Сэлинджер Джером
День перед прощанием
Джером Дейвид Сэлинджер
День перед прощанием
Перевод на русский язык. М.Ковалева, 1996.
Сержант технических войск Джон Ф. Глэдуоллер-младший, личный номер 32 325 200, одетый в серые брюки из шерстяной фланели, белую рубашку с расстегнутым воротом, клетчатые гольфы, коричневые ботинки и темно-коричневую шляпу с черной лентой, сидел, положив ноги на письменный стол. Под рукой у него была пачка сигарет, и его мать с минуты на минуту должна была принести ломоть шоколадного торта и стакан молока.
Весь пол был завален книгами - закрытыми и раскрытыми, бестселлерами и макулатурой, классиками и однодневками, книгами, подаренными на Рождество, библиотечными книгами и чужими книгами.
В эту самую минуту сержант находился вместе с Анной Карениной и Вронским в мастерской художника Михайлова. Незадолго до того он стоял в воротах монастыря со старцем Зосимой и Алешей Карамазовым. Еще часом раньше прошел перед домом Джея Гэтсби, урожденного Джеймса Гетца, и теперь спешил как можно скорее выбраться из студии Михайлова, чтобы попасть на угод Пятой авеню и Сорок шестой улицы, там они вдвоем с верзилой-полисменом по имени Боб Коллинз встретят машину, за рулем которой будет сидеть девушка по имени Эдит Доул... Сколько еще народу хотел повидать сержант, сколько памятных мест...
- А вот и мы! - сказала его мама, внося торт и молоко.
"Слишком поздно, - подумал он, - не успею. А что, если взять их с собой? Сэр, я привез свои книжки, стрелять я ни в кого пока не буду, валяйте, ребята, я подожду тут, среди книг".
- Спасибо, мама, - сказал он, закрывая за собой дверь студии. - Прямо слюнки текут.
Мать поставила поднос на стол.
- Молоко холодное как лед, - заметила она. Его всегда забавляла эта ее привычка расхваливать еду. Она присела на [75] скамеечку возле его кресла, следя за тем, как он берет стакан тонкими, такими родными пальцами, не сводя с него глаз, полных любви.
Он откусил кусок торта и запил его молоком. Молоко было и впрямь ледяное. Неплохо.
- Неплохо, - заметил он.
- Стояло на льду с самого утра, - сказала мать, обрадованная этим снисходительным одобрением. - Милый, а когда приезжает этот мальчик, Корфидд?
- Колфилд. И он не мальчик, мама. Ему двадцать девять. Я подскочу к шестичасовому, может, встречу. У нас есть бензин?
- По-моему, нет. Отец велел тебе передать, что талоны в машине. Там на шесть галлонов. - Миссис Глэдуоллер вдруг обратила внимание на состояние пола. - Ты не забудешь перед уходом собрать книжки, Бэйб*?
- Угу, - без особого энтузиазма ответил Бэйб, дожевывая торт. - Когда У Мэтги кончаются уроки? - спросил он.
- Около трех, по-моему. Ах, Бэйб, зайди за ней, пожалуйста. Она будет вне себя от восторга. И в полной форме непременно.
- В форме нельзя, - сказал Бэйб, жуя. - Я санки беру.
-Санки?
-Угу.
- Силы небесные! Двадцатичетырехлетний мальчишка.
Бэйб поднялся, стоя допил молоко - холодное, ничего не скажешь! Лавируя между раскиданными по полу книгами, будто полузащитник, снятый для кино "рапидом", он подошел к окну и раскрыл его.
- Бэйб, ты простудишься насмерть.
- Не-а.
Он сгреб с подоконника горсть снега и слепил из нее снежок. Снег был что надо, не рассыпчатый.
- Ты так носишься с Мэтги, - задумчиво заметила мать.
- Славный ребятенок, - сказал Бэйб.
- А чем этот мальчик, Корфилд, занимался до армии?
- Колфилд. Он вел три радиопередачи: "Я - Лидия Мур", "Борьба за Жизнь" и "Марсия Стал, Д.М.**".
- Я всегда слушаю "Лидию Мур", - обрадовалась миссис Глэдуоллер. - Это девушка-ветеринар, да?
