких бесед терпеть не могла! И почему большинство людей полагают, что если перед ними писатель, то он мечтает поговорить о литературе? Хотя вот Паша, например, тоже жаловался. Стоило людям узнать, что он инженер-строитель, мигом начинали рассказывать, как им неправильно на даче фундамент положили, и требовать совета, как лучше устранить допущенный просчет. Варвариного мужа пытали по поводу автомобилей, а саму Варвару в гостях принимались закидывать симптомами болезней. Нет, наверное, это общая беда, однако о литературе Наташе сейчас рассуждать совсем не хотелось. Предпочла бы, чтобы Никита вспомнил о Павле. Ведь он знал ее мужа совсем с другой стороны, чем она.
Однако Никита завел речь не о покойном друге, а о собственной жизни.
— У меня тоже тяжелое время было. Нет, Наташа, конечно, с вашим горем не сравниваю, но очень паршиво пришлось. На Пашино место такую сволочь взяли! У нас с ним война началась буквально с первого дня. Понимаете, жулик первостатейный. Но хитрый… В общем, народ у нас раскололся, дрязги пошли. Потом он меня подставил по-крупному. И от гастарбайтеров вечно одни неприятности. Они же нелегалы. Ни за что толком не отвечают, их вроде как вообще нет, а отдуваться мне пришлось. Короче, решил сам уволиться, пока не уволили. Неприятно, конечно, но, думал, не трагедия. У дяди своя фирма, побью челом, место найдет. Сам давно звал. Это я не хотел на родственника работать, и с Пашкой в связке мне было отлично. И вот дядя понадобился, а я с ним даже поговорить не успел. Опухоль у него обнаружили, положили в больницу. Обследовали, оказалось — рак. К операции стали готовить. Я его навещал, но своими проблемами в таком состоянии грузить не хотел. Надеялся, может, подлечат, тогда и поговорим.
А ему после операции совсем худо стало. Сильный, энергичный мужик, а на глазах сгорел. Пришлось самому крутиться. Финансы-то начали петь романсы. В одно место сунулся, в другое, в третье. Везде одно и то же. Сперва вроде радуются, берут, нам, мол, специалисты вашего профиля очень нужны, а потом вдруг отказ. И наконец люди знающие мне шепнули, что в хорошее место меня не возьмут, попал в черные списки, прошлые работодатели отомстили.
Что ж поделаешь, жить все равно надо. Устроился в мелкую фирмочку. Коттедж под Москвой строить. Но сперва меня хозяин, чтобы зарплату обещанную не платить, штрафами замучил, а потом вообще ужас случился. Почти достроенный коттедж сгорел, а в нем — двое узбеков, которые строили. Я-то домой мотался, а они там и жили. Ой, замучили меня потом. И в милицию таскали, и в прокуратуру. Едва отмазался.
Наталье было не слишком ясно, зачем он в таких подробностях излагает ей свои перипетии. Нет, конечно, она сочувствовала ему, досталось ведь человеку, однако лучше бы поговорил о Павле! Подумала так, и вдруг поняла: да Никита же душу ей изливает! Накипело, а поделиться, видимо, не с кем.
Он тем временем продолжал:
— А черная полоса не кончалась и не кончалась. Хоть вешайся! Но не было бы счастья, да несчастье помогло. Совершенно неожиданно выяснилось, что свою фирму дядя завещал мне. Родственники сперва скрыть завещание хотели, но между собой до того перегрызлись, что тетка моя, дядина сестра, выкрала его у дядиной жены и отдала мне. Вот так я, Наташа, из безработных в хозяина превратился.
— И тетка с женой остались ни с чем? — стало любопытно ей.
— Наташа, я же не пиранья какая-нибудь. Да и дядя все расписал. Знал ведь, что последнюю его волю выполню. Фирма моя, дела веду я, а им плачу определенный процент от дохода. Они, конечно, меня все равно ненавидят, а я им даже завидую. Все шишки-то на меня сыплются, с утра до вечера вкалываю, а им деньги каждый месяц как с неба капают. Хочешь — гуляй или просто с книжкой на диване валяйся. Поди плохо, а?
