Роджер ЖЕЛЯЗНЫ
РУКА ОБЕРОНА


1
Яркая вспышка озарения под стать этому особенному солнцу...
И он был там... Красующийся на свету этого солнца узор, который я
видел до сих пор только светящимся в темноте: Лабиринт. Великий Лабиринт
Амбера, наметанный на овальном уступе под странным небом-морем.
И я знал, благодаря, наверное, тому внутри меня, что связывало нас,
что этот должен быть настоящим. А это означало, что Лабиринт в Амбере был
только парным его Отражением.
А это означало, что и сам Амбер был только Отражением, хотя и
особенным, потому что Лабиринт не перенесся за пределы царства Амбера,
Рембы и Тир-на Ног-та. И тогда, значит, место, куда мы прибыли, было, по
закону первенства и конфигурации, настоящим Амбером.
Я повернулся к улыбающемуся Ганелону, с его плавившимся в
безжалостном свете обликом и нечесанными волосами.
- Как ты узнал? - спросил я его.
- Ты же знаешь, Корвин, я очень хорошо угадываю, - ухмыльнулся он в
бороду, - и я вспомнил все, что ты когда-либо рассказывал мне об Амбере:
как его Отражение и Отражение вашей борьбы отражаются на разных мирах. Я
часто гадал, думая о Черной Дороге, не могло ли что-нибудь отбрасывать
такое Отражение на сам Амбер. И как я представлял себе, такое что-то
должно было являться чем-то первоосновным, мощным и тайным. - Он показал
на сцену перед нами: - Вроде этого.
- Продолжай, - бросил я.
Выражение его лица изменилось, и он пожал плечами.
- Так, значит, должен был быть слой реальности более глубокий, чем
ваш Амбер, - объяснил он, - где и была сделана грязная работа. Ваш
зверь-покровитель привел нас к тому, что кажется именно таким местом, и
это пятно выглядит именно, как грязная работа. Ты согласен со мной?
Я кивнул:
- Меня так ошеломила, скорее, твоя восприимчивость, чем сам вывод, -
заметил я.
- Ты меня в этом обставил, - признался справа от меня Рэндом. - Но
такое ощущение просочилось-таки, деликатно выражаясь, до моих печенок. Я
почему-то верю, что там внизу и есть основа нашего мира.
- Посторонний наблюдатель может иногда лучше понять положение, чем
тот, кто является частью его, - заметил Ганелон.
Рэндом взглянул не меня и обратил свое внимание обратно к этому
зрелищу.
- Как ты думаешь, все снова изменится, если мы спустимся посмотреть
вблизи? - поинтересовался он.
- Есть только один способ выяснить это, - произнес я.
- Тогда, колонной по одному, - согласился Рэндом. - Я - первым.
- Ладно.
Рэндом направил своего коня направо, затем налево, снова направо,
длинной серией подъемов и спусков, проведшей нас зигзагами через большую
часть поверхности стены. Продолжая двигаться в том же порядке, который мы
сохраняли весь день, я последовал за ним, а последним ехал Ганелон.
- Кажется, теперь достаточно стабильно, - крикнул впереди Рэндом.
- Пока.
- Ниже в скалах я вижу отверстие.
Я нагнулся вперед. На одном уровне с овальным плато находился вход в
пещеру.
Расположение его было таким, что, когда мы занимали позицию повыше,
он был скрыт из поля зрения.
- Мы проедем довольно близко от него, - промолвил я.
- Быстро, осторожно и молча, - добавил Рэндом.
Он вынул шпагу.
Я вытащил из ножен Грейсвандир, а в одном повороте позади и надо мной
Ганелон обнажил свое оружие.
Мы не проехали мимо отверстия, а повернули еще раз налево, прежде,
чем подъехали к нему. Мы двигались, однако, в десяти-пятнадцати футах от
него, и я заметил неприятный запах, который не смог опознать. Кони же,
должно быть, разобрались лучше и были по натуре пессимистами, потому что
они прижали уши к головам, раздули ноздри и издавали тревожные звуки,
противясь поводьям. Они, однако, успокоились, как только мы сделали
поворот и снова начали двигаться прочь от отверстия. Они не страдали от
приступов страха, пока мы не достигли конца нашего спуска и не направились
к поврежденному Лабиринту. Они отказались приближаться к нему.
Рэндом спешился. Он подошел к краю узора, остановился и пригляделся.
Через некоторое время он, не оборачиваясь, проговорил:
- Из всего, что мы знаем, следует, что повреждение было
преднамеренным.
- Кажется, так, - согласился я.
- Также очевидно, что нас привели сюда не без причины.
- Я бы сказал, что да.
- Тогда не требуется слишком большого воображения, чтобы сделать
вывод, что цель нашего пребывания здесь - определить, как был поврежден
Лабиринт и что можно сделать для его ремонта.