[* Бэйб (Babe; букв.: Малыш, Детка) - обычное шутливое прозвище рослого парня, ставшее особенно популярным благодаря тому, что его носил знаменитый бейсболист 20-х годов Бэйб Рут. (Прим. ред.)
** Д. М. - доктор медицины.] [76]
- К тому же он писатель.
- Да что ты, писатель? Тебе повезло. Он, наверное, ужасно умный.
Снежок начал таять. Бэйб выбросил его за окно.
- Он чудесный парень, - сказал он. - У него в армии младший братишка, которого сто раз выгоняли из школы. Он про него все время рассказывает, говорит, что у этого Холдена не все дома.
- Бэйб, закрой окно. Пожалуйста, - сказала миссис Глэдуоллер.
Бэйб закрыл окно и подошел к своему стенному шкафу. Он заглянул туда. Все его костюмы висели на месте, только он разглядеть их не мог, потому что они были завернуты в вощеную бумагу. Он вдруг подумал, придется ли ему еще когда-нибудь носить их.
"Тщеславье, ты, - подумал он, - зовешься: Глэдуоллер"*.
[* Перефразированная цитата из трагедии Шекспира "Гамлет": "Бренность, ты зовешься: женщина!" Перевод М. Лозинского. (Прим. переводчика.)]
О, все эти девушки в миллионах автобусов, на миллионах улиц, на миллионах шумных вечеринок, никогда не видевшие на нем этот белый пиджак, который Доу Вебер и миссис Вебер привезли ему с Бермудских острововДаже Фрэнсис ни разу не видела его в этом пиджаке. Если бы только была возможность взять да войта в ее комнату в этом белом пиджаке. Когда он был рядом с ней, он казался сам себе таким некрасивым, даже нос у него будто бы становился еще длиннее. А в этом белом пиджаке он сразил бы ее наповал
- Твой белый пиджак я отдавала вычистить и отгладить, - сказала мать, словно прочитав его мысли, что его немножко раздосадовало. Поверх рубашки он натянул темно-синюю вязаную безрукавку, надел замшевую куртку.
- Где санки, ма? - спросил он.
- Наверное, в гараже, - сказала мать.
Бэйб прошел мимо скамеечки, на которой она все еще сидела, не сводя с него влюбленных глаз. Он легонько похлопал ее по плечу:
- До скорого. И смотри, чтоб ни в одном глазу!
- И ты смотри!..
В конце октября уже можно писать на оконных стеклах, покрытых изморозью, а сейчас, в ноябре, городок Валдоста, штат Нью-Йорк, был белоснежен: белизна-подбеги-к-окну, белизна-вздохни-полной-грудью, белизна-швырни-книги-в- [77] прихожей-и-выбегай-на-волю. Но несмотря на это, уже несколько дней после отзвеневшего в три часа последнего звонка горстка энтузиастов - само собой, одни девчонки - оставалась послушать, как обожаемая мисс Гельцер читает главы из "Грозового перевала".
Так что Бэйб уселся на санки и стал ждать. Было уже почти полчетвертого. "Выходи, Мэтги, - подумал он. - У меня времени в обрез".
Тут школьная дверь настежь распахнулась, и из нее, толкаясь и щебеча, высыпала дюжина малюсеньких девчонок.
"Не слишком интеллектуальная компания, - подумал Бэйб. - Небось им нет дела ни до какого "Грозового перевала". Просто подлизываются к учительнице. Но только не Мэтги. Спорю на что угодно, ее эта книга сводит с ума и она мечтает, чтобы Кэти вышла за Хитклифа, а не за Линтона".
Наконец он увидел Мэтги, и она заметила его в тот же миг. Лицо ее вспыхнуло такой радостью, какой он в жизни не видел, ради этого стоило пройти хоть пятьдесят войн. Она понеслась к нему со всех ног, по колени утопая в глубоком, нетронутом снегу.
- Бэйб! - завопила она. - Ура-а!
- Привет, Мэт. Привет, кроха, - негромко и непринужденно сказал Бэйб. Вот решил покатать тебя с горки.
- Ух ты!
- Ну, как книжка? - спросил Бэйб.
- Хорошая! Ты ее читал?
-Ага.
