И тогда все увидят, как сильно он хромает. Сын Тани, этот верзила с намеком на будущие усы, начнет еще, чего доброго, передразнивать его ковыляющую походку, и Цилла, разумеется, будет смеяться вместе с ним. Нет, Нуму лучше остаться здесь, под сенью старого каштана!
Время от времени с дерева слетал сухой желтый лист, медленно кружил несколько секунд в воздухе и ложился, словно нехотя, на влажную землю, где ему предстояло сгнить.
Нум следил печальным взором за падением мертвых листьев и думал, что никогда на свете не было еще человека более несчастного, чем он.

Глава 6. В СВЯЩЕННОЙ ПЕЩЕРЕ

Отдохнув два дня у дружественных Малахов, племя Мадаев отправилось дальше и в несколько переходов достигло наконец родных пещер. Погода заметно улучшилась. Свежий ветер гнал по небу легкие облачка, летевшие с севера вместе с последними стаями перелетных птиц. По утрам земля вокруг пещеры была белой от инея, совершенно преображавшего окрестный пейзаж. На фоне этой сверкающей белизны береговые утесы, розовевшие в лучах восходящего солнца, казались еще выше. По склонам скал чернели входы в многочисленные пещеры. Одни находились у самого подножия утесов, почти на уровне Красной реки, как та, где жил Нум, другие — повыше, а пещера, служившая приютом Мудрому Старцу Абахо, была на крутой вершине утеса.
С порога своего подоблачного жилища Главный Колдун племени Мадаев мог охватить взглядом вереницы убегающих вдаль лесистых холмов, а в ясные дни различить на самом горизонте высокую цепь горных вершин, над которыми кое-где курился легкий дымок. Абахо знал, что время от времени одна из гор выбрасывает вверх густые столбы дыма и пепла. Иногда извержение вулкана сопровождается землетрясением. Эти грозные явления природы всегда приводили Мадаев в панический ужас. Объятые страхом люди обращались в беспорядочное бегство, кидались в воды Красной реки, с ужасом смотрели на скалистые утесы, которые не выдержав подземных толчков, могли обрушиться на них. К счастью, такой катастрофы ни разу не случалось, и только глубокие трещины, змеившиеся в каменных стенах пещер, напоминали Мадаям о страшной силе подземной стихии.
Пещера, в которой жил Нум, была самой вместительной и самой теплой. С незапамятных времен она служила жилищем вождю племени. Это было обширное помещение со сводчатым потолком. Выступающий над входом в пещеру естественный навес прикрывал его от дождя и снега. Высокий частокол из толстых бревен, принесенных паводками с верховьев реки, подпертый обломками скал и оплетенный колючими ветвями, надежно защищал вход в пещеру от свирепых хищников и ураганных порывов зимнего ветра. Для входа и выхода из пещеры обитатели ее пользовались приставной лестницей, которую на ночь убирали. Укрывшись за таким частоколом, можно было спокойно спать в теплом полумраке пещеры, озаренной красноватыми отблесками не гаснущего день и ночь костра.
Пещера уходила вглубь каменного массива и заканчивалась небольшим тупичком, в котором Мамма хранила рабочие орудия и съестные припасы. На задней стенке этой подземной кладовой, под самым потолком, чернело небольшое отверстие, достаточно широкое для того, чтобы в него мог пролезть человек небольшого роста. Но добраться до отверстия можно было только с помощью лестницы, и Нум при всем своем неуемном любопытстве не отваживался обследовать эту подземную отдушину, из которой всегда тянуло ледяной струей промозглого воздуха.
Когда Нум был совсем еще маленьким, отец его Куш, желая наказать мальчика за какую-нибудь шалость, не раз грозил посадить сына в этот каменный карцер и оставить там одного в обществе сотен летучих мышей, висевших гирляндами под потолком. И если Нуму в те годы случалось сопровождать мать в подземную кладовку, он, замирая от страха, жался к ее ногам, бросая боязливые взгляды на черное отверстие под потолком, выглядевшее еще более зловещим в колеблющемся свете смолистого факела, который держала Мамма.
Сделавшись старше, Нум перестал бояться загадочного отверстия и, по правде говоря, мало думал о нем.
Маленькая пещера, служившая жилищем Главному Колдуну племени Мадаев, совсем не походила на обширное помещение вождя племени. Вход в нее был расположен на такой головокружительной высоте, что обитатель пещеры мог не опасаться нападения хищных зверей. Широкий выступ скалы не давал северному ветру проникнуть в пещеру. Другой выступ скалы, нависавший над входом подобно надбровной дуге, защищал жилище Абахо от низвергавшихся с неба дождевых потоков и снегопадов. Вход в пещеру закрывал тяжелый занавес из медвежьих шкур.
