Александр Житинский
Старичок с Большой Пушкарской
Посвящаю моей младшей любимой дочери Саше

* ПРОЛОГ
* Глава 1 БОМЖиЗ
* Глава 2 СЕСТРА МИЛОСЕРДИЯ
* Глава 3 ДОЛОЙ КОРРОЗИЮ!
* Глава 4 СКРЫТНЫЕ ЖИТЕЛИ
* Глава 5 НА АНТРЕСОЛЯХ
* Глава 6 ОБЫСК С ПРИВИДЕНИЕМ
* Глава 7 ПАПИНЫ ПИСЬМА
* Глава 8 МАМА ПРИЕХАЛА
* Глава 9 ЯВКА С ПОВИННОЙ
* ГЛАВА 10 -РЕ-ЛЬ
* Глава 11 ПРОВОДЫ ПРИВИДЕНИЯ
* Глава 12 ОСВОБОЖДЕНИЕ
* Глава 13 ПОГОНЯ
* Глава 14 ПРЕДСТАВЛЕНИЕ ПРОДОЛЖАЕТСЯ
* ЭПИЛОГ
ПРОЛОГ
Запомни! - сказал Билинда. - Твоя мысль - это единственное, что оста-
нется от тебя в межзвездном пространстве. Не теряй мысли, Альшоль! Не
отвлекайся на пустяки, иначе твое движение замедлится. Не возвращайся
мыслями к прошлому, иначе полетишь назад. Думай о будущем, и тогда ты
достигнешь Земли в кратчайший срок... И все же я не понимаю, зачем ты
возвращаешься на Землю, - вздохнул Билинда. - Ты ведь знаешь, что ждет
тебя там?
- Знаю, - сказал Альшоль. - Но не это кажется мне самым страшным.
- А что кажется тебе самым страшным? - удивился Билинда.
- Одиночество.
- Обидно это слышать от друга, - печально сказал Билинда. - Неужели
тебе было одиноко здесь, на Фассии?
- Не сердись, Билинда. Но ведь я - человек, а ты - дождь. Я буду
всегда вспоминать и тебя, и Уэлби, и Далибаса. Вы - мои вечные друзья. И
все же я хочу к людям, потому что я - человек.
- Ты был человеком, - возразил Билинда. - Это было очень давно. Те-
перь ты - питомец Фассии, нашей вечной матери, даровавшей всем нам бесс-
мертие. Зачем ты отказываешься от вечности?
- По правде сказать, мне немного надоела вечность, - сказал Альшоль,
подставляя своему другу ладони. - Люди не созданы для вечности, она им в
тягость.
- Однако ты терпел целых семьсот пятьдесят лет, - заметил дождь.
- Я привыкал к вечности, я старался ее понять. Лет сто я даже любил
вечность, - вздохнул Альшоль. - И все же она оказалась не для меня.
- Жаль... - прошелестел Билинда. - С кем я буду теперь разговаривать
по утрам? Я стучал тебе в окно первыми каплями и всегда уважал за то,
что ты не раскрывал зонтик, выходя на крыльцо. По-моему, у тебя даже нет
зонтика?
- Само собой. Некрасиво раскрывать зонтик, когда беседуешь с дождем.
Ты был всегда таким теплым, Билинда...
- Вот-вот, - проворчал дождь, стекая по белоснежной бороде Альшоля. -
А на Земле ты познакомишься с другими дождями, станешь с ними петь пе-
сенки и пробовать на язык их капли.
- Во-первых, дожди на Земле не умеют петь. Разве что без слов, -
улыбнулся Альшоль. - А во-вторых, там сейчас неважно с экологией, поэто-
му пробовать там капли дождя - опасно. Они могут быть ядовиты.
- Ядовиты?! - ужаснулся Билинда. - И ты летишь туда?! Скажи, а ты
сможешь вернуться сюда, если захочешь?
- Нет, - покачал головой Альшоль. - Мысль способна приводить тела в
движение только здесь, на Фассии. На Земле мысль не может сдвинуть с
места даже песчинку.
