Дочь. Здоровые дёсны — раз, здоровые зубы — два и стройная фигура — три!
С аппетитом едят.
Мать (облизывая белым языком ложку). Ша-шам.
Дочь. Правильно! И великолепный мятный вкус! (Берёт с полки бутылку шампуня.)
Дочь. Ну, я пошла. На месяц там тебе пасты хватит, потом получишь пенсию — купишь ещё. Пока.
Уходит в ванную комнату. Через некоторое время оттуда слышны громкие стоны. Мать, воровато оглядываясь, достаёт из мусорного ведра кастрюлю и промывает пельмени под струёй воды из крана. Затем начинает их пожирать, жадно чавкая. Внезапно с громким звуком включается компьютер. Мать вздрагивает и, громко икнув, медленно валится на пол. Наполовину пережёванный пельмень выскакивает из её рта. Из ванной по-прежнему слышны стоны. Мать открывает глаза и начинает с трудом ползти на боку в сторону ванной, оставляя за собой извилистый белый след. Подползает к двери и начинает скрестись в неё, мыча и обламывая ногти.
Дочь (задыхаясь). Я больше не могу… Я сейчас умру.. Ещё! Ещё! Да, вот здесь! Да! Да!!…
М а т ь с громким стуком роняет голову на пол. Медленно темнеет. По-прежнему слышны стоны из ванной. Хлопает входная дверь. Над кухонным столом загорается лампа. В круге света стоит Папа. Он, не глядя, смахивает всё со стола и ставит посередине пакет с яблочным соком. Некоторое время он сидит, опустив голову, затем смотрит прямо на зрителя и начинает медленно говорить.
Папа. Вот вы думаете… Вы думаете, что я ебанулся на этом соке… Что я всех вас уже заебал с этим соком… Вы думаете, что я старый идиотский болван… Да, вы правы, конечно, — я действительно старый идиотский болван.
Вынимает изо рта вставную челюсть, кряхтя, взбирается на стол. Стоя на четвереньках, растягивает пальцами рот до ушей, высовывает язык и страшно вращает глазами.
Затем слезает со стола, вставляет назад челюсть и снова садится на стул.
Папа. Да, вот такой он, на самом деле, ваш дедушка. Да, он — ебанутый болван. Но… но понимаете, когда вокруг вот это всё… (Не оборачиваясь показывает пальцем на тело Матери возле ванной комнаты, прислушивается к стонам Дочери.) Людям… им ведь нужно… Им нужно верить… Верить в то, что где-то на свете есть такое место, где яблочки не поливают всякой дрянью. Им нужна просто Надежда, понимаете? И я, старый ебанутый болван…
Снова вынимает изо рта челюсть, собирается влезть на стол, но вдруг, безнадёжно махнув рукой, садится обратно на стул и теряет к зрителям всякий интерес. Долго сидит неподвижно, с провалившимся ртом и потухшими глазами, не слыша стонов. Мать на полу начинает ворочаться. Затем медленно встаёт и, качаясь на негнущихся ногах, подходит к Отцу сзади и кладёт ему на плечо руку с обломанными ногтями. Правый глаз её вытек.
Медленно гаснет свет, наступает полная темнота. Видна лишь светящаяся щель в двери ванной.
Дочь. Да! Да!! ДА!!!
Прохожий и Милиционер
Милиционер. Извините, пожалуйста, будьте добры ваш телефончик.
Прохожий. А? Что? В чем дело?
Милиционер. Ничего-ничего, не волнуйтесь — просто плановая проверка.
Прохожий достаёт из кармана мобильный телефон и с неудовольствием отдаёт его Милиционеру. Тот берёт телефон и внимательно рассматривает.
Милиционер. А почему в кармане носите? Положено на левой груди в чехольчике.
Прохожий. Неудобно на груди, мешает.
Милиционер (наставительно). Мешает-не мешает, а предписано на груди — значит, на груди. В следующий раз будем штрафовать.
Прохожий (злобно). Ага, штрафуйте.
