На стенах висели гобелены с изображениями луны, солнца, сцен охоты, пиршеств, а также каких-то странных религиозных церемоний. На всех гобеленах без исключения были красным и белым вышиты диковинные существа – сражающиеся драконы, грифоны и еще какие-то неведомые твари.Она приподняла один гобелен и обнаружила за ним каменную кладку в виде арки, которая чуть отличалась цветом от стены. Сердце девушки затрепетало от страха. Зачем и кому понадобилось заложить здесь окна? Тем более в башне, где они просто необходимы для безопасности замка? Только безумец мог это сделать. Разве что... разве что комнату перестроили, чтобы содержать в ней узника...А ведь граф сказал, что это ее комната!Страх все больше овладевал Соланж, и она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Не может быть! Просто Редмонд терпеть не может солнечного света или, наоборот, ночной прохлады. Он, конечно же, объяснит, за чем поступил так. Все уладится. Она просто обязана верить, что все уладится.Соланж продолжила осмотр. Кровать стояла в центре комнаты. В изголовье и изножье кровати возвышались канделябры, в каждый из которых можно было вставить по меньшей мере дюжину свечей. А на полу, прямо под кроватью, мраморной плиткой была выложена большая звезда с расходящимися до стен лучами. Черная звезда на белом фоне. Ковров в комнате не было вовсе.Отворилась дверь. Две женщины внесли подносы с едой. За ними следовали четверо мужчин, которые тащили деревянную бадью с горячей водой. Мужчины поста вили бадью на пол и, кланяясь, удалились. Женщины подошли ближе и с робким видом остановились у кровати.– Графиня, – негромко сказала одна из них со светлыми волосами, заплетенными в косы. – Мы пришли, чтобы приготовить тебя.Она поставила свой поднос на стол у стены. Вторая женщина последовала ее примеру. На одном подносе были еда и питье, на другом – сосуды цветного стекла с благовонным маслом и ароматическими солями для ванны.Соланж вдохнула аппетитные запахи еды и осознала, как голодна.– Благодарю вас, – сказала девушка, протянув руку к кубку с вином.У вина был странный, горьковато-сладкий привкус. После третьего глотка светловолосая женщина забрала кубок.– Это особенное вино, миледи. Его изготовили специально для тебя. Но ты не должна пить его слишком быстро.– Для меня? Вот уж не думаю.– Да, миледи, именно для тебя, – подала голос другая, рыжеволосая. – Мы давно знали, что ты появишься здесь.– Давно?– О да, – подтвердила рыжая. – И вино это готовили для тебя – супруги нашего господина.Только сейчас Соланж заметила, что эти женщины не только красноречивы, но и необыкновенно хороши собой. Одеты они были в одинаковые серо-голубые платья. Черты их, отмеченные тонкой, истинно саксонской красотой, казались почти одинаковыми. Соланж подумала, что никогда прежде не встречала таких красавиц.– Скажите, вы сестры? – спросила она.Женщины обменялись веселыми взглядами.– Не по крови, графиня. Теперь поешь, а после мы тебя искупаем. Твой супруг ждет, – ответила рыжеволосая.И обе женщины принялись кормить ее, поднося ко рту кусочки хлеба и дичи. И... постепенно снимали с нее одежду нежными, заботливыми руками.Соланж закрыла глаза. Голова слегка кружилась от милой болтовни женщин. Они говорили о всяких пустяках – о нарядах, драгоценностях. Они были заботливы и дружелюбны. Ловкими, проворными руками они намылили голову Соланж, стараясь, чтобы мыло не попало в глаза. Это было божественно. Соланж сидела в бадье с теплой водой и сонно улыбалась любезным помощницам.– Как вас зовут?– Мое имя Селеста, а она – Мерседес, – ответила светловолосая, кивнув в сторону своей напарницы.Мерседес расплылась в улыбке. У нее были светло серые глаза. Они напомнили Соланж кого-то... но она не в силах была вспомнить, кого.– Прекрасное вино, графиня, не правда ли? – Женщина вновь протянула ей кубок с вином.Проворные руки скользили по телу Соланж, смывая дорожную грязь душистой пеной, в которой было так приятно нежиться.– Пора, графиня, – сказала Селеста. – Граф скоро появится.Мысли Соланж путались, и она уже не могла разобрать, что говорит вслух, а о чем только думает. Быть может, это и вовсе не имело значения. Быть может, эти женщины умели читать ее мысли?