А.Н.Житинский
СНЮСЬ
Я снюсь. Теперь это стало моим основным занятием. Дело дошло до того,
что меня так и называют - Снюсь. Я - Снюсь.
Знакомые девушки обращаются ко мне более ласково - Снюсик. Есть в
этом что-то пошленькое, сюсюкающее. Какой я им Снюсик? Мне тридцать семь
лет.
- Снюсик, сыграйте мне что-нибудь на скрипке в ночь на понедельник!
И я играю.
Началось это несколько лет назад. Мой приятель Эдик М. однажды ска-
зал, что я ему приснился. Я воспринял это известие без особого энтузиаз-
ма. Хотелось бы присниться кому-нибудь другому, а не Эдику. Не знаю, о
чем с ним разговаривать, - даже во сне.
Однако он сообщил, что мы с ним ездили на автомобили, причем вел я.
Мы приехали на какую-то площадку. Там я стал носиться на машине взад и
вперед, а потом мы рвали и выбрасывали с балкона туалетную бумагу. Эдик
сказал, что, уходя, я занял у него три рубля, чтобы купить новую порцию
бумаги. Все это меня не обрадовало. Засыпая в тот день, я подумал, что
неплохо было бы отдать Эдику три рубля. Не люблю быть должником - ни на
яву, ни во сне.
Утром ко мне позвонил все тот же Эдик и закричал, что я снова ему
приснился. Мы скакали на зебрах, а потом я отдал ему три рубля, за-
имствованные в прошлом сне. Я, мол, так и сказал: помнишь, вчера брал?
Эдик излагал это все, захлебываясь. Взволнован до предела.
- Ну и чего ты хочешь? - спросил я.
- Ты что - не понимаешь?! Это же редчайший случай!
- Ничего подобного, - сказал я. - Я всегда возвращаю долги.
- Идиот! - завопил он.
- Истрать эту трешку с толком, - посоветовал я.
Он повесил трубку.
Случилось так, что как раз в тот деньу меня не было ни копейки И я
даже пожалел, что отдал этому типу три рубля, которые бы мне пригоди-
лись.
На следующее утро он позвонил снова.
- Слушай, кончай свои фокусы! - хрипло заорал он. - Ты снова ко мне
явился. Тебе не надоело?
- Вообще надоело, - сказал я. - А что я делал?
_ Выдувал мыльные пузыри величиною с автобус. В форме куба выдувал,
сволочь! А потом сказал, что хочешь есть. У тебя не было денег.
- Это правда, - сказал я. - А что же сделал ты?
- Накормил тебя, мерзавца. На трешку...
- Спасибо, - сказал я. - Обед мне понравился.
- Мы ужинали... - добрея, сказал он. - Слушай, не надо больше, ей-ей!
А то я буду просыпаться.
"Ну его к Богу! - подумал я. - Зачем он мне нужен? Если уж проводить
с кем-нибудь время во сне, то только не с ним". Но, с другой стороны,
мне понравилась идея - шляться по ночам в мозгах окружающих, и, засыпая,
я уже сознательно наметил очередную жертву. Я решил присниться начальни-
ку нашей лаборатории и сказать ему, чтобы он сменил шляпу. У него исклю-
чительно дурацкая шляпа. Я подготовил убедительную речь, в которой срав-
нивал шляпу с денежным мешком Уолл-стрита и говорил, что профсоюз не
простит ему ношение такой шляпы. Для сна это было логично.
Весь следующий день на службе начальник посматривал на меня недруже-
любно. Пришелон в кепке. А еще через день он явился в новой шляпе типа
"котелок". Тоже глупая шляпа, но все же лучше прежней.
- Как вам моя шляпа? - спросил он наших дам, а сам искоса поглядывал
на меня.
Я промолчал, но ночью уже совершенно нагло приснился ему снова и пох-
валил шляпу.
Всю неделю начальник напевал под нос песни и чуть-чуть приближал к
себе. Он намекнул, что в следующем квартале я могу рассчитывать на повы-
шение.
Я понял, что обладаю неким даром. Откуда он взялся, я не размышлял.
Как всегда бывает при обнаружении дара, я немного растерялся. Что с ним
делать? Но растерянность быстро сменилась упоением, этаким ребячеством,
отчасти даже хулиганством. Я стал сниться всем без разбору, торопясь и
не вникая в технику. В то время я мало заботился о мастерстве. С нетер-
пением ожидал я ночи, намечая днем нового клиента и обстоятельства, при
которых я хотел бы присниться. В то время я мог регулировать сон близких
лишь в самых общих чертах. При этом сам я никаких снов не видел. Мне бы-
ло интересно на следующее утро узнавать - удалось или нет? Я летал, как
пчелка, от цветка к цветку, собирая нектар сновидений.