— О, Никита, так вы теперь большой человек! — искренне порадовалась она.
— Ну, не такой уж огромный, но крепкий тыл теперь есть. Головной боли, конечно, хватает, но зато сам себе начальник. Так я, Наташа, к чему, вообще-то, рассказываю. Вы-то как справляетесь? Ребят, наверное, поднимать трудно. Денег вечно не хватает. Давайте к себе возьму. Местечко какое-нибудь вам. придумаю. В память о Паше, — скороговоркой добавил, по-своему истолковав растерянность, воцарившуюся у нее на лице. — Наташа, не подумайте, это не благотворительность. Мне очень нужен такой помощник.
Организованный. Женщина вы серьезная, обстоятельная, дома каким коллективом руководите. А то девчонок беру, а у них мозги куриные. Только и думают, как выйти замуж, а работа гори огнем. Все напутают, половину забудут. Одну выгонишь, а следующая еще хуже оказывается.
— Да я…
Теперь Наталья окончательно убедилась, что он ничего не знает о ее писательстве.
— Никита, — продолжала она. — Я вам очень благодарна за предложение, но у меня все нормально, справляюсь. Я поменяла работу.
— А-а, — разочарованно протянул он — Но давайте вы все же подумаете. Вдруг мое предложение окажется еще лучше. Куда вы устроились?
— В издательство, — ограничилась полуправдой Наталья.
— Ну да, — покивал он, — куда же еще. Я от Паши знаю. Книги вы любите. И хорошо платят?
— Скажем так, довольно прилично.
— Ясное дело, коммерческая тайна. Выпытывать не буду. Мы вот как с вами решим: сделаю вам предложение, экскурсию по своей фирме устрою, а там сами решите, где больше устраивает. Скажем, через недельку пойдет?
Наталья кивнула. У нее снова начала кружиться голова.
Никита с тревогой произнес:
— Что-то вы опять побледнели. Нехорошо? Полежать вам надо. Давайте, домой отвезу.
V
В машине они с Никитой почти не разговаривали. Она откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. По-прежнему чувствовала себя неважно.
— Укачивает? — заботливо спросил он через некоторое время.
— Да нет, наоборот, чуть полегче, — отозвалась она. — Краски, что ли нанюхалась, но она вроде ничем не пахла.
— Вредные испарения не всегда имеют запах, — сказал Никита. — Ничего, подремлите, а я вас до дома мигом доставлю.
Наталью вдруг посетила иллюзия, будто она перенеслась на три года назад и за рулем рядом с ней совсем не Никита, а Павел, с которым ничего не случилось, жизнь их течет по-прежнему, и они с Пашей вместе куда-то едут. Она часто вот так задремывала на переднем сидении, когда они возвращались с дачи! Дети летом жили там с Па-шиной теткой, а она с мужем приезжала на ночь после работы да на выходные… На Наталью снизошли покой и счастье, каких она давно уже не испытывала! А потом резкая, как удар кнута, мысль: перестань себя обманывать, Паши нет и уже никогда не будет! И к горлу вновь подкатила тошнота.
— А мы уже приехали! — весело воскликнул Никита. — Полегчало немного?
Она с усилием улыбнулась:
— Да, знаете, как-то волнами. То получше, то похуже.
— О-о, опять побледнели. Давайте-ка я вас доведу до квартиры.
— Не надо. До инвалида мне далеко. Сама дойду, не волнуйтесь. Спасибо, что подвезли.
Он все же довел ее до подъезда и, когда она распахнула дверь, сказал:
— Наташа, обязательно подумайте над моим предложением. А я через недельку позвоню. Лады?
Сил объяснять ему сейчас, насколько бесперспективен его замысел, у Натальи не было, и она лишь согласно кивнула.
— Тогда, надеюсь, до встречи.
Чуть наклонившись, он легонько коснулся губами ее щеки.