- Возможно. Каков же твой диагноз?
- Пока никакого.
Он двинулся вдоль периметра геометрической фигуры направо, где
начинался эффект кляксы. Я бросил шпагу в ножны и приготовился спешиться.
Ганелон протянул руку и взял меня за плечо.
- Я и сам могу, - начал было я.
- Но, Корвин, - сказал он, игнорируя мои слова, - посередине
Лабиринта, похоже, есть маленькая неправильность. У нее вид чего-то
такого, чему здесь не место.
- Где?
Он показал, и я проследовал взглядом за его жестом.
Неподалеку от центра находился какой-то посторонний предмет. Палка?
Камень? Случайно залетевший кусок бумаги? На таком расстоянии было
невозможно точно сказать, что это.
- Я вижу его, - проронил я.
Мы спешились и направились к Рэндому, который к тому времени
пригнулся над крайним правым концом узора, изучая обесцвеченность.
- Ганелон заметил что-то у центра.
Рэндом кивнул:
- И я заметил. Я как раз пытался решить, как половчее подобраться и
разглядеть получше. Мне как-то не по вкусу проходить разрушенный Лабиринт.
С другой стороны, я гадал, чему я подставлю себя под удар, если попытаюсь
пройти через замазанный участок. А ты что думаешь?
- Прохождение того, что здесь есть от Лабиринта, потребует немало
времени, если сопротивление тут сродни тому, что дома. Нас также учили,
что сбиться там с пути - смерть, а это положение вынудит меня покинуть
его, когда я доберусь до пятна. С другой стороны, как ты говоришь, я могу,
ступив на черное, подать сигнал тревоги нашим врагам. Так что...
- Так что ни один из вас не будет этого делать, - перебил Ганелон. -
Я пройду Лабиринт.
Затем, не дожидаясь ответа, разбежавшись, он прыгнул в черный сектор,
пронесся через него к центру, остановился ровно настолько, чтобы подобрать
какой-то небольшой предмет, повернулся и побежал назад.
Спустя несколько секунд он стоял рядом с нами.
- Это была рискованная затея, - буркнул Рэндом.
Он кивнул:
- Но если бы я этого не сделал, вы бы все еще обсуждали, как
поступить.
Он поднял руку и протянул предмет.
- Ну, а теперь, что вы скажете об этом?
Он держал кинжал. На него был насажен прямоугольник запятнанного
картона. Я взял его у Ганелона.
- Похоже на Карту, - предположил Рэндом.
- Да.
Я высвободил Карту и разгладил порванные края. Человек, которого я
рассматривал, был наполовину знакомым. Это значит, конечно, что он был так
же наполовину незнакомым.
У него были светлые, прямые волосы, чуть резковатые черты лица,
легкая улыбка и несколько мелкокостное телосложение.
Я покачал головой:
- Я его не знаю.
- Дай-ка мне посмотреть.
Рэндом взял у меня Карту и свел над ней брови.
- Нет, - произнес он через некоторое время, - я тоже не знаю. Кажется
почти так, будто мне следовало знать, но... нет.
В этот момент лошади возобновили свои жалобы, и с куда большей силой.
И нам нужно было лишь немного обернуться, чтобы узнать причину их
беспокойства. Он выбрал именно этот момент, чтобы появиться из пещеры.
- Проклятье, - прорычал Рэндом.
Я согласился с ним.
Ганелон прочистил горло и обнажил меч.
- Кто-нибудь знает, что это такое? - прошептал он.
Мое первое впечатление от зверя заключалось в том, что он был
змееподобным, как из-за его движений, так и из-за того факта, что его
длинный толстый хвост казался, скорее, продолжением его длинного тонкого
тела, чем всего лишь довеском.
Однако, он передвигался на четырех ногах с двумя сочленениями, с
большими ступнями и грозными когтями.
Его узкая голова была с клювом и раскачивалась из стороны в сторону,
когда он приближался, показывая нам то один, то другой светло-голубой
глаз. По бокам были сложены большие крылья, пурпурные и кожистые. Он не
имел ни шерсти, ни волос, ни перьев, хотя на груди, плечах, спине и по
всей длине хвоста блестела чешуя. От клюва-штыка до кончика хвоста он
казался немногим большим трех метров.
Когда он двигался, раздавалось легкое позвякивание, и я уловил
отблеск чего-то яркого у него на шее.
- Самое близкое к нему, что я знаю, - заметил Рэндом, - это
геральдический зверь, грифон. Только этот лысый и пурпурный.
- Определенно не наша национальная птица, - добавил я.
Я вынул Грейсвандир и направил острие на одну линию с головой зверя.
Зверь выбросил красный раздвоенный язык. Он поднял крылья на
несколько дюймов и уронил их. Когда его голова качнулась вправо, хвост
двинулся влево, затем наоборот, производя, когда он наступал, почти
гипнотический текучий эффект.