Милиционер.А что телефончик-то такой старый?
Прохожий. Меня устраивает.
Милиционер.С первого января все должны перейти на новую модель — старые считаются недействительными.
Прохожий. Вот первого января и перейду.
Милиционер. Ну и зря! В декабре новый телефон знаете сколько будет стоить? А очереди? Хотите продам вам совсем задёшево совершенно новый? Шестнадцать миллионов цветов, звонок девяносто ватт на канал…
Прохожий. Спасибо, извините, я не при деньгах сейчас.
Милиционер. Ну как знаете…
Прикладывает дубинку к левому уху Прохожего. На дубинке загораются синий огонёк и номер. Милиционер вставляет телефон в небольшой аппарат с экраном. Сличает номера.
Милиционер. Ну что ж, Дмитрий Анатольевич, всё верно — аппарат действительно ваш.
Прохожий.А чей ещё?
Милиционер. Ну, знаете, всякое бывает. Муж по ошибке взял телефон жены или, скажем, любовницы…
Подмигивает Прохожему. Тот угрюмо смотрит в землю. Милиционер щёлкает кнопками аппарата.
Милиционер. Простите, Дмитрий Анатольевич, а что вы две недели назад делали в Токсово?
Прохожий. В Токсово? Э… А! В Токсово — грибы, конечно, собирал. Год выдался урожайный, знаете ли.
Милиционер (задумчиво). Грибы, значит… И много ли набрали?
Прохожий. Ну.. Изрядно.
Милиционер. Изрядно? А вот спутниковая съёмка показывает полпакета сыроежек.
Прохожий (возмущённо). Неправда! Там был один красный и ещё один белый. Только их не видно — они на дне.
Милиционер. Понятненько, понятненько… Вы не волнуйтесь так. Вы гражданин Казахстана?
Прохожий. Да. А что — в этом есть что-то преступное?
Милиционер. И вы, конечно же, не знаете, что в Токсово расположен артиллерийский полигон? А также места массовых захоронений?
Прохожий. В первый раз слышу.
Милиционер (саркастически). Ах да! Вы же сын диких степей, грамоте не обучены, институтов не кончали. Но очки, однако, надели.
Прохожий. Позвольте, вы…
Милиционер продолжает что-то внимательно рассматривать на экране. Вдруг лицо его наливается кровью.
Милиционер. А ЭТО что?!!
Прохожий подходит ближе, смотрит на экран, конфузится.
Прохожий. Простите, прихватило… Мне, знаете, там в один момент показалось, что я заблудился… Так страшно стало…
Милиционер (сдавленным голосом). Так ты, сволочь, СРАТЬ сюда приехал? В мою Россию — СРАТЬ? Под берёзки наши и тополя?
Прохожий. Извините, я же…
Милиционер с трудом берёт себя в руки. Вынимает из нагрудного кармана носовой платок и тщательно вытирает красное лицо. Затем что-то набирает на клавиатуре, вынимает из аппарата телефон и протягивает его Прохожему.
Милиционер. Прошу. Я записал вам предупреждение. Ещё один подобный случай — и вы будете арестованы.
Прохожий. Я могу идти?
Милиционер (сухо). Телефон — на грудь, как предписано. Теперь идите.
Когда Прохожий удаляется метров на двадцать, Милиционер поворачивает на аппарате тумблер. Раздаётся громкий хлопок. Прохожий медленно оседает. Милиционер нажимает на аппарате кнопку, справа раздвигаются ворота, и оттуда выезжает уборочная машина. С подножки спрыгивают два дворника в оранжевых жилетах и упаковывают труп Прохожего в чёрный полиэтиленовый мешок. Машина замывает небольшое пятно крови на асфальте. Остальные прохожие идут по своим делам, не проявляя особого интереса.
Милиционер (удовлетворённо). Вот теперь порядочек.
Некоторое время стоит в задумчивости. Лицо его мрачнеет.
Милиционер (горько). И всё равно — срали и срать будут!