Они помогли Соланж выбраться из бадьи и усердно терли ее мягкой тканью до тех пор, пока кожа Соланж не порозовела. Девушке опять захотелось есть, но вся еда куда-то исчезла. Осталось только вино.Соланж вдруг увидела себя со стороны! Вот она стоит нагая, босиком на мраморном полу и дрожит от холода, а женщины вертят ее во все стороны, осматривают, и что-то одобрительно бормочут. Они набросили на плечи Соланж мантию из белого шелка. Неужели и впрямь считают, что в этом одеянии можно согреться? А потом вернулись мужчины, чтобы унести бадью и подносы.Соланж повели к кровати. Пламя свечей ярко озаряло спальню. Женщины уложили ее поверх одеял и шкур, и лишь тогда Соланж осознала, что на ней не мантия, а пелерина. Пелерина из тончайшего шелка. Укрыв ее шкурами, красавицы бесшумно удалились.Соланж осталась одна.«Надо проснуться», – подумала она, но эти слова не в силах были разрушить действие странных чар. Соланж теперь понимала, что дело не в усталости и нервном истощении. Это странное вино затуманило ее разум. Она потеряла счет времени, зыбкая пелена туманила рассудок. Соланж попыталась поднять руку и не смогла. Хотела, было приподнять голову, но сумела лишь немного повернуть ее – в тот самый миг, когда открылась дверь.На пороге стоял Редмонд. Неподвижно, словно статуя. Пламя свечей мешало рассмотреть его лицо, Соланж видела лишь очертания черной фигуры. На нем была просторная длинная мантия, на талии перехваченная поясом. Соланж припомнилась картинка из какой-то книги отца – портрет мага Мерлина.Мерлин – великий чародей! Мерлин – выходец из давнего прошлого! Он пришел сюда, чтобы похитить ее... Нет, он женился на ней. Она, Соланж – жена Мерлина!Он подошел ближе, и теперь свет канделябров ярко освещал его. Чародей обрел облик Редмонда. К Соланж вернулась реальность происходящего. Она заключила брак с врагом своего отца, чтобы сделать его другом Айронстага. Она согласилась стать пешкой в хитроумной игре, которую вели эти двое. Зачем она так поступила? Соланж наморщила лоб, пытаясь вспомнить. Что-то там насчет жертвы...Алый шелк мантии Редмонда был такой же тонкий и блестящий, как белый шелк ее пелерины. На мантии были вышиты непонятные Соланж узоры: круги и квадраты, луна и солнце, очертания рук и глаз.Граф потянулся к ее каштановым локонам. Он наклонил голову, жадно вдыхая их чистый аромат. Потом его рука дотронулась до лица Соланж.Она попыталась уклониться от этого прикосновения и не смогла. Сегодня, в ее первую брачную ночь, она вообще не владела собственным телом, словно скованная льдом.– Ты можешь двигаться, ангел мой, – сказал муж, садясь с нею рядом.Соланж сделала еще одну попытку. Губы ее приоткрылись, жадно ловя воздух. Наконец она села. Граф поддержал ее, обхватив за спину, и наклонил девушку чуть вперед. Шкуры соскользнули, и пелерина распахнулась, обнажив ее тело. Соланж торопливо стянула края пелерины.– Не надо, – сказал Редмонд, оттолкнув ее руку. – Не надо прятаться от меня.Дыхание его было тяжелым. Он сдернул с Соланж пелерину, алчно пожирая глазами ее наготу.– Умоляю!.. – прошептала Соланж, обретя дар речи.Она нагнула голову, и длинные волосы завесой ук рыли ее.– Глупое дитя! – упрекнул граф. – Что я тебе сказал? Учись меня слушаться. Все хорошие жены слушаются своих мужей. Убери волосы.Он протянул руку сквозь шелк волос и, ухватив пальцами ее сосок, так сильно стиснул нежную плоть, что боль отозвалась во всем теле. Соланж собрала одной рукой волосы и отбросила их за спину. Лицо ее пылало от стыда.Редмонд выпустил жену и чуть отодвинулся, чтобы вновь любоваться ею.– Да, ты именно такая, какой я ожидал тебя увидеть. Ты была создана для меня, милая женушка. Ты моя.«Нет, – хотела крикнуть Соланж, – не твоя!» Редмонд обвил рукой ее талию, прижался губами к шее. Затем поднял девушку и усадил к себе на колени.Жар стыда сменился жгучим холодом. Соланж бросило в дрожь, когда губы графа прижались к нежной коже за ухом. Он теснее прижал к себе девушку, покусывая мочку. Рука его скользнула вверх по ее бедру.– Прекрати, – отчетливо проговорила Соланж. – Не надо!