Снег почти перестал. Они благополучно добрались до университета, но когда сворачивали за угол, то столкнулись с двумя парнями. Назан вздрогнула – это были Джеляль и Ихсан. А вдруг они сейчас скажут: «Передай своему хахалю, чтобы не показывался в нашем квартале!..» Ноги у неё подкосились, она чуть не упала… Но парни молча прошли мимо, окинув их злобными взглядами.
Когда женщины скрылись за углом, Джеляль спросил:
– А ты узнал ту, которая шла с ней рядом?
Ихсан никогда не видел Несрин и отрицательно помотал головой.
– Кто такая?
– Из бара.
– Да брось ты!
– Провалиться мне на месте!
– Выходит, и Назан этим подрабатывает?
– А ты думал тот чёрный кот даром, что ли, к ней бегает?
Широкие брови Ихсана полезли вверх. Он вынул руки из карманов синих грубошёрстных штанов и заложил их за спину.
– Неплохо бы узнать, куда они потопали, – сказал Джеляль, кутаясь в поднятый воротник своего драного кожуха.
– Дело говоришь!
– Может, посмотрим?
– Айда!
Они увидели женщин на трамвайной остановке. Снова повалил снег. В воздухе кружились крупные хлопья. Ничего не подозревавшие Назан и Несрин сели в подошедший трамвай и доехали до Галатасарая. Прижавшись друг к другу, они быстро миновали Балыкпазары и вышли к Тарлабаши.
Джеляль и Ихсан следовали за ними по пятам до тех пор, пока женщины не скрылись в подъезде высокого дома. Ихсан смачно выругался.
– Видать, баба не теряет время понапрасну!
– И та девка из бара на ней подрабатывает, наверно.
– Похоже, так.
– А на нас и смотреть не хочет, стерва!
– Что ей смотреть? У неё хахали не нам чета – из господ и богачей!
Ихсан снова выругался. На этот раз досталось и господам, и богачам.
– Они деньгами платят, а мы – почтовыми марками, что ли? – вскипел Джеляль.
– А кто мы такие? Люди с задворок! – подзадоривал друга Ихсан. – Нет, брат, не из того теста сделаны, грубоваты малость…
Нет, Джеляль не разделял этого мнения. Ведь его покойный отец в былые времена служил в полиции, и он считал себя выходцем из чиновничьего сословия. Слова Ихсана покоробили его.
– Мы ей покажем, не будь я Джеляль!
– Вовремя мы её застукали!
– Теперь она в наших руках. Этот кот наверняка проедает денежки, которые девка делает в постели. Но придётся ей поделиться кое-чем и с нами!
Ихсан закурил. Он уже не слышал Джеляля. Воображение рисовало ему нарядную комнату с широкой кроватью и плотно задёрнутыми шторами, Назан, сбрасывающую с себя одежду, и того самого типа в надвинутой на левую бровь красной феске, который повадился в их квартал… Он глубоко вздохнул.
– О чём размечтался? – спросил Джеляль.
– Э, да так! Просто интересно, как это у них там всё делается…

Они разделись. Назан присела на край железной кровати.
– Не выпьешь ли коньяку, чтобы согреться?
Назан ответила не сразу.
– Одну рюмочку. Ну что от этого случится?
– А если я опьянею? – сказала Назан смущаясь.
Несрин рассмеялась:
– Не обижайся, но ты наивна до смешного. Разве можно опьянеть от одной рюмочки коньяку? Ну хорошо, я вскипячу чайник, а потом мы сделаем пунш.
– Пунш? А что это такое?
– Чай с коньяком. Так легче пить коньяк и приятней. Вот увидишь.
Не дожидаясь ответа, Несрин вышла из комнаты. Оставшись одна, Назан подошла к окну. Издали доносился гул Бейоглу. Снег почти прекратился – редкие снежинки кружились в воздухе, неторопливо опускаясь на землю.