- Я хочу, чтобы Кэти вышла за Хитклифа. А не за этого зануду Линтона. Ну его в болото! - затараторила Мэтги. - Ух ты! Я и не знала, что ты придешь! Тебе мама сказала, когда я кончаю?
- Да.Садись, прокачу.
- Не-а. Я пешком.
Бэйб нагнулся и подобрал веревку от санок, потом он пошел по снегу к улице, Мэтти шла рядом. Остальные девчонки глазели на них.
"И это все мне, это лучше, чем все мои книжки, лучше Фрэнсис, лучше меня самого. Ладно, стреляйте в меня, коварные японские снайперы, видел я вас в кинохронике, плевать мне на вас!"
Они выбрались на улицу. Бэйб намотал веревку на руку, сел на санки.
- Я впереди, - сказал он, устраиваясь поудобнее. - Садись, Мэт. [78]
- Только не по Спринг-стрит, - испуганно сказала Мэтта. - Только не по Спринг-стрит, Бэйб.
Спускаясь по Спринг-стрит, вылетаешь прямо на Локаст, а там полно машин и грузовиков.
Только большие мальчишки, которые ничего не боятся и знают все плохие слова, катаются по Спринг-стрит. Бобби Эрхард в прошлом году попал под машину и убился, и мистер Эрхард нес его на руках, а миссис Эрхард плакала и все такое.
Бэйб повернул сани носом к Спринг-стрит и уперся ногами в мостовую.
- Давай, садись сзади, - снова сказал он Мэтги.
- Только не по Спринт. Нельзя мне кататься по Спрингстрит, Бэйб. Я папе обещала. Он рассердится или, еще хуже, обидится.
- Все в порядке, Мэтги, - сказал Бэйб. - Когда ты со мной, все в порядке. Скажешь ему, что была со мной.
- Нет, только не по Спринт. Только не по Спринт, Бэйб. Давай лучше по Рэндолф-авеню, а? Там здорово!
- Все в порядке. Все будет в порядке, раз ты со мной.
Мэтги вдруг села к нему за спину, прижав животом свои учебники.
- Готова? - спросил Бэйб.
Она не могла выговорить ни слова.
- Да ты дрожишь! - сказал Бэйб, наконец сообразив, в чем дело.
- Нет.
- А вот и дрожишь! Тебе ведь не обязательно ехать, Мэтги.
- Не дрожу я. Честное слово.
- Нет, - сказал Бэйб. - Дрожишь. Можешь слезать. Ничего такого тут нет. Слезай, Мэт.
- Мне хорошо! - сказала Мэтги. - Честное слово, Бэйб. Честно. Видишь?
- Нет. Слезай, моя хорошая.
Мэтги встала.
Бэйб тоже встал и стал обивать снег с полозьев санок.
- Я скачусь с тобой по Спринт, Бэйб. Честно. Я скачусь с тобой по Спринт, - взволнованно заговорила Мэтги.
- Знаю, - ответил ее брат. - Это я знаю.
"Я счастлив, как никогда в жизни", - подумал он.
- Пошли, - сказал он. - По Рэндолф нисколько не хуже. Даже лучше.
И он взял ее за руку.
Когда Бэйб и Мэтги вернулись домой, дверь им открыл капрал Винсент Колфилд, в полной форме. Это был бледный [79] молодой человек с большими ушами и едва заметным шрамом на шее от перенесенной в детстве операции. У него была чудесная улыбка, но он нечасто пускал ее в ход.
- Здравствуйте, - сказал он с невозмутимым видом, открывая дверь. Если вы пришли проверять газовый счетчик, да еще вдвоем, то вы ошиблись дверью. Мы тут газом не пользуемся. Мы топим маленькими детишками. С незапамятных времен. Всего доброго.
Он начал закрывать дверь. Бэйб сунул ногу в проем, а его гость пнул ее изо всех сил.
- Вот это да. Я думал, ты приедешь шестичасовым.
Винсент распахнул дверь.
- Входите, - сказал он. - Тут есть женщина, которая даст вам по куску свинцового торта.
- Винсент, старина! - сказал Бэйб, пожимая ему руку.
- А это еще кто? - спросил Винсент, глядя .на слегка перепуганную Мэтги. - А, это Матильда, - ответил он сам себе. - Матильда, нам нет смысла откладывать свадьбу. Я полюбил тебя с той самой ночи в Монте-Карло, когда ты поставила последнюю бумажку на "двойной ноль". А войне все равно скоро конец...