Я снился школьным приятелям, соседям, сослуживцам и родственникам. Не
все осмеливались наутро сказать мне, что я снился, но в их взглядах чи-
тался интерес ко мне, любопытство, недоумение и прочее. Особенно часто в
ту пору я снился жене, потому что у нее можно было разузнать многие де-
тали. Снясь жене, я оттачивал методику и вырабатывал стиль. Жена говори-
ла, что сны с моим участием отличаются неожиданностями и парадоксами. Я
утомлял ее. Она привыкла к более логичным сновидениям.
Иногда, шутки ради, я снился известным киноактерам, хоккеистам и меж-
дународным комментаторам. Утром я тихо посмеивался про себя, представ-
ляя, как они в эти часы изумленно припоминают неизвестного молодого че-
ловека, который ночью пил с ними мартини, участвовал совместно в ограб-
лении банка или пробирался сквозь джунгли. К сожалению, сам я пока не
мог насладиться этими снами.
В то время мне достаточно было знать человека в лицо, чтобы суметь
ему присниться. Позже и этого не требовалось. Несколько раз я проверял,
как действует моя способность на незнакомых людей. Я осторожно наводил
справки, через третьих лиц: не снилось ли чего такого? И почти всегда
мой сон возвращался ко мне - правда, с некоторыми искажениями, обуслов-
ленными пересказом.
"О моем даре знала тогда лишь моя жена. Она приняла его спокойно, как
удар судьбы, но не более. Я был разочарован отсутствием энтузиазма с ее
стороны. Во всяком случае, она даже не подумала предположить во мне ге-
ния человечества. Для нее способность сниться окружающим значила не
больше, чем умение вязать носки. Жена оказала мне посильную техническую
помощь, добросовестно пересказав ряд снов с моим участием, а потом поп-
росила больше ее не беспокоить.
- Снись кому хочешь, только не мне.
- Почему? - обиделся я.
- Неужели ты думаешь, что способен заменить собою все на свете? -
сказала она. - Я достаточно общаюсь с тобою наяву. Учти, что твой бзик -
это посягательство на внутренний мир человека.
Я очень обиделся на слово "бзик". Мне хотелось бы, чтобы она вырази-
лась благороднее. А словам о внутреннем мире человека я тогда не придал
значения.
Однако сниться ей перестал.
Охотнее всего я в ту пору снился дочери. Поначалу я прибегал к за-
имствованиям, показывая ей "Алису в стране чудес", например, при чем
так, чтобы она была Аллисой. Сам же был Чеширским котом. Мне нравилось
растворяться в воздухе, оставляя вместо себя одну улыбку.
Утром дочка вбегала в нашу комнату и кричала:
- Папа, а ну улыбнись!
Я улыбался.
- Нет, не так, не так! Во сне ты улыбался лучше!
Чужие сюжеты вскоре иссякли, и я стал придумывать свои. А потом, ког-
да дочь немного освоилась с моей манерой, мы придумывали наши ночные
приключения вместе, перед сном. Где мы только не побывали!
Эти развлечения были милы, но хотелось чего-то большего.
Некоторое время я снился совершенно бесцельно, не стараясь извлечь из
этого никакой пользы для себя и общества. Затем предпринял энергичную
попытку путем сна решить расовую проблему в ЮАР, приснившись президенту
Яну Смиту. Мне очень не хотелось ему сниться, но дело есть дело. Предс-
тавляю его легкое потрясение ранним южноафриканским утром! Только потом,
когда проблема так и не разрешилась, я понял, что говрил с ним во сне
по-русски, как и всегда говорю, по причине незнания других языков.
Неудивительно, что он удивился! Является какой-то обормот без пере-
водчика и начинает трещать по-русски! Однако присниться снова с перевод-
чиком я почему-то недогадался.
Я с сожалением понял, что мой дар не всесилен. Во всяком случае, он
не способен сколько-нибудь заметно влиять на международную обстановку.
Извлекать материальную выгоду я стеснялся. А может быть, не знал, как
это делается. Оставалась единственная возможность - получать новые жиз-
ненные впечатления и общаться. Вскоре я научился контролировать сны моих
клиентов. То есть я уже мог сам видеть сон человека, которому снился.
Это избавило меня от необходимости расспрашивать его наутро.
Поначалу меня увлекали чисто технические возможности. Я мог, к приме-
ру, присниться начальнику планово-производственного отдела на фоне пер-
вобытного племени и участвовать с ним в охорте на мамонта. Тут же я чень
ненавязчиво вводил в сон какую-нибудь современную деталь. Будто бы я од-
новременно программирую охоту на вычислительной машине и предскаазываю
местонахождение мамонта. Позже мамонт оказывался представителем заказчи-
ка и, поверженный в яму, в предсмертных конвульсиях выдавал начальнику
ППО справку о финансировании.
Я заметил, что приобретаю репутацию оригинального человека. Несмотря
на то что на службе я являл собою образец благопристойности и чинопочи-
тания, ко мне стали относиться с большим интересом как к товарищу, спо-
собному на выверты мышления.
Причем прямо никто не говорил. Я узнавал это по глазам.
