Это ерунда! (Виче.) Нет ли там еще чего?
Вича. Есть. (Читает.)
Я люблю тебя, мой свет,
Сердцем и душою,
И блестит твоя краса
Для меня звездою.
Еротие. Оркестр, играй, раз, два, три! Не так ли, господин Жика?
Жика. Похоже немного.
Еротие (Джоке). Стыдись, тоже мне революционер! Дюжина носовых платков, полотенца, кальсоны. У тебя тут должны быть ружья, бомбы, а не «четыре пары кальсон». Нет чтобы написать какую-нибудь приличную прокламацию, так, чтобы полиция с радостью надела бы тебе на ноги кандалы. А ты «душенька моя, сердечко золотое», раз, два! Есть там еще что, господин Вича?
Вича. Вот на этой страничке какая-то запись.
Еротие. Читай!
Вича (читает). «Против запоров».
Еротие. Как, как?
Вича. «Против запоров».
Еротие. Aгa, aгa, вот здесь-то кое-что и может быть. Заголовок совсем политический: «Против запоров»! Ведь эти новые люди выступают за то, чтобы ликвидировать армию, ликвидировать чиновничество, ликвидировать тюрьмы. Что касается армии, я в военных делах не разбираюсь, а что касается чиновничества, как его можно ликвидировать, я вас спрашиваю? Ты за то, чтобы ликвидировать, а я, братец, против, так как у меня за спиной тридцать два года государственной службы. Подожди еще восемь лет! Выслужу себе полную пенсию – тогда и ликвидируй. А ты и запоры хочешь ликвидировать? Хорошо, я тебя спрашиваю (Джоке), а где я тебя держал бы с утра под замком, если б были ликвидированны запоры? Ну-ка, скажи мне, где я тебя держал бы под арестом? (Виче.) А ну, послушаем, что он тут говорит против запоров!
Вича (читает). «В стакан горячей воды высыпать ложку английской соли, размешать, выпить и потом немного прогуляться».
Еротие (разочарованно). Да это… как его… от желудка…
Вича (читает). «Самое лучшее средство – касторка, которую можно принимать с пивом, молоком или…»
Еротие. Ну да, так и есть, от того. Это ты для себя перепиши, господин Жика. Ты этим страдаешь. (Виче.) Неужели все?
Вича (просматривает записную книжку). В записной книжке больше ничего нет.
Еротие. Как, совсем ничего? А ты хорошо посмотрел?
Вича. Нету.
Еротие. Нет ли еще каких бумаг.
Вича. Есть одно письмо.
Джока (яростно вскакивает). Я не разрешаю! (Хочет вырвать письмо.)
Еротие. Эй! (Убегает за стол Милисава. Все остальные в испуге вскакивают.)
Джока. Я скорее погибну, чем это позволю!
Еротие. Ara! Ara! Вот оно где! Наступили ему на мозоль! (Дотягивается до звонка и звонит.) Вот оно где! Значит, голубчик ты мой, ущипнули тебя за больное место!
В дверях появляется Йоса. Есть там кто еще?
Йоса. Алекса!
Еротие. Зови его, и оба заходите!
Йоса делает знак головой, входит Алекса.
Еротие. Держите этого!
Джока. Но, господин начальник!
Еротие. Держите, говорю вам! (Лишь после того, как Джоку схватывают, начальник чувствует себя в безопасности и подходит к нему.) Держите его крепче, он угрожает! Запиши, господин Милисав, что он хотел на меня наброситься! Ну что, видишь, господин Бича, правильно я сообщил господину министру, что вел следствие с опасностью для жизни! Но я не пожалею, не пожалею, господа, даже жизнь отдать, если надо послужить государству! Читай, читай, ради бога, господин Вича, кажется, только сейчас мы добрались до главного. (Дэюоке.) Не так ли? Ты об этом письме беспокоишься, да? Ну, так читай, господин Вича, знаешь, какое для меня наслаждение читать чужие письма. Только читай, пожалуйста, букву за буквой, чтобы мы каждое слово слышали.