Время летать!

Картина первая
Раннее утро. Просторная прихожая. Раскрывается дверь спальни, и в прихожую выходит Вероника — женщина лет двадцати пяти. Она внимательно осматривает себя в висящем в прихожей зеркале, потягивается и уходит в кухню. Оттуда слышны голоса.Мужской голос. Доброе утро, любимая. Вероника. Милый! Как ты хорош в этом галстуке!
Слышен звук поцелуя. Некоторое время стоит тишина, затем слышны всё усиливающиеся мужские и женские стоны, звук упавшей на пол чашки, стоны переходят в крики, сопровождаемые глухими ударами о стену. Затем всё стихает.
Мужской голос. Любимая, так трудно от тебя уходить, но у меня назначена очень важная встреча.
Вероника. Милый! Милый! Мне было так с тобой хорошо! Возвращайся скорее!
В прихожую выходит Муж. Он поправляет перед зеркалом галстук и несколько сбившуюся причёску и торопливо уходит, плохо закрыв входную дверь. Из кухни появляется освещенная солнцем совершенно обнажённая Вероника. Она ещё раз внимательно осматривает себя
в зеркале и скрывается в ванной. Слышен шум воды. Раздаётся осторожный стук в дверь. Затем дверь медленно открывается, и в прихожую заглядывает Сантехник — мужчина неопределённого возраста в синей спецовке, с чемоданчиком.
Сантехник. Хозяева, это вы соседей заливаете? (Прислушивается.) Эй, хозяева!
Слышит шум воды из ванной и решительно направляется туда. Открывает дверь и замирает на пороге.
Вероника (томно). Входите, молодой человек.
Сантехник нерешительно входит и прикрывает за собой дверь. Слышен громкий всплеск, бульканье, кашель, затем громкие сладострастные крики.
Полуоткрытая дверь в квартиру открывается шире, и входит соседка с нижнего этажа Алла Андреевна — женщина очень крупного сложения, с горящим взором, в бордовом халате.
Алла Андреевна. Викочка! К вам сантехник не приходил?
Прислушивается к крикам, затем осторожно подходит к двери ванной и заглядывает в щель. Дверь внезапно распахивается, и чья-то рука втаскивает Аллу Андреев-н у внутрь. Крики становятся ещё громче. Через некоторое время из ванной выкатывается бесформенный клубок тел, из которого торчит мокрая нога в ботинке, и укатывается в гостиную.
В квартиру входит Семён Борисович — пенсионер со второго этажа, с газетой «Завтра» в руках.
Семён Борисович (возмущённо). Извините, что за шум, я не понимаю! Вы мне мешаете слушать радиопостановку!
Осматривается. Проводит пальцем по стене и внимательно его осматривает. Затем заглядывает в гостиную и некоторое время молча наблюдает за происходящим. Затем решительно скручивает газету в трубочку и исчезает в гостиной. Крики ещё более усиливаются, если это возможно. Теперь к ним присоединяется голос Семёна Борисовича.
Семён Борисович. А вот так?! Вот так вам нравится?! А так?! А ещё?! Ну вот вам тогда ещё!
В прихожую, гремя бутылками в тележке, боязливо входит Бомж.
Бомж. Убивают, что ли, кого?
Заглядывает в гостиную и в ужасе отшатывается. Некоторое время стоит в задумчивости, затем решительно идёт на кухню и возвращается оттуда с литровой бутылкой виски. Бомж делает большой глоток из горлышка, аккуратно завинчивает бутылку и прячет её за пазуху. Широко распахнув дверь, входит в гостиную и стоит, засунув руки в карманы, возле копошащихся на полу тел. Затем презрительно плюёт на ближайшую спину и, взяв тележку, уходит, оставив входную дверь нараспашку.
Не говоря ни слова через прихожую марширует ученик Серёжа с горном и барабаном и скрывается в гостиной.
Последними проходят Цыганы с медведем на цепи. Крики из гостиной становятся невыносимыми.