В доме напротив светилось только одно окно. За наполовину задёрнутой занавеской мелькнули два силуэта. Вот они слились в поцелуе. Назан отпрянула от окна, словно совершила проступок. Но немного придя в себя, она осмотрелась и, убедившись, что в комнате никого нет, спряталась за занавеской и стала наблюдать.
Ей было видно немногое, но сердце у неё забилось сильнее. Она затосковала по мужу, по его жарким объятиям…
Ну да что там – через полтора, самое большое через два месяца она будет с ним. Ах, скорей бы наступило это время!
Не отдавая себе отчёта в том, что делает, Назан встала на табурет и начала всматриваться. Она была так поглощена увиденным, что не заметила, как вошла Несрин.
– Не правда ли, миленькое «кино»?
Назан спрыгнула на пол, не смея поднять глаза от смущения.
– Вот не думала, что тебе нравится смотреть на такие вещи! – насмешливо сказала Несрин.
– Нет, что ты, дорогая…
– Так я тебе и поверила! Иной раз здесь такое увидишь… Но ещё лучше видно с верхнего этажа, где живёт мадам. Хочешь, поднимемся к ней? – и онна потащила Назан за руку в тёмный коридор.
Мадам – хозяйка Несрин – оказалась пожилой, изрядно потрёпанной женщиной. Волосы у неё были небрежно заколоты, а дряблое тело противно колыхалось на ходу.
Она очень приветливо сказала:
– Заходите, пожалуйста, чем могу служить?
– Да вот, «кино» хотим посмотреть.
Для мадам это было дело привычное. Она понимающе подмигнула и жестом пригласила их занять место у окна, а сама удалилась.
Несрин потащила к окну сконфуженную Назан. Её рука была холодна как лёд.
– Да что с тобой?
Назан покраснела.
– Нечего стесняться – дело житейское…
Сквозь тонкую тюлевую занавеску всё происходящее в комнате напротив было видно как на ладони. Назан закрыла глаза. Но понемногу она освоилась и робко взглянула на Несрин. А та, казалось, забыла обо всём.
Когда они наконец отошли от окна, Назан уже перестало казаться, что они занимались чем-то очень постыдным.
– Всё это совершенно естественные вещи, – сказала Несрин. – Разве ты не понимаешь?
Но Назан только застенчиво улыбнулась и пожала плечами.
Они спустились вниз. Вода в чайнике закипела. Несрин бросила в него щепотку чаю и сняла с огня.
– В любовных утехах, – говорила она, ещё находясь во власти недавних ощущений, – никто не может сравниться с Сами. Не то разве стала бы я столько лет терпеть от него обиды и огорчения?
Любовные утехи! Назан понравились эти слова. Что она знала до сих пор о любовных утехах? Ни разу за все годы супружеской жизни ей не довелось испытать такого волнения, как несколько минут назад, в комнате мадам.
Они уселись пить чай, в который Несрин подлила коньяк. Она рассказывала Назан о своей службе в баре, а та не переставала изумляться:
– Как чудно! Значит, в баре не только танцуют?
– Ты сама подумай сама: разве станет мужчина бросать деньги впустую?
Несрин налила Назан новый стакан чаю с коньяком, пододвинула к ней шоколад, миндальные пирожные и продолжала:
– Нам, женщинам, не так-то просто угодить. Не знаю почему, но все гости, которые посещают бар, кажутся мне скучными и холодными. Настоящее наслаждение может дать только любимый. А что такое гость? Это просто гусь, которого надо ловко ощипать, особенно если он с жирком…
Назан засмеялась. Щёки её раскраснелись, а голова слегка кружилась от приятного опьянения. Впервые в жизни ей было так весело. Она перестала обращать внимание на то, что Несрин уже в который раз подливает ей коньяк, и беспричинно хохотала.
Дверь неожиданно открылась, и в комнату вошёл Сами. Увидев Назан, он на мгновение остановился, но тут же овладел собой и, сверкнув глазами, поцеловал ей руку.