- Зачем же они там вообще думают, если мысль ничего не может? - уди-
вился Билинда.
- Мысль и там многое может. Но для того, чтобы она осуществилась,
нужно постараться. На Земле это называется трудом. А без труда, говорят
на Земле, не вытащишь и рыбку из пруда...
- А на Фассии рыбку можно поймать запросто! - засмеялся Билинда, ко-
лотя своего друга каплями по плечам. - Только подумал - и она уже в ру-
ках!
- Это у кого есть руки... - заметил Альшоль.
- На что ты намекаешь? - обиделся Билинда.
- Подумаешь - руки! Может, мне и глаза завести, и бороду, как у тебя?
Я - дождь, и горжусь этим! Руки мне ни к чему. И борода тоже...
- Разве я настаиваю, чтобы ты отпустил бороду? - развел руками
Альшоль.
- Я бы и бороду отрастил. Лишь бы ты остался, - еле слышно сказал Би-
линда. - Ну кому я буду по утрам стучать в окно?
- Постучишь Далибасу. А захочешь - тоже прилетишь на Землю. - сказал
Альшоль.
- Чтобы стать бессловесным тупым ливнем? Пролиться из тучи и погиб-
нуть? - оскорбился Билинда. - Здесь моя мысль собирает капли в ручейки,
ручейки становятся лужами, лужи испаряются и превращаются в облака, а
потом появляюсь я, чтобы поговорить с тобой. Ни одна капля еще не пропа-
ла! А кто уследит за ними на Земле, если я буду лишен мысли?
- Прилетай вместе с мыслью. Ты будешь первым мыслящим дождем на Зем-
ле. Глядишь - и другие научатся!
- Это мысль! - обрадовался Билинда. - Ну, давай прощаться, у меня об-
лако кончается. Подставь мне лицо и бороду, я хочу умыть тебя в послед-
ний раз.
Альшоль поднял лицо. Дождь сбегал тонкими струйками по щекам и боро-
де.
- Прощай, Билинда!
- Прощай, Альшоль!
Облако пролилось все, до капли. В небе над Фассией снова засияли два
солнца - одно побольше, красноватого цвета, другое - маленькое, голубо-
ватое. Запели птицы и камни, приветствуя свет. Зашевелились листья де-
ревьев, их мысли о теплом дожде сплелись в прозрачную тонкую сеть.
Альшоль вздохнул всею грудью и прикрыл глаза. Теперь нужно было нап-
равить мысль в сторону родной планеты Земля. Альшоль сложил руки на гру-
ди и застыл, как изваяние, пытаясь вообразить весь путь в космосе до са-
мой Земли. Потом он коротко и решительно подумал: "Лечу!"
И в тот же миг исчез с планеты Фассия.
Глава 1 БОМЖиЗ
Участковый инспектор милиции старший лейтенант Тофик Мулдугалиев
придвинул к себе рапорт постового Бучкина и углубился в чтение.
В рапорте, написанном с большим числом орфографических ошибок, сооб-
щалось, что постовой Бучкин обнаружил появление в микрорайоне нового ли-
ца без определенного местожительства и занятий.
Лицо это, старик "на вид около восьмидесяти лет", как было написано в
рапорте, впервые попал в поле зрения постового неделю назад на Большой
Пушкарской. Он обратил на себя внимание тем, что был одет в непонятную
хламиду зеленого цвета, а также попыткой разговаривать с кустом сирени в
скверике на углу Пушкарской и улицы Олега Кошевого. Постовой, подкрав-
шись сзади, подслушал часть разговора, но внятно изложить его суть в ра-
порте не сумел. Вроде бы, старик уговаривал куст сирени не стесняться и
снять со своих уст какой-то запрет. В рапорте Так и было написано:
"снять запрет с уст". Увидев постового, старик поклонился ему и сказал:
"Здравствуй, друг! Давно не виделись", - на что постовой, естественно,
потребовал документы.
Никаких документов у старика не оказалось, поэтому постовому пришлось
расспросить седобородого незнакомца - кто он и откуда взялся.