Картина вторая
Закатный свет освещает гостиную. Вероника, раскинув ноги в стороны лежит на полу. Кроме неё никого в гостиной нет. Вероника открывает глаза, широко улыбается, легко встаёт и идёт к лоджии. Лужи на полу приятно холодят её разгорячённые ступни. Она выходит на лоджию. Солнце уже опустилось за горизонт, но по-прежнему светло. Вдалеке на середину реки из-под разведённого моста выплывает яхта под алыми парусами. Многочисленные зрители на набережной машут руками. Вероника. Белые ночи! Это же белые ночи! (Вспрыгивает на ограждение лоджии.) Подождите! Подождите! Я лечу к вам! (Летит.)

Картина третья
Старший лейтенант Пилипенко ходит согнувшись вокруг тела Вероники, что-то собирая к себе в ладонь. Затем пересчитывает, шевеля губами.
Старший лейтенант Пилипенко. Ага, тридцать два. Все на месте. (Берёт с ладони один зуб и рас сматривает на свет.) Вот же, блядь, зубы-то какие! А тут, блядь, работаешь-работаешь, в говне этом ковыряешься, а в поликлинику и сходить некогда.
Некоторое время с неудовольствием двигает языком у себя во рту, затем ссыпает зубы Вероники в прозрачный пакетик и начинает составлять протокол.

Конец

О важном и не важном
О влюблённых
Любовь — это очень прекрасное чувство.
Когда человек влюблённый, это чувство захватывает его целиком, без остатка. Он запросто продаст Родину, отца родного, мать-старушку; он украдёт, зарежет, подожжёт, и даже сам не сообразит, чего наделал.
Со стороны влюблённые производят неприятное впечатление.
Оставишь их одних на пять минут, кофе поставишь, вернёшься — а они уже на пол свалились. Или сидят, но рожи красные, глаза выпученные и языки мокрые. И сопят.
Влюблённые вообще много сопят, чмокают и хлюпают. Из них всё время что-то течёт. Если влюблённых сдуру положить спать на новую простыню, они её так изгваздают, что только выбросить.
Если влюблённый один, то у него есть Предмет Любви.
Если Предмет Любви по легкомыслию впустит такого влюблённого хотя бы на пять сантиметров внутрь, он тут же там располагается, как маршал Рокоссовский в немецком городе, вводит комендантский час и расстрел на месте, берёт под контроль внутреннюю секрецию и месячный цикл. При этом он редко оставляет потомство, потому что всё время спрашивает: «Тебе хорошо? А как тебе хорошо? Как в прошлый раз или по-другому? А как по-другому?»
Зато когда влюблённого оттуда прогоняют, он немедленно режет вены и выпрыгивает в окошко. Звонит через два часа в жопу пьяный и посылает нахуй. Через две минуты опять звонит, просит прощения и плачет. Такие влюблённые вообще много плачут, шмыгают носом, и голос у них срывается.
Одинокого влюблённого на улице видно за километр: голова у него трясётся, потому что газом травился, но выжил; идёт он раскорякой, потому что в окошко прыгал, но за сучок зацепился и мошонку порвал. А на вены его вообще лучше не смотреть — фарш магазинный, а не вены. Но при этом бодрый: глаза горят, облизывается, потому что как раз идёт Выяснять Отношения. Он перед этим всю ночь Предмету Страсти звонил по телефону, двадцать четыре раза по сто двенадцать гудков, а теперь торопится в дверь тарабанить, чтобы задавать Вопросы. Вопросы у него такие: «Ты думаешь, я ничего не понимаю?», «Почему ты не хочешь меня понять?» и «Что с тобой происходит?».
Ещё он говорит: «Если я тебе надоел, то ты так и скажи» и «Я могу уйти хоть сейчас, но мне небезразлична твоя судьба». Ответов он никаких не слушает, потому что и так их все знает.
А ещё иногда он напишет стишок и всем показывает, стыда у них вообще никакого нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34