С другой стороны, ко мне перестали относиться серьезно. Я это тоже
понимал. Невозможно серьезно относиться к человеку, с которым по ночам
охотишься на мамонтов, играешь в рулетку или долго и нудно распиливаешь
телефон-автомат с целью извлечь из него двухкопеечную монетку.
Некоторые, наиболее догадливые, стали подозревать, ято я умею сниться
специально. Я не подтверждал их догадок, но и не отказывался. "Может
быть", - говорил я, пожимая плечами, и этим приводил их в дополнительное
восхищение.
Прошло два года и мне надоело фиглярство.
Я уже успел присниться всем заслуживающим внимания знакомым женщинам,
успел соблазнить их во сне и разочароваться. Господи, какую цветочную
пыльцу пускал я им в глаза! Я снился им в альпинистском снаряжении и в
старинном дилижансе, со шпагой в руках и гусиным пером поэта, на Север-
ном полюсе и в пампасах. Я придумывал для них роли куртизанок и гетер,
наивных простушек и неверных жен. Рассматривая параллельно с ними цвет-
ные сны о наших любовных приключениях, я удивлялся собственной предпри-
имчивости и нахальству. Я один был сценаристом, режиссером и главным
действующим лицом, им же перепадала скромная участь статисток.
Утром как правило мне, становилось стыдно.
Внешне моя жизнь текла по-старому: ежедневные присутственные часы,
бесконечная пикировка с нашими лабораторными дамами, которые наконец-то
полностью уверились в моей потрясающей способности, и сложные отношения
с начальством.
Начальники меня любили и побпивались. Любили она меня за тО, что я
давал им редкую возможность отдохновения в пикантных снах с моим участи-
ем. Такого им не снилось никогда. Побаивались же меня потому, что было
неизвестно - какой сон я мог выкинуть завтра.
Дамы относились ко мне пренебрежительно. Снился я им редко, во избе-
жание лишних раговоров. Однако они сгорали от любопытства и ежедневно
встречали меня восторженно-осуждающим возгласом: "Ну, кому ты приснился
сегодня?"
Татьяна, самая острая на язык, и прозвала меня Снюсем. Прозвище всем
жутко понравилось. Тепрь меня иначе не называли.
- Снюсь, завта едем на овощную базу.
- Это тебе не сниться, там работать надо!
Я впадал в бешенство и в отместку снился им всем сразу после работы
на овощебазе. Я тогда начинал осваивать коллективные сны на несколько
абонентов. Причем снился в обстановке той же овощебазы. Так сказать, от-
рабатывал с ними вторую смену, доводя до полного изнеможения. Наутро да-
мы выглядели усталыми и на время прекращали разговоры о моих проделках.
Впрочем, они втайне гордились мною как достопримечательностью, хотя
полагаю, что способность шевелить ушами вызвала бы не меньший восторг.
"Иногда ко мне подкатывались с личными просьбами, чтобы я приснился
тому или иному мужчине, чаще всего мне неизвестному, но не просто так, а
в компании с просителницей. Сон обсуждался детальнейшим образом. Дамы
становились ласковыми.
- Снюсь, надо присниться в театре оперы и балета, пожалуйста! Мы бу-
дем сидеть в пятом ряду. Желательна "Травиата", Снюсь, что тебе стоит? Я
буду в центре, а вы с ним по бокам. Я тебе его покажу, он внашем инсти-
туте работает... На мне будет голубое платье, ты выдел, я в нем была на
Восьмое марта...
- И что же ты будешь говорить? - сонно спрашивал я.
- Я сама скажу! Ах да... Я скажу ему, чтобы он через неделю на инсти-
тутском вечере пригласил меня танцевать.
- Сложный заказ, - говорил я. - Дорого обойдется.
- Ну, Снюсик, милый!
И я снился указанному лицу в театре оперы и белета. В перерыве мы пи-
ли коньяк в буфете, и я рассказывал ему о той, которая...
Я работал добросовестно, хотя плата была чисто символической. Позже,
на институтском вечере, я замечал, что сон оказался в руку, и испытывал
некоторую гордость. Хоть так я мог быть полезен ближним.
Должен сказать, что самым сложным в упомянутом сне было как раз ис-
полнение "Травиаты", а не сводничество. Я не жалел красок. Обидно, что
тираж сна в те времена был весьма ограничен.
Вскоре моими сособностями заинтересовались всерьез. Мне посоветовали
сходить к психиатру, но обследование ничего не дало. Выяснилось, что я
сугубо нормален. Врач был несколько разочарован, да и я тоже. Откровенно
говоря, мне хотелось бы иметь хоть какой-нибудь сдвиг, говорящий о моей
исключительности. Но все тесты подтвердили мою полную заурядность. Меня
просили быстро назвать фрукт, и я говорил: "яблоко"; поэта - и я гово-
рил: "Пушкин"; город - и я говорил: "Москва". Знаю, что многие на моем
месте попытались бы схитрить и придумать нечто нетривиальное. Но я ста-
рался быть честным.
В завершение сеансов обследования я приснился психиатру в виде полно-
ценного психа. Он совершенно обалдел.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2