Вича (читает). «Душа моя…»
Еротие (разочарованно). Опять «душа моя!» (Джоке.) Да ты, братец, настоящий слюнтяй!
Джока. Попрошу вас, я не позволю меня оскорблять!
Еротие. Ишь ты! Посмотрите, что он мне приказывает! Чтобы я тебя не оскорблял, так? А что ты оскорбляешь государство, это ничего, да?! Читай, господин Вича, читай, ради бога!
Джока. Заклинаю вас, господин начальник, не допускайте чтения этого письма. Если уж так должно быть, прочитайте его только вы!
Еротие. Э, нет! Нужно вслух! Нет у меня с тобой ничего общего, чтобы я читал твои письма наедине. Читай вслух, чтобы все слышали. Не слушай его, господин Вича, а читай! Слушайте!
Вича (читает). «Чтобы тебе все было ясно, придется объяснить здешнюю ситуацию…»
Еротие (довольный). Так, братец, наконец что-то революционное. Ситуация, значит, а? Ну что ж, послушаем про эту ситуацию! Слушайте все внимательно, чтобы ни одного слова не пропустить!
Вича (читает). «Мой отец, хотя и уездный начальник, человек старомодный, а если уж говорить искренне, глупый и ограниченный. Раньше он был почтмейстером, но что-то там натворил, так что его погнали со служби, и он потом перешел в полицию…»
Еротие (сперва с любопытством, потом в смятении слушал начало письма, обводя испытующил взглядом всех по очереди. Наконец на его лице отражается полное понимание всего, и он издает отчаянный вопль). Подожди! (Растерявшись, не знает, что делать.) Ну это, как сказать… Подожди, пожалуйста! Кто пишет письмо?
Вича (заглядывает в конец письма; злобно). Пишет его ваша дочка, господин начальник!
Еротие. Что ты говоришь? Не может быть! Откуда моя дочка может быть такой грамотной?
Вича. Вот посмотрите на подпись, если не верите. (Дает ему письмо.)
Еротие (смотрит на подпись). «Марица!» (Убит, сломлен, кряхтит и возбужденно ходит по комнате. Наконец останавливается перед Вичей, вполголоса.) А, того… Как ты думаешь, господин Вича, о ком, о ком она все это пишет?
Вича. Да как будто о вас.
Еротие. И я так подумал. Сразу себя узнал. (Гражданам.) Эй, вы, не слушайте всякую ерунду! Вас сюда не для того позвали, чтобы вы всё слушали! (Сует письмо в карман.) Это письмо, господин Вича, читать не будем!
Вича. Мы обязаны, господин начальник.
Еротие. Это письмо мы читать не будем! Где это написано, что мы обязаны читать письма, которые пишет моя дочка?
Вича. Это документ, найденный в кармане обвиняемого, а здесь следствие. А поскольку я веду следствие, я хочу придерживаться закона.
Еротие. Ты хочешь придерживаться закона?! Эх, закон только выиграет, если ты будешь от него подальше держаться.
Вича (злобно). Из этого письма видно, что барышня кого-то любит и поэтому так обращается с честными сынами родины. А раз так, пусть хоть шум поднимется!
Еротие. А что? Тебя задело?
Вича. Это мое дело, что меня задело, только я требую, чтобы письмо ради полноты расследования было прочитано.
Еротие. Нет! Здесь мы его читать не будем. Мы прочитаем его после – я и ты, – когда останемся одни.
Вича (хватает фуражку). Тогда, господин начальник, я ухожу! (Идет.)
Еротие. Куда ты?
Вича. Я оставляю свой пост и иду на телеграф, чтобы подать господину министру телеграмму с отставкой и сообщить, почему я это делаю.
Еротие. Не обязательно, братец, сообщать министру, можешь и мне.
Вича. У меня это вот уже где сидит. Я мучаюсь и арестовываю этого разбойника, а вы телеграфируете: «Я арестовал его с опасностью для жизни» Я это проглатываю и терплю, так как имею другие обещания, и вдруг – нате вам! Барышня пишет любовные письма. А теперь еще вы не разрешаете читать письмо, хотя мы обязаны это сделать.