И снова все заплясало в сумасшедшем танце. Звук его голоса лишал ее сил. Граф потерся бородой о ее кожу. Когда он отстранился, Соланж увидела в его сияющих глазах свое крохотное отражение. Крик едва не сорвался с ее губ, но Редмонд закрыл ей рот поцелуем и глухо застонал.Соланж не могла дышать. Ей казалось, что он сейчас раздавит, задушит ее. О боже, она не в силах остановить его. Слабость опять охватила ее тело, голова запрокинулась...– А теперь, жена моя, – едва слышно проговорил граф, – я поведу тебя туда, где ты еще никогда не бывала.Он толкнул Соланж на кровать и грубо навалился на нее сверху. Из складок мантии он извлек нечто длинное и блестящее.Кинжал?! В, левой руке граф сжимал серебряный кинжал. Блики света играли на его лезвии.Теперь его улыбка стала почти нежной. Бережно, почти любовно Редмонд коснулся лезвием руки Соланж.Черточка крови выступила на запястье и заалела в свете свечей. Она росла, ширилась, а граф все сильнее нажимал на лезвие кинжала.Все закружилось перед глазами Соланж, и она покорно погрузилась в небытие.За стенами Уэллберна тихо падал первый снег. 5 Франция, 1287 Дэймон был неузнаваем.Нет, черты его лица остались почти прежними. Те же точеные губы, тот же четкий овал лица, та же струящаяся грива черных волос.И все-таки это был другой, новый Дэймон. Перед Соланж предстал суровый воин, сильный и мужественный.Взгляды всех женщин устремились на него. Соланж прекрасно их понимала. Дэймон стал крепче, выше, шире в груди и плечах. В лице появилась некоторая резкость, но это лишь прибавило привлекательности мужественным чертам.Держался он отстраненно, сдержанно, спокойно. Губы, так любимые Соланж, кривила горькая усмешка. Глаза избегали ее взгляда.Соланж стало страшно. Неужели она снова потеряет Дэймона?! Он так нужен ей...Все присутствующие не сводили с них глаз, ловили каждый жест, прислушивались к каждому слову. Они казались Соланж стаей крыс, готовых наброситься на нее.– Госпожа моя, – обратился к ней Дэймон, что же случилось с твоим мужем?Вздрогнув, Соланж вернулась к реальности.– Граф тяжело болел, – сказала Соланж. Лихорадка. Она длилась три дня и три ночи.Дэймон смотрел на нее в упор.– Он умер?– Сегодня ночью.Соланж лгала. Дэймон знал это наверняка. Она делала это виртуозно, куда лучше, чем в детстве. Он прекрасно помнил, как это происходило, и сейчас видел ту же складку у губ, тот же румянец на щеках. Как собирается она заморочить его на сей раз?«Ты хочешь меня?» – вспомнил Дэймон. Он никогда не поверил бы, что эти слова слетели с ее губ, если бы не слышал их сам.«Это игра, – думал Дэймон, – та самая непонятная игра, в которую она решила втянуть и его. Она хочет посмеяться над ним, сделать из него шута себе в утеху. Не ужели он проехал столько миль, чтобы дать обвести себя вокруг пальца?»Губы Дэймона сжались.– Сочувствую твоей потере, графиня. Ты, должно быть, вне себя от горя. Я сожалею, что принес тебе еще одну дурную весть.– Какую весть? – спросила Соланж.– О твоем отце, миледи.Она стиснула руки, но лицо ее осталось бесстрастным.– Что с отцом?– Маркиз, госпожа моя, скончался две недели на зад. Несчастный случай на охоте.Соланж замерла.– После этого происшествия он прожил еще неделю. Тогда-то он и послал за мной и просил меня лично известить тебя о его смерти.– Так это он послал тебя? – прошептала она.– Да, миледи. Это было последнее желание умирающего. Я не мог отказать ему.В голосе Дэймона не было сочувствия к властному старику, который повелевал им даже сейчас, хотя Дэймону казалось, что он давно уже освободился от власти Айронстага.
Он был занят сбором урожая на землях Вульфхавена, когда прибыл посланец от маркиза. Дэймон много лет уже не поддерживал никаких отношений с Генри и не имел ни малейшего желания возобновлять их сейчас. Но, узнав о том, что старый маркиз при смерти, Дэймон поехал в Айронстаг.У Генри оказались переломаны рука, нога и несколько ребер. К тому же старик застудил грудь. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять: этот человек уже не жилец на свете. «Как печально умирать в полном одиночестве», – подумал Дэймон.Маркиз был один уже много лет. Леди Маргарет давно покинула его, так и не удостоившись, чести стать