- Мэтги, - сказал Бэйб, улыбаясь, - это Винсент Колфилд.
- Привет, - сказала Мэтти и забыла закрыть рот.
Миссис Глэдуоллер, несколько ошарашенная, стояла у камина.
- У меня есть сестренка твоих лет, - сказал Винсент. - Конечно, она не такая красавица, как ты, но не исключено, что она гораздо умнее.
- А какие у нее отметки? - сурово спросила Мэтги.
- Тридцать по арифметике, двадцать по правописанию, пятнадцать по истории и ноль по географии. Похоже, что она никак не может подогнать свои отметки по географии к остальным, - сказал Винсент.
Бэйб с удовольствием слушал их разговор. Он знал, что Винсент найдет подход к Мэтги.
- Жуткие отметки, - фыркнула Мэтги.
- Ну ладно, если уж ты такая умная, - сказал Винсент. - Если А имеет три яблока, а В уезжает в три часа, то сколько времени понадобится С, чтобы пройти на веслах пять тысяч миль против течения, на север вдоль берегов Чили? Не подсказывайте, сержант..
- Пошли наверх, - сказал Бэйб, хлопая его по спине. - Привет, мама! Он говорит, что у тебя свинцовый торт.
- А сам съел два куска.
- Где твои чемоданы? - спросил Бэйб гостя.
- Наверху, мои. родные. [80]
Винсент поднимался по лестнице следом за Бэйбом.
- Мне сказали, что вы писатель, Винсент! - окликнула его миссис Глэдуоллер, пока они поднимались наверх.
Винсент перегнулся через перила.
- Нет, нет, я оперный певец, миссис Глэдуоллер. Я привез с собой все ноты, так что можете радоваться.
- Вы тот самый человек, который сочиняет "Я - Лидия Мур"? - спросила его Мэтги.
- Я сам и есть Лидия Мур. А усы я приклеил.
- Ну как там в Нью-Йорке, Вине? - спросил Бэйб, когда они курили, устроившись в его комнате.
- Почему ты в штатском, сержант?
- Да я заряжался. Катался с Мэтги на санках. Правда-правда. Так как там в Нью-Йорке?
- Нет больше конки. Они убрали с улиц конную железную дорогу, не успел я уйти в армию. - Винсент поднял с пола книгу и стал рассматривать обложку. - Книги, - презрительно протянул он. - Читал я их все. Стэндиш, Элджер, Ник Картер. Эта книжная писанина - не в коня корм. Запомни это, дружочек.
- Идет. Ну а как все-таки в Нью-Йорке?
- Ничего хорошего, сержант. Холден пропал без вести. Письмо пришло, когда я был дома.
- Не может быть! - сказал Бэйб, снимая ноги со стола.
- Может, - сказал Винсент. Он делал вид, что просматривает книгу, которую держал в руке. - Я обычно отыскивал его в молодежном клубе у старого Джо на углу Восемнадцатой и Третьей в Нью-Йорке. Пивной бар для ребятишек из колледжей и приготовишек. Я шел прямо туда его разыскивать, когда он приезжал домой на рождественские и пасхальные каникулы. Я таскал за собой свою девушку,, повсюду искал его, и всегда находил где-то в глубине - самого шумного, самого надрызгавшегося щенка во всем заведении. Он всегда пил виски, хотя остальные ребята пили только пиво. Я говорил ему: "Ты в порядке, кретин ты этакий? Домой хочешь? Деньги нужны?" А он отвечал: "Не-е. Ничего мне не нужно. Ничего не нужно, Вине. Привет, друг. Привет. А кто эта крошка?" Я тут же уходил, но потом всегда за него волновался. Когда он летом каждый раз бросал свои мокрые трусы внизу, возле лестницы, комком, вместо того, чтобы вешать на веревку для белья, я всегда подбирал их, потому что в его годы сам был точь-в-точь такой.
Винсент захлопнул книгу. Картинным жестом он извлек из нагрудного кармана миниатюрную пилку и занялся ногтями. [81]
- Твой отец выгоняет гостей из-за стола, если у них грязные ногти?
-Да.
- Он что преподает?
1 2 3