Еротие. Стой, брат! Подожди немного! (Гражданам.) Эй, говорил я вам, чтобы вы не слушали! Смотрите, не то вам за все расплачиваться придется! (Жике.) Как, господин Жика, обязаны мы читать письмо?
Жика. Да вроде обязаны!
Джока. Лучше дальше не читайте.
Еротие. А ты помолчи, слышишь! (Милисаву.) И ты, господин Милисав, считаешь, что мы обязаны читать?
Милисав. Так точно!
Еротие. Хорошо! Садись, господин Вича, и продолжай. А письмо читай ты, господин Жика! Дает ему письмо.) Чтобы господин Вича им не наслаждался. (Гражданам.) А вы не смейте слушать, дьявол вас побери!
Жика. Как, с начала?
Еротие. Какой там с начала! То, что мы слышали – слышали! Читай с того места, где мы остановились…
Жика. «А потом перешел в полицию».
Еротие. Ну да, отсюда!
Жика (читает). «Так вот, он и мать пристали ко мне, чтобы я вышла замуж за одного уездного писаря, тощего верзилу, похожего на петуха, а кроме того, пройдоху и первоклассного жулика, от которого стонет весь уезд…»
Вича (вспыхнув, вскакивает). Прошу вас… я не разрешаю читать это письмо.
Еротие. Эге?
Вича. Я не потерплю, я не разрешаю!
Еротие. Ага, теперь видишь, сынок, как дело обернулось? Налетел тут: документ, закон, следствие, а видишь, что получилось! Нет, как только тебе на ум приходит закон, господин Вича, я сразу уж знаю, что все получится шиворот-навыворот.
Вича. Позор, что барышня, дочка нашего начальника…
Еротие (продолжает). Осрамила этого самого начальника.
Вича. Это другое дело.
Еротие. Почему другое?
Вича. То больше ваше дело, семейное. А тут оскорбление при исполнении служебных обязанностей. Я подам иск за нанесение оскорбления.
Еротие. Ну что ж. Подай его мне!
Вича. Я знаю, кому его подать!
Из квартиры Еротие слышен звон разбитой посуды. Дверь резко открывается, и оттуда в канцелярию летят тарелки, горшки и вазы с цветами. Все в страхе вскакивают со своих мест. Открывается дверь, ведущая в комнату практикантов, и из нее выглядывают все практиканты.
XVIII
Анджа, затем Марица, те же.
Анджа (испуганная появляется в дверях). Друг мой! Ты муж, ты отец и ты власть, помоги!
Еротие. Господи, что еще за трам-тарарам?
Анджа. Дочка все в доме переколотила!
Еротие. Видали разбойницу! Мало ей того, что она всех нас здесь так отделала, она еще и дом рушит! Где она?
Марица (появляется и подходит пряло к отцу). Вот я! (Замечает Джоку, бросается к нему.) Джока, милый Джока!
Еротие (удивленно). Что-о-о? Джока?!
Анджа (тоже удивленно). Это… Джока?
Марица. Да, да, это Джока.
Еротие (обнюхивает Джоку). Клянусь богом и душой, это он! Пахнет мятными лепешками.
Анджа (все еще никак не может прийти в себя). Неужели это тот самый Джока?
Еротие. Ну да, тот, чего ты еще?
Марица. Да, тот самый Джока. Я говорила тебе, мама, что он приедет! Вот он и приехал. Я ходила к нему в трактир и искала его там.
Еротие. Кто ходил?
Марица. Я!
Еротие. А зачем тебе надо было ходить, раз не тебе было приказано его арестовать?
Марица. Вот так! Ходила и услышала, что он арестован.
Еротие. Ну и хорошо, что услышала, а сейчас ты его и увидела, а теперь – марш в комнату, а мы продолжим свое дело.
Марица. Нет, я от него не уйду. Вот здесь, перед всем светом я его обниму, и вы не сможете меня с ним разлучить. (Крепко обнимает Джоку.)
Вича (орет). Прошу вас… я протестую! Это канцелярия, это официальное следствие, это государственное учреждение! И я протестую против того, что в государственном учреждении частные лица обнимаются и целуются.