Нум всегда испытывал странное удовольствие, поднимаясь к жилищу Главного Колдуна с очередной вязанкой хвороста. Он любил узкую тропинку, прилепившуюся к каменной стене и становившуюся все уже по мере того, как он взбирался по ней вверх. Нум продвигался осторожно, все время глядя под ноги, чтобы не оступиться, и, только добравшись до небольшой гранитной площадки перед входом, вскидывал голову и осматривался по сторонам. И всякий раз величественная красота открывавшейся перед ним картины захватывала мальчика, наполняя его душу восторгом.
Нум не говорил себе:» Ах, как это прекрасно!»— но он ощущал эту красоту всем своим существом. Бесконечность расстилавшейся перед ним панорамы, одновременно грандиозной и гармоничной, приводила его в состояние, близкое к экстазу. Чистый горный воздух наполнял грудь мальчика, аромат сухих трав, которые росли пучками в трещинах и углублениях скал, долетал до него с порывами свежего ветра. Крикливые вороны в блестящем черном оперении вихрем кружились вокруг, словно одержимые. Нуму казалось, что он сам, того и гляди, превратится в птицу; ему стоило большого труда удержаться и не прыгнуть, широко раскинув руки, в сияющую пустоту, чтобы улететь вслед за птицами и ветром к синевшему вдали горизонту.
В этот день, спустя неделю после возвращения Мадаев в родные места, Нум, как обычно, поднялся с вязанкой хвороста вверх по крутой тропке и опустил свою ношу на маленькую площадку перед входом. Он знал, что в этот час в жилище Мудрого Старца никого нет. Цилла помогала Мамме и другим женщинам вялить пойманную в реке рыбу, а дед ее еще на рассвете ушел в лес собирать целебные травы.
Нум предложил было Абахо сопровождать его, но Мудрый Старец отказал наотрез.
— Нет, нет сын мой! Я хочу, чтобы твоя нога зажила окончательно до наступления зимы. И кроме того, ты понадобишься матери. Нум опустил глаза, чтобы скрыть свое разочарование. Как только нога, натруженная долгим переходом, перестала болеть, его снова стало мучить вчерашнее любопытство. Когда же он наконец станет признанным учеником Мудрого Старца? Когда тот разрешит ему проникнуть в таинственную Священную пещеру? Почему Абахо ни разу не заговорил с Нумом о его будущем после возвращения в родные места? Вдруг он раздумал, вдруг отказался от мысли сделать Нума своим учеником и преемником? Или он ждет наступления первых холодов, чтобы начать обучение? Нуму не терпелось получить ответ на все эти вопросы.
А пока что ему приходилось помогать матери в повседневной работе, и это, по его глубокому убеждению, было явно недостойно его будущего высокого звания и необычайной судьбы.
До наступления зимы Мадаям нужно было закончить множество неотложных дел.
Стоя на площадке перед входом в жилище Абахо, Нум смотрел, как его соплеменники с озабоченным видом снуют по долине, словно муравьи вокруг муравейника. До его слуха доносились гулкие удары палиц — это забивали в частоколы новые бревна и колья. Несколько подростков, сверстников Нума, ныряли с берега в реку, плыли, широко взмахивая руками, и вдруг молниеносно исчезали под мутными красноватыми струями, чтобы появиться через минуту у берега с крепко зажатой в руке рыбой. Женщины, сидя у входа в пещеры, шили зимнюю меховую одежду. Они прокалывали края шкур острым костяным шилом и протаскивали затем в отверстие нитку из сухожилий или конского волоса. Трое стариков возвращались из ближнего леса, неся на головах корзины полные грибов и каштанов. Чуть подальше двое мальчуганов, повиснув на выступе скалы, выкуривали из расщелины диких пчел, чтобы завладеть их сотами. Девочки поддерживали огонь небольших костров, бросая в него зеленые ветки. От костров поднимался густой дым, в котором коптились подвешенные связки рыб, нанизанных на тонкие крепкие прутья. Нум сразу приметил среди девочек Циллу, грациозно склонившуюся над огнем. Длинные черные волосы Цилла заплела сегодня в две толстые косы. Они подпрыгивали у нее на спине при каждом шаге. Девочка подняла голову и увидела Нума, стоящего на площадке у входа в ее жилище. Она помахала ему тоненькой рукой и что-то крикнула, но слова отнесло ветром, и Нум ничего не расслышал. Он широко улыбнулся и ответил девочке тем же жестом. Нум больше не сердился на Циллу за то, что та танцевала на празднике с сыном вождя Малахов. Цилла уверила друга, что находит сына Тани весьма недалеким: он только и делал, что хвастался во время танца своими охотничьими подвигами и изрядно надоел ей за вечер. Слушая Циллу, Нум испытывал тайную, ни с чем не сравнимую радость.» Я часто буду видеть ее этой зимой! — подумал Нум. — Абахо, наверное, захочет обучать меня в своем жилище «.
Но главная часть Знания будет, конечно, преподана Нуму в Священной Пещере. А Цилла по-прежнему утверждала, что не знает где находится вход в нее.