Выяснилось, что зовут его Альшоль. Фамилия это или имя, старик отве-
тить затруднился. Альшоль - и все! На вопрос о возрасте Альшоль дал от-
вет совершенно бредовый. Он заявил, что ему семьсот пятьдесят один год.
Где родился - помнит смутно, говорит, что где-то на Севере; когда же
постовой спросил, откуда он приехал в Ленинград, Альшоль ответил корот-
ко: "Издалека".
Тут бы его и арестовать и отправить в спецприемник, но постовой Буч-
кин почему-то этого не сделал. Отпустил старика. Впрочем, тот никуда не
делся, продолжал околачиваться в скверике, вступал в беседы с гуляющими
там мамашами и их малолетними детьми, кормил воробьев гречневой кашей,
которую неизвестно где раздобыл, а на ночлег устроился в телефонной буд-
ке, что на Большой Пушкарской неподалеку от кинотеатра "Молния", прямо
напротив гриль-бара.
Спал он там сидя, привалившись к стенке и положив свою длинную бороду
на колени.
Через пару дней старика уже хорошо знали окрестные жители, дали ему
прозвище "зеленый попик" за его странную хламиду, напоминавшую поповскую
рясу, и стали выносить ему из домов поесть. Причем Бучкин заметил, что
Альшоль ел очень мало - и только рассыпчатые каши: рисовую, гречневую,
пшенную. Остатки скармливал птицам. Когда выносили суп или котлету,
Альшоль угощал кошек и собак.
Спал он по-прежнему в телефонной будке. Сон его был очень чуток, так
что если кому-нибудь требовалось
позвонить даже поздно вечером, Альшоль немедленно просыпался, гостеп-
риимно распахивал дверь и приглашал в телефонную будку: "Милости прошу!"
- или: "Добро пожаловать!"
На четвертый день, как докладывал постовой, старик разжился шваброй и
ведром воды, взятыми в соседнем доме, и вымыл свою телефонную будку до
блеска. Видимо, этого ему показалось мало, и он выкрасил таксофон в жел-
тый цвет, одолжив кисточку и краску у тех же обитателей соседнего дома.
Но на этом подвиги неугомонного старичка не кончились. Уже на следую-
щий день он, как явствовало из рапорта, выпросил в ближайшем отделении
связи горсть двухкопеечных монет под расписку и, обосновавшись рядом со
своею будкой под старым зонтиком, разменивал желающим позвонить по теле-
фону серебряную монету на "двушки". Серебряные деньги аккуратно сдавал
наутро в отделение связи.
Участковый дочитал рапорт, отложил его в сторону и ознакомился с дру-
гими бумагами. Среди них было донесение ночной патрульной службы о
странном скоплении людей ночью на детской площадке, что на углу улицы
Ленина и Большой Пушкарской. Толпа человек в десять, сгрудившись на пло-
щадке, увлеченно занимались каким-то делом, но при появлении патрульной
машины бросились врассыпную. Неизвестные разбежались по подворотням, ни-
кого задержать не удалось. Осмотр площадки показал, что толпа, по всей
вероятности, занималась вырезыванием из толстого бревна деревянной
скульптуры. Вокруг неоконченной работы валялись свежие стружки и был
найден остро заточенный нож.
Последним документом оказалась жалоба работников плавательного бас-
сейна из детской спортивной школы. Неизвестные злоумышленники за ночь
вычерпали из бассейна почти всю воду, которой, судя по всему, щедро по-
лили находящиеся вокруг бассейна стулья, спортивные снаряды и прочий ин-
вентарь: утром все это было найдено мокрым. Никаких повреждений дверей,
окон и замков обнаружено не было.
Лейтенант Мулдугалиев пригладил свои черненькие усики, надвинул на
лоб фуражку и решительным шагом покинул кабинет, чтобы разобраться во
всем на месте. Первым делом он поспешил на Большую Пушкарскую к телефон-
ной будке. Не хватало ему только "зеленых попиков" на участке!