Еротие. Эй, да подожди ты! Чего ты завыл?
Вича. Я прошу записать в протокол следствия, что здесь, в канцелярии, частные лица целуются и обнимаются на глазах у властей.
Еротие. Постой ты, дай мне сперва разобраться!
Вича (в бешенстве). Я протестую во имя государственной нравственности! И я от имени государства заявляю, что мои глаза не могут на это смотреть. Я не обязан, находясь при исполнении служебных обязанностей, смотреть на поцелуи и объятия в государственном учреждении и заявляю, что расцениваю это как оскорбление, нанесенное при исполнении служебных обязанностей. Извольте сами продолжать следствие! (Хватает фуражку и быстро уходит.)
XIX
Те же, без Вичи.
Еротие. Оно, конечно, человек прав. Это оскорбление при исполнении служебных обязанностей. (Замечает практикантов.) А вы что здесь собрались, будто тут какое-то представление? (Хватает письменные принадлежности, линейки, все, что попадает под руку, и швыряет в них, те отступают и закрывают дверь.) И вы, разбойники! Тоже мне герои, навалились на помощника аптекаря, а будь на его месте грабитель, сразу бы задали стрекача! Вон отсюда! (Бьет стражников ногой и выбрасывает их таким образом из комнаты. При этом один из граждан, Спаса, попадается ему на дороге и вылетает вон от пинка. Другой гражданин, Миладин, как только начальник разбушевался, прячется на переднем плане сцены за полкой с делами и тут, притаившись, не дыша, остается на сцене до конца.)
Анджа (пытаясь что-то сказать). Еротие!
Еротие. Цыц!
Марица. Отец!
Еротие. Цыц!
Джока. Господин начальник!..
Еротие. Молчи, Джока, не то я тебя своими руками удушу. Это ты мне по-аптекарски заварил кашу!
Джока. Я только хотел…
Еротие. Цыц! (Андже.) Убери с глаз моих долой и одного и другую, убери их от меня, прошу, у меня все в глазах помутилось.
Анджа хватает Джоку и Марицу и уводит их.
XX
Еротие, Жика, Милисав.
Еротие (Жике и Милисаву). Ну что, люди добрые, видели, что здесь творится? Господин министр читает сейчас мою депешу: «Набросился на меня, угрожая моей жизни», – а он вот здесь, посреди канцелярии, набросился на мою дочку.
Жика. Это…
Еротие. Знаю, что ты хочешь сказать: она на него набросилась. Все едино. Поднимется же шум на базаре; этот Бича во все стороны разнесет.
Жика. Да он сильно разозлился!
Еротие. А как ты думаешь, куда он пошел?
Жика. Да… небось на телеграф.
Еротие. На телеграф? А что ему там делать?
Жика. Наверное, министру телеграфировать.
Еротие. Министру? Какому министру, господи боже! О чем он может телеграфировать министру? Господин Милисав, сбегай ты, бога ради, за ним и скажи, чтобы он не шутил и не мутил воду. Достаточно мне этот Джока намутил, а сейчас еще он!
Милисав встает и берет фуражку.
И слышишь, господин Милисав, если он тебя почему-либо не послушается, скажи телеграфисту, чтобы он ни единой депеши не смел посылать, кто бы ее ни принес, пока я не просмотрю.
Жика. Но ведь это цензура.
Еротие. Пускай! Когда речь идет о спасении государства и династии, я введу и цензуру, и секвестуру, и позитиру, буду пытать и всыплю каждому по двадцать пять. А то как же иначе! Иди, бога ради, господин Милисав!
Милисав уходит.
XXI
Еротие, Жика.
Еротие (усталый, садится на стул и кряхтит). Что теперь делать, господин Жика, скажи, ради бога, братец, что ты посоветуешь мне сейчас делать? Куда я сунусь и что буду делать с этим Джокой?
Жика. Да как вам сказать…
Еротие. Говори!
Жика. Да вы старый полицейский, знаете уж, как в таких случаях поступают.
Еротие. Да если бы и знал, сейчас мне ничего в голову не приходит. Скажи уж ты, если знаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8