Два обстоятельства позволили имени западной Руси скоро там утратиться: 1) уничтожение самостоятельности племени, подчинение его германцам и 2) существование других названий, употребляемых в отношении их. Особенно важную роль играло имя «руги». Это очень древнее имя: уже Тацит в 98 году нашей эры упоминает его, и именно в этом углу Прибалтики. Современный остров Рюген на самом деле называется «Рутин», ибо был населен ругами. Жили руги также на материке поблизости. Что руги и русины одно и то же, показано не только в «Житии» Отгона Бамбергского, но и косвенно очень древними немецкими хрониками. Они, например, называют княгиню Ольгу не «регина руссорум», а «регина ругорум». В славянстве же княгини Ольги сомневаться не приходится, принимая во внимание в особенности недавно найденный отчет легата, присутствовавшего в 957 году в Царьграде на приеме княгини византийским императором. Там прямо сказано, что она «из славянского племени кривичей».
Другим синонимом древних руссов был «русины». Русские летописи, говоря о людях, называли их «русин», «русины», а землю их — «земля Руська». В латинской транскрипции писалось это — «рутены», что удержалось в немецком языке до настоящего времени. На этом языке жители Карпат — славяне — называются «рутены». А язык их — «рутениш».
Славянство ругов не подвергается никакому сомнению, если принять во внимание Адама Бременского, Титмара, Гельмольда, Саксона Грамматика и др. В древних немецких хрониках, актах, письмах мы нередко встречаемся с именами «руззи», «руцци», «рустици» и т.д. Все они касаются славянского племени руссов, ибо свидетельство этого (прямое или косвенное) всегда имеется рядом — в текстах. Мы не останавливаемся на этом подробно, ибо тема эта будет нами разработана особо в другом месте.
Таким образом, вековая загадка разъясняется просто и исчерпывающе: посланцы новгородских и других северных племен были направлены к варяжскому племени Русь, жившему в западном углу Прибалтики. Эти варяги были славянами. За князем этих славян была замужем дочь новгородского князя Гостомысла — Умила. За ее сыновьями, чтобы возобновить угасшую по мужской линии династию Гостомысла, и явились посланцы. Это племя Русь иначе называлось еще ругами. В конце XII века руги были покорены германцами, и имя «руги» (а равно и «рутены» или «русины») совершенно исчезло с поля истории и было забыто. Столетиями позже придумали германское племя Русь, чтобы как-то понять слова летописца и удовлетворить шовинистические чувства немецких ученых, призванных создавать русскую науку.
Однако ж истину не спрячешь: на Западе остались следы «призвания варягов», но они были потеряны. В 1956 году пишущий эти строки обратил внимание в газетной статье, а затем, в 1957 году, в 6-м выпуске «Истории руссов» на неопубликованную находку Ю. П. Миролюбова. Оказывается, имеется книга француза Мармье (X. Мапшег) «Письма о севере», изданная им в 1840 году в Париже, а затем в 1841-м в Брюсселе. Этот французский исследователь, не имеющий, к слову сказать, никакого отношения к спору антинорманистов с норманистами, во время посещения им Мекленбурга, т.е. как раз той области, откуда был призван Рюрик, записал среди песен, легенд, обычаев местного населения также и легенду о призвании на Русь трех сыновей князя славян — ободричей Годлава. Таким образом, еще в 1840 году среди онемеченного населения Мекленбурга легенда о призвании бытовала. Призвание варягов запомнили не только на востоке. Помнили и на западе, откуда вышли.
Конечно, призванные варяги ничего общего со скандинавами не имели. Не были они и германцами. Иначе память о происшествии давно уже была бы официально закреплена. Сохранилась она в завуалированной форме, потому что касалась не победителей, а побежденных.
Существует еще один глухой источник об этом же событии. К сожалению, этой редкой книги автору еще не удалось найти. Но нет сомнения, что она не в единственном экземпляре. Книг должно быть больше. Не находили, потому что не искали.
Из всего вышесказанного вытекает, что роль варягов в истории Руси была совсем другая, чем до сих пор думают. Прежде всего призванные варяги были славянами, явились только три брата со своей дружиной и не могли оказать никакого особого влияния в силу своей малочисленности и национальности: они немедленно растворились в местном восточнославянском море. Варяги же неславяне принимались время от времени на военную службу и также не оказали никакого влияния из-за своей малочисленности, подчиненности и изолированности от населения (им не доверяли и их сторонились).