Назан не узнавала себя. Куда девался её страх? Тот, кто стоял сейчас перед ней, более уже не казался опасным.
– Благодарю вас, – ответила она на приветствие.
– А мне дадут коньяк? – вкрадчиво спросил Сами.
– Нет! – сердито отрезала Несрин.
– Почему?
– И он ещё спрашивает!
В разговор вмешалась Назан:
– Вы так невнимательны к Несрин…
Сами самодовольно расхохотался.
– Признаю, признаю, вы обе бесконечно правы. Последние дни я действительно не уделял должного внимания Несрин. Но на то есть веские причины…
– Какие же? – перебила Несрин.
– Нужно было закончить важные дела… Налей мне коньяку, и я всё расскажу.
Несрин протянула ему рюмку. Не спуская глаз с Назан, Сами выпил одним духом и возвратил пустую рюмку Несрин:
– Мерси, мадам!
Обе женщины с нетерпением ждали, что же расскажет Сами. А тот нисколько не торопился. Он достал из заднего кармана брюк позолоченный портсигар тонкой работы и предложил женщинам сигареты. Назан отказалась, ей ещё никогда не приходилось курить.
– Ну и что из того, научишься. – Несрин взяла сигарету, прикурила от спички, услужливо зажжённой Сами, и, затягиваясь, сказала: – Так мы слушаем тебя.
Сами с серьёзным видом стал неторопливо рассказывать. Он теперь занялся торговлей. Капитал обеспечил компаньон. Что до него, то он вложил в это дело свой труд и умение. Сейчас всё пошло на лад, они уже начали получать приличный доход…
Несрин со злобой смотрела на своего возлюбленного. Глаза её сильно покраснели от вылитого коньяка.
– Если ты так хорошо зарабатываешь, почему же не навестил меня? Я влезла в долги, чтобы уплатить за квартиру, – требовали за три месяца вперёд. Пришлось одолжить у хозяина бара.
– Так ты нуждалась в деньгах? – с деланным удивлением проговорил Сами.
Несрин поняла, что он хочет порисоваться перед Назан, и решила больше не тянуть:
– Да, мне очень нужны деньги!
Сами извлёк из кармана бумажник и, вынув из него совершенно новенькую хрустящую сотенную купюру, протянул её Несрин.
– Вот, возьми! Может, нужно ещё?
Несрин возмутилась:
– С каких пор ты перестал понимать, что деньги всегда нужны?
– На ещё! – он протянул ей две сотенных.
Ассигнации, казалось, только что вышли из-под печатного станка.
– Такие новенькие, что просто жалко тратить!
– И в самом деле жалко! – подтвердила Назан.
Несрин спрятала деньги –за лиф и подняла на Сами благодарный взгляд.
– Дорогой мой, принести тебе ракы?
– Конечно!
Несрин вышла, и Назан осталась наедине с Сами. Под неотступным взглядом его чёрных глаз ей было не по себе, но почему-то сейчас она не испытывала страха. Назан вдруг вспомнила слова Несрин о достоинствах Сами и невольно представила себе всю сцену, которую видела в доме напротив. Только на месте того мужчины был Сами, а на месте женщины – Несрин. Но тут же она устыдилась этих мыслей и смутилась. Глаза Сами жгли её, словно раскалённые угли. Он протянул свою огромную руку, взял рюмку Назан и до половины наполнил её коньяком.
– Добавить чаю?
– Если вас не затруднит.
– Прошу вас! – он протянул ей рюмку.
Назан совсем перестала бояться Сами. Затихла боль, сжимавшая её сердце. Почему-то больше не думалось ни о муже, ни о ребёнке, ни о возможности скорого возвращения. «А если не вернусь? – промелькнуло у неё в голове. – Ну и что ж?» – с непонятной лёгкостью отмахнулась она и отпила из рюмки несколько глотков.
– Мне будет позволено вечером проводить вас домой? Или вы желаете остаться здесь?
– Нет, я поеду домой. Но боюсь, что это будет для вас слишком хлопотно.