Его, однако, кажется, больше беспокоили лошади, чем мы, потому что
курс его был направлен совершенно мимо нас, к месту, где стояли, дрожа и
роя копытами землю, наши кони.
Я двинулся преградить ему путь.
В этот момент он встал на дыбы.
Крылья поднялись и распустились, раскинувшись, словно пара обвисших
парусов, поймавших вдруг порыв ветра.
Он стоял на задних ногах и возвышался над нами, занимая, казалось, в
четыре раза больше места, чем прежде.
Затем он издал пронзительный, жуткий охотничий крик или вызов, от
которого у меня долго звенело в ушах.
С этим он резко опустил свои крылья вниз и прыгнул, становясь
временно летучим.
Лошади понесли и обратились в бегство. Зверь был за пределами нашей
досягаемости. Только тогда я понял, что означала яркая вспышка и
позвякивание. Это чудище сидело на привязи, состоящей из длинной цепи,
тянувшейся назад в пещеру.
Точная длина его поводка была в данную минуту вопросом,
представляющим собой более, чем академический интерес.
Я повернулся, когда он пролетел, шипя, хлопая крыльями и падая, мимо
меня.
Зверь не обладал достаточной инерцией, чтобы добиться настоящего
взлета при таком коротком разбеге.
Я увидел, что Звезда и Огнедышащий отступали к противоположному концу
овала. С другой стороны коня Рэндома понесло в направлении Лабиринта.
Зверь снова коснулся земли, повернулся, словно для того, чтобы
погнаться за Яго, конем Рэндома, затем вновь стал изучать нас и замер. На
этот раз он был намного ближе - меньше четырех метров - и склонил голову
набок, показывая нам правый глаз, а затем открыл клюв и издал тихий
каркающий звук.
- Что скажешь, если мы набросимся на него сейчас? - предложил Рэндом.
- Нет. Подожди. В его поведении есть что-то необычное.
Пока я говорил, он уронил голову и опустил крылья. Затем он три раза
клюнул землю и снова поднял голову, после чего частично собрал крылья.
Хвост его резко дернулся, а затем более энергично завилял из стороны в
сторону. Он открыл клюв и повторил каркающий звук.
В этот момент нас отвлекли.
Яго вступил в Лабиринт точно со стороны зачерненного участка.
Углубившись в него на пять-шесть метров и оказавшись поперек силовых
линий, он попался неподалеку одной из Вуалей, как насекомое на липучку. Он
громко заржал, когда вокруг него взвились искры, и его грива поднялась и
встала дыбом.
Небо прямо над головой немедленно начало чернеть. Но собираться стало
не облако водных паров. Появилась совершенно круглая формация, красная в
центре, желтая ближе к краям, вращавшаяся по часовой стрелке.
До наших ушей вдруг донесся звук, похожий на бой единственного
колокола, за которым последовал рев трещотки.
Яго продолжал рваться, сперва высвободив правую ногу, затем вновь
запутав ее, когда освободил левую, издавая все время дикое ржание. искры к
тому времени поднялись ему до холки, и он стряхивал их с холки и шеи,
словно капли дождя, а вся его фигура испускала мягкое, маслянистое
свечение.
Громкость рева усилилась, и в сердце красной штуки над нами, начали
мелькать маленькие молнии. В этот миг мое внимание привлек бряцающий звук,
и, посмотрев вниз, я обнаружил, что пурпурный грифон прополз мимо и
двинулся, чтобы расположиться между нами и шумным красным феноменом.
Он пригнулся, словно гаргуйля, отвернувшись от нас и глядя на
спектакль.
Именно тогда Яго и освободил две передние ноги и встал на дыбы. К
тому времени в нем было что-то нематериальное, наряду с его яркостью и
омываемой искрами нечеткостью его контуров. Может, он и ржал в тот миг, но
все прочие звуки были поглощены беспрестанным ревом сверху.
С шумливой фигуры сверху спустилась воронка - яркая, сверкающая,
поющая и теперь необыкновенно быстрая. Она коснулась вставшего на дыбы
коня, и на мгновение его контуры до крайности расширились, становясь
пропорционально этому эффекту все тоньше и тоньше, а затем он исчез. На
короткий промежуток времени воронка оставалась неподвижной, словно
совершенно сбалансированный волчок, а затем звук начал слабеть.
Хоботок медленно поднялся до определенной точки, но на небольшое
расстояние - наверное, в рост человека - над Лабиринтом. Затем он втянулся
вверх столь же быстро, как и опустился.
Вой прекратился, рев начал стихать. Миниатюрные молнии в кругу
поблекли.
Вся фигура начала бледнеть и замедлять движение. Миг спустя она была
лишь кусочком тьмы, еще миг - и она исчезла.
1 2 3 4