Не доходя нескольких десятков метров до места, указанного в рапорте,
участковый убедился, что донесение постового Бучкина полностью соот-
ветствует действительности. У свежевымытой телефонной будки с желтеющим
внутри таксофоном на низенькой табуретке сидел старичок в зеленой хлами-
де. В руках он держал старый сломанный зонт с прорванными перепонками.
Мулдугалиев подошел поближе и увидел, что на коленях старичка лежит
картонная дощечка с надписью: "Размен монет для автомата" - и тут же ак-
куратными столбиками размещаются двухкопеечные монетки.
Старичок поднял на милиционера глаза и доверительно улыбнулся.
- Гражданин Альшоль? - спросил участковый.
- Только не гражданин. Просто - Альшоль, - ответил старичок.
- У нас так положено: либо "товарищ", либо "гражданин", - пояснил
лейтенант и, приложив руку к козырьку, представился: - Участковый инс-
пектор Мулдугалиев... Вы от какой организации работаете?
- Я не от организации. Я от себя, - сказал старичок.
- Нарушаете, - по-отечески мягко сказал Мулдугалиев. - У вас есть па-
тент на индивидуальную трудовую деятельность?
Старичок задумался. Он явно не понял вопроса.
- Документ на право торговли с рук у вас есть? - спросил инспектор.
- Я не торгую. Я просто помогаю тем, у кого нет монетки.
- Значит, оказываете услуги населению! - обрадовался участковый. -
Патент на оказание услуг имеете?
- Я ничего не имею, кроме свободного времени, - ответил Альшоль.
- Вы на пенсии? - спросил участковый.
- Давным-давно! Только я ее не получаю.
- Почему?
- Не платят, - вздохнул Альшоль.
- В собес обращались?
- Нет-нет, никуда не обращался.
- Гражданин Альшоль, перестаньте морочить мне
голову! - вскричал Мулдугалиев. - Вы ленинградец?
- Теперь - да.
- А раньше?
- Раньше - нет.
- Откуда же вы?
- С Фассии, - ответил Альшоль.
Участковый задумался. Он не слыхал о таком городе или местности. Вок-
руг между тем понемногу собирались зеваки. Милиционер наклонился к ста-
ричку и спросил в упор:
- С какой целью прибыли в Ленинград?
- Умирать... - печально вздохнув, ответил Альшоль.
- Так чего же... это... - участковый растерялся.
- Почему не умираю? Время требуется. Подождите немного. Я уже
чувствую необратимые изменения, происходящие в моем организме. За неделю
я постарел на несколько десятков лет.
Все это Альшоль выговорил участковому тихо и смиренно, будто давно
свыкся с мыслью о близкой смерти и ему неприятно причинять хлопоты окру-
жающим.
Мулдугалиев побагровел. А что если этот седобородый старик и впрямь
загнется здесь, на его участке? Разборок не оберешься!
- Следуйте за мной, - приказал он, выпрямляясь.
- Куда? - удивился Альшоль.
- В отделение. Там разберемся.
- Эй, лейтенант, чего к старику привязался? Он что - мешает тебе? -
раздался голос из толпы.
Участковый оглянулся. Спрашивал парень лет двадцати с квадратными би-
цепсами. Рядом с ним стояли двое таких же. Наверное, культуристы из клу-
ба "Атлант", неиначе.
- Нарушение... - сбавил голос Мулдугалиев.
- В чем нарушение? Сидит себе на солнышке, монетки меняет...
- Да он же сумасшедший... - еще более понизив голос, отвечал участко-
вый. - Вот скажи, дед, какой у тебя возраст? - снова повернулся он к
Альшолю.
- Семьсот пятьдесят один год, - ответил Альшоль.
- Ну, видите! - обрадовался Мулдугалиев.
- Ничего не значит. Мафусаилу еще больше было, - сказала из толпы де-
вушка.
- Кому? - насторожился участковый.
- Это из Библии. Вы не знаете.
- А он тоже из Библии?! - закричал Мулдугалиев.
- Ладно, лейтенант. Если старику нужна помощь, врача пришли. А в от-
деление таскать нечего, - спокойно, с расстановкой произнес парень с би-
цепсами.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2