– Напротив! Вы окажете мне большую честь! Нам необходимо серьёзно поговорить. Я давно собирался кое-что вам сказать… Но видел, что вы меня боитесь. Напрасно. Заверяю вас всем, чем хотите, на меня можно положиться. Во всём городе вам не сыскать более преданного человека, чем я.
– Кажется, сюда идёт Несрин! – забеспокоилась Назан, и разговор оборвался. Но ей только показалось, и Сами продолжал, всё более горячась:
– Пусть входит кто угодно! По сравнению с вами не только Несрин, но даже вся вселенная не значит для меня ровно ничего!
Странно… Она спокойно слушает признания человека, которого всегда избегала, и – о чудо! – ей даже это нравится. Так вот что значит опьянение!
– Я согласна, чтобы вы проводили меня, но только с одним условием…
– Как прикажете.
– …с условием, что вы проводите меня только до остановки Бейязит…
– Хорошо. Раз вы этого желаете, я повинуюсь.
– …потому, что жители нашего квартала точат зубы на меня и на вас. Я боюсь… Сегодня, когда пришла Несрин, у меня сердце зашлось от страха – ведь и вы могли появиться в любой момент, и тогда…
– Я понимаю вас!
Послышались шаги, и в комнату вошла Несрин с подносом, на котором стояли закуски и бутылка ракы. Сами невозмутимо продолжал разговор о своих торговых операциях.
Они уселись за стол, пили теперь уже неразбавленную ракы и вели приятную беседу. Весёлость Назан била через край.
Наконец, решив, что уже пора отправляться, она с трудом поднялась. Несрин с удивлением посмотрела на неё:
– Куда это ты собралась?
Назан невнятно бормотала что-то о своей ворчливой тётке, об ожидавших её неприятностях, сплетнях соседей…
– Брось ты этот вонючий квартал и свою противную тётку! И чего ты цепляешься за эту старую ведьму? Да мы бы жили здесь, как сёстры.
Сейчас Назан более чем когда-либо была склонна признать, что Несрин права.
– Сегодня я всё-таки пойду домой. Но если старуха опять начнёт приставать…
– Тогда лучше заявиться домой после полуночи. Она разорётся, а ты – чемодан в охапку и ко мне.
– После полуночи?
– Боишься идти одна в такой поздний час?
– Не боюсь… Но всё-таки.
– Сами тебя проводит.
Назан взглянула на Сами, и он показался ей совсем другим, не таким, как обычно.
– А вас это не затруднит?
– Да что вы, помилуйте…
Они вышли около десяти. На трамвае до дому надо было добираться не менее часа.
– Плевать тебе на старуху! – сказала, провожая их, Несрин. – Не дожидайся, пока она тебя совсем загрызёт, бери чемодан и приезжай.
Назан не ответила и решительно двинулась вниз по тёмной лестнице. Голова её кружилась от сладкого опьянения. Она оперлась на руку шедшего рядом мужчины и непрерывно хохотала. «О всевышний!…» – ликовал Сами. Он ещё не мог поверить своему счастью и порывисто стиснул её тёплую руку.
На площади Бейязит они сошли с трамвая. Ветер утих, снег перестал падать. Стало немного теплее.
– Теперь оставайтесь здесь и ждите меня, – сказала Назан.
– Послушайте, но это опасное место! Пустынно, темно…
– Ничего, ничего! – говорила она уже на ходу и вскоре исчезла в темноте. Ещё некоторое время было слышно поскрипывание снега под её ногами. Потом всё стихло.
Сами не заметил, что вместе с ними в трамвае ехали два подозрительных типа. Они крадучись последовали за Назан. Это были Джеляль и Ихсан. Пока она «развлекалась» в квартире девицы из бара, парни сидели в кабачке, находившемся в том же доме, а хозяин-грек подносил им одну бутылку за другой… Весь вечер они ждали этой минуты и точно рассчитали, где и когда напасть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40