Чтобы разъяснить все возможные недоумения, остановимся еще на отрывке в «Повести временных лет»: «В лето 6367 Имаху дань варязи из заморья на чюди, и на словенех, на мери и на всех (следует читать “и на веси”. — С.Л. ), кривичех. А козари имаху на поленех, и на северах, и на вятичех, имаху по беле и веверице от дыма». Так как писали сплошняком, а буквы «и» не употребляли, то сплошняк был разбит неверно — следовало бы: по белей веверице». «Белая веверица», как мы выяснили (см. стр. 1141 нашей «Истории руссов»), — это не белка, как думали раньше, а горностай. Цена белки в качестве дани смехотворно низка, соболя же или горностая — нечто весьма существенное. Из отрывка видно, что составитель «Повести» слил в одно совершенно разные действия: выплату дани чужеземцам как на севере, в Новгороде, так и на юге, в Киеве. Нет ни малейшего сомнения, что уплата дани началась не с 6367 года (в переводе на наше исчисление с болгарского — 867 года), а раньше. И не одновременно и на севере, и на юге. Тем более что платили дань совершенно разным народам. Наверное, можно сказать, что и величина дани была неодинакова. Составитель вынужден был начать историю с изгнания варягов, чтобы начать хоть как-то. Поэтому он начал с уплаты дани, чтобы оправдать изгнание варягов. Нет ни малейшего сомнения, что в источнике, которым он пользовался, было сказано о начале Руси гораздо больше. Но это начало не касалось Киевской Руси. А поэтому он его отбросил, скомкавши изложение. Так как несколько ниже в летописи находили: «В лето 6370. Изгнаша варяги за море, и не даша им дани, и почаша сами в собе володети», — то делали вполне логический вывод, что варяги жили, господствовали на Руси и брали дань, а в 870 году их прогнали и дани больше не дали. Однако это противоречит данным Новгородских летописей, согласно которым дань варяги брали еще до Гостомысла и были они в Новгороде короткое время, пока Гостомысл их не выдворил. Историки решили вопрос просто: отбросили данные Новгородских летописей, а между тем и в южных летописях существуют списки, в которых говорится иное. Карамзин (I, прим. 114) приводит такой вариант летописи: «В лето 6368, 6369, 6370, быша Варязи из заморья, и не даша им дани, и почаша сами собе володети». Следовательно, варяги из заморья только приезжали за данью , но дани им не дали и прогнали. Заморские варяги, узнав, что Гостомысл умер, что власти нет, что происходят неурядицы, решили воспользоваться удобным случаем и возобновить получку дани. Но посланцев прогнали. Теперь понятно, почему нет ни слова об изгнании варягов из Руси. Если они были здесь, надо было изгнать их силой из их опорных пунктов. Необходимо было вооруженное восстание, кровопролитие (и. т.д.), о котором летопись не могла умолчать. Кто-то руководил восстанием. Варяги как-то сопротивлялись и проч. На деле же в летописи — ни слова об этом. Почему? Да потому, что ничего этого не было. Не было кого прогонять из Руси. Варягов прогнал еще Гостомысл. А теперь, после его смерти, выдворили сборщиков дани , явившихся из-за моря погреть руки.
Таким образом, данные и северных, и южных летописей совершенно сходятся и истина восстанавливается.
Слова «и почаша сами в собе володети» вовсе не относятся к варягам (мол, сбросивши их иго, северные руссы стали сами управляться), а к тому, что Гостомысл умер и северные руссы, оставшись без князя, вынуждены были управляться сами. Но так как составитель «Повести» по высказанным выше соображениям Гостомысла выбросил, то слова эти отнесли к варягам, которых уже на Руси давно не было.
На этом мы изложение прямых данных истории закончим. Все они приведены в строгую логическую связь и доказывают, что германская Русь никогда не существовала. А те руссы, которые пришли, были славяне. Так как сторонники норманской теории видят отражение влияния норманов-варягов на Руси буквально во всех областях ее жизни, то мы займемся далее и рассмотрением всех косвенных доказательств норманистов и покажем, что все они — сплошное недоразумение.
Глава 4.
О косвенных доказательствах норманистов
Какую роль ни присваивали бы норманам — завоевателей или организаторов и культуртрегеров, мирных поселенцев либо торговцев, — все равно за несколько веков (как принимают норманисты) они не могли оказать существенного влияния на религию руссов. Во всяком случае, должны были остаться какие-то письменные, вещественные или бытовые следы. К этому мы и переходим.
Религия . В истории не известно ни одного факта чтобы кто-то среди руссов исповедовал бы религию Одина, Тора, Фрейи и т.д. Нет ни одного известия, что кто-то из норманов пытался (что так естественно) перевести руссов в свою веру. Нам не известно ни одного столкновения между норманами и руссами на религиозной почве. Нет никаких вещественных следов культа скандинавских богов (надписей, предметов религиозного культа, письмен и т.д.), что при вековом (якобы) пребывании норманов на Руси является совершенно не объяснимым.
Мы знаем, что при заключении договоров с греками руссы клялись славянскими богами — Перуном и Велесом, варяги-христиане в церкви — св. Илией, но ни один не присягал перед ликом скандинавских богов. А между тем ясно, что греки, заключая договор, не могли связать клятвой скандинавов, когда те играли, как принято считать, видную, если даже не руководящую роль в войске руссов. Даже норвежец Олег, первый русский князь в Киеве, прозванный «вещим Олегом», клялся славянскими богами. Значит, он плыл в фарватере славянской стихии. Далее отметим характерную черту клятвенного обряда. Олег и его воины клялись на славянский лад, кладя обнаженный меч на землю. Германские же народы при клятве вонзали меч в землю.
Владимир Великий пришел к власти в Киеве, опираясь главным образом на вывезенное из заморья войско варягов. Под влиянием этого войска богам стали приносить человеческие жертвы, воздвигать кумиры. Но первый кумир, возведенный Владимиром, был не Тор или Один, а Перун , который назывался западными славянами Перкуном. Следовательно, варяги Владимира поклонялись славянским богам.
Могут возразить, что скандинавы не распространяли религии Одина потому, что были христианами. Если мы обратимся к источникам совершенно нейтральным, увидим, что христианство в Скандинавии укрепилось почти на 100 лет позже, чем в Киеве, хотя некоторые скандинавы и были уже христианами. Кроме того, христианство пришло на Русь с юга, православное, а не с севера — католическое. Тенденциозные попытки убедить, что Владимир Великий был католиком, абсолютно лишены каких бы то ни было оснований. Это доказывается и тем, что Владимир причислен к лику святых в православной, а не в католической церкви. Равным образом нельзя видеть в Олафе Тригвиссоне лицо, убедившее Владимира креститься, и уже потому, что сам Тригвиссон крестился на 5 лет позже Владимира, как это видно из англосаксонских хроник.
Довольно многочисленные посольства римских пап на Русь в течение значительного отрезка времени показывают, что папы все время стремились отколоть Русь в сторону Рима. Следовательно, христианство пришло на Русь не через северных варягов-католиков.
Из всего сказанного видно, что норманы-германцы не оказали ни малейшего влияния на религию Руси и нет никаких данных, что они пытались это сделать, — обстоятельство, совершенно не объяснимое норманскои теорией .
Обряд погребения . Не менее показателен также обряд погребения у древних руссов, хотя в деталях он у разных славянских племен и в разные эпохи отличался, все же основная суть его всюду сохранилась — это трупосожжение. Лишь с введением христианства он постепенно прекратился. Арабские писатели оставили нам немало описаний этого обычая. Особенно в связи с тем, что у славян существовал обычай добровольной смерти жены после смерти мужа. Ибн-Даста, писавший между 903 и 912 гг., говорит, что жена кончала с собой петлей. Существовал и другой вариант смерти: в могилу клали живой жену и тела обоих сжигали. Упоминание об этом обычае мы находим и в русских былинах. По Ибн-Фодлану, который был свидетелем этого обычая, убитой и сожженной могла быть и любая женщина, добровольно согласившаяся уйти вместе с покойником в другую жизнь.
Масуди, писавший между 920 и 950 гг., сообщает также о добровольной смерти вдов у славян и руссов, т.е. у новгородцев и киевлян. О том же самом сказал и Мискавейки (ок. 980 г.), описывая события в связи с захватом руссами г. Бердаа в Закавказье. Обычай этот, кстати, засвидетельствован на протяжении многих столетий: для славян Маврикием (VI век), Бонифацием (VIII век), анонимом — персидским географом (982 г.), Дитмаром (XI век) и др. Этот обычай сжигания трупов, а особенно добровольной смерти жены, у германцев совершенно отсутствовал. Во избежание недоразумения здесь уместно сказать, что в так называемой «Германии» нс все племена были германцами. Были и славяне, и кельты, и финны, и другие племена. Поэтому обычаи славян нельзя распространять на всех «германцев».
Новейшие исследования (Соловьев, 1956) показали, что у кривичей были «длинные курганы, содержащие останки многих трупосожжений». У вятичей — «курганы с деревянными камерами внутри ограды, также с сожжением умершего, представляющие собой миниатюрные домики мертвых, заключенные в курганную насыпь». У северян были «поля погребальных урн» с прахом от сожжения покойных». «Поля погребений несколько иного типа на Днепре и Припяти принадлежат, вероятно, дреговичам».

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7