Некоторое время Нум размышлял об этой новой, заманчивой жизни, которая скоро начнется для него. Взгляд его бесцельно блуждал по раскинувшемуся у его ног необозримому пространству. Солнце садилось. Первые вечерние тени уже заволакивали дальние долины голубой дымкой. На востоке, над цепью вулканов, виднелся столб густого черного дыма, медленно поднимавшийся к розовому небу. Нум, погруженный в свои думы, не обратил на него внимания.
« Если я буду настойчивее, — размышлял он, — и подарю Цилле мой кремневый нож с костяной ручкой, она, быть может, откроет мне, где находится вход в Священную Пещеру. Я уверен, что она знает секрет «. Нум осторожно повернулся на узком карнизе, следя за тем, чтобы нога его не соскользнула с края в пропасть, и посмотрел на медвежью шкуру, закрывавшую вход в жилище Абахо.
« Когда-нибудь я буду жить здесь»— внезапно подумал он. — И Цилла всегда будет возле меня!»Нуму часто случалось заходить в пещеру Мудрого Старца, обычно для того, чтобы передать ему какое-нибудь кушанье, приготовленное Маммой для старика и его внучки. Но сейчас мальчик с изумлением вспомнил, что ни разу не осматривал жилища Главного Колдуна во время своих посещений. Он предпочитал играть с маленькой Циллой, вырезая для нее из дерева фигурки людей и животных.
Бросив через плечо взгляд в долину, Нум заметил, что на берегах осталось совсем немного народу. Рыбная ловля заканчивалась; женщины складывали свою работу: становилось слишком темно, чтобы шить. Циллы нигде не было видно.
« Она, верно, ушла в пещеру к Мамме, — подумал Нум. — Абахо обещал зайти к нам сегодня вечером. Цилла помогает матери готовить ужин «. Нум еще раз внимательно оглядел медвежью шкуру, словно никогда не видел ее раньше, и решил, что имеет право зайти ненадолго в эту пещеру, которая когда-нибудь все равно будет принадлежать ему. Повернувшись спиной к багровому закатному небу с фиолетовыми облаками, отороченными золотой каймой, и к далекой цепи вулканов, увенчанной зловещим султаном черного дыма, он решительным движением откинул медвежью шкуру и вошел в жилище Главного Колдуна.
Пещера была погружена во мрак, но в очаге тлело еще несколько головешек. Нум разгреб золу и подбросил в угасающий костер охапку сухих веток; они сразу вспыхнули ярким пламенем. Затем, стоя посреди пещеры, мальчик окинул ее пытливым взглядом.
Справа от входа, у стены, были сложены примитивные орудия труда и обычная хозяйственная утварь. Слева возвышались груды мехов, служивших одеждой и постелью. На воткнутых в расщелины каменных стен палочках висели пучки сухих трав и кожаные бурдюки с какими-то неизвестными жидкостями. В естественных нишах, расширенных и углубленных человеческой рукой, виднелись кучки белых камешков, похожих на морские раковины и разноцветные кремни — от совсем темных до светлых и почти прозрачных. Скелеты каких-то небольших зверьков свисали с потолка на тонких кожаных ремнях. Вокруг очага лежало несколько грубо обтесанных каменных глыб, служивших сиденьями. На широкой и плоской гранитной плите, опиравшейся на четыре других каменных обломка, были разложены вяленые форели, две куропатки и соты с медом диких пчел — приношения Мадаев Мудрому Старцу. Сухие ветки прогорели, и огонь костра снова стал слабеть. Нум бросил в очаг еще охапку хвороста. Пламя взметнулось ввысь, озарив ярким светом внутренность пещеры. Причудливые тени заплясали на неровных каменных стенах, в орбитах звериных черепов вспыхнули искры, придавая им видимость жизни.
Нум с боязливым любопытством наблюдал за ними некоторое время, после чего решил, что ему пора уходить. Он окинул прощальным взглядом пещеру и вдруг заметил в дальнем ее углу зияющее темное отверстие. Сперва мальчику показалось, что он ошибся, потому что никогда не замечал этого отверстия раньше. Но до сегодняшнего вечера он всегда приходил в пещеру только днем, и хотя медвежья шкура бывала в это время откинута, яркий солнечный свет не проникал в пещеру на такую глубину.
« Должно быть, это вроде того отверстия, что у нас в кладовке, — подумал Нум, — подземная отдушина, только и всего!»Вдруг сердце мальчика дрогнуло и забилось неровными толчками. Дерзкая догадка мелькнула в его мозгу.
« А что, если это вход в Священную Пещеру?»
Нум вернулся к очагу, разжег поярче огонь и подошел вплотную к темному углу. В глубине его, на уровне пола, открывался узкий проход, из которого тянуло сырым сквознячком. Нум просунул в отверстие кулак, потом всю руку до плеча.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21