— До свидания, — пробормотала Наталья и двинулась к лифту.
Едва она отомкнула дверь своей квартиры, створки второго лифта раскрылись и из него выскочила Елизавета. Влетев следом за матерью в квартиру, дочь встала перед ней и гневно на нее уставилась.
— Мама, ты же сказала, что едешь к папе на кладбище, а сама с каким-то мужиком, значит, шлялась, и еще у подъезда целовалась?
Наталья была совершенно потрясена силой Лизкиного возмущения.
Из своей комнаты выглянул Иван:
— С кем Тут наша мать целовалась? С каким мужиком?
— Лизка, с ума сошла! Выбирала бы выражения! — наконец прорезался дар речи у Натальи. — Я была на кладбище, ограду, кстати, покрасила, и встретила там папиного друга Никиту Сыромятникова,
— Ой, дядя Никита! — воскликнул Иван. — Помню! Отличный мужик. Мы с ним и с папой на рыбалку ездили!
— Ну вот, он меня и подвез домой.
— А целовались зачем? — все еще с подозрением косилась на нее дочь.
— Господи! — устало выдохнула Наталья. — Поцеловал в щеку на прощание человек!
— Знаем мы эти прощания! — многозначительно фыркнула Елизавета.
Ванька наградил ее подзатыльником,
— За что? — взвыла она.
— За дело, — спокойно проговорил Иван. — Мала еще так с матерью разговаривать.
— А ты мне не отец, чтобы указывать.
Наталья поняла: еще немного и они всерьез подерутся, и строго прикрикнула:
— А ну, хватит. Ты, Ванька, руки не распускай, Женщин бить не полагается.
— Какая она еще женщина.
— Значит, я, по-твоему, мужчина? — вновь пошла в атаку Елизавета.
Ванька презрительно усмехнулся.
— Ты еще зародыш. Пол не просматривается.
— Ива-ан, — угрожающе протянула Наталья.
— А, сами разбирайтесь, у меня экзамен на носу. Я тебе, мама, только хотел помочь. Кстати; что же ты дядю Никиту домой не пригласила?
— С вами пригласишь приличного человека; Он бы вошел, а Лизка ему показательное выступление бы устроила.
— Ну, мам, ты вообще, — надулась Елизавета. — Совсем ребенком меня считаешь. Будто не знаю, когда можно, когда нельзя. Я бы потом сказала. Нужно же мне выяснить, серьезные у тебя намерения или просто так?
— Дочка, попридержи язык, — начала закипать Наталья. — Мне и без твоих глупостей нехорошо. То ли краской надышалась, то ли солнце напекло.
— С этого бы и начинала, — смутилась Елизавета. — Иди ложись, а я чай приготовлю и тебя позову.
— Не надо чаю, — отмахнулась Наталья. — Мороженого наелась.
— На кладбище? — вытаращилась на нее дочь.
— По дороге.
— А-а-а, — недоверчиво протянула Елизавета, однако что-либо добавлять на сей раз поостереглась.
— Ма, когда в следующий раз его встретишь, обязательно позови в гости, — сказал Иван и исчез за дверью.
— Да вряд ли я его встречу, — прокричала она и направилась в душ.
Постояв под прохладной струей, Наталья стала чувствовать себя лучше. Физически. Аморально — нет. Уж очень ее обескуражило поведение Лизы. Вон как сразу приревновала к постороннему мужчине! Увидела, как он ее в щеку поцеловал, и целую историю себе придумала. Будто она, Наталья, ее обманывает и ходит на тайные свидания с любовником.
Как же Лизке не хватает отца! До какой степени боится, что его место займет другой мужчина! В ее, Натальином, сердце и в их доме. Хорошо, что у нее на самом деле никого нет. Впрочем, она пока себе такого даже представить не может. Но в жизни ведь всякое случается. И вот, выходит, появись у нее кто-то, для Лизки это стало бы настоящей трагедией. И возраст у нее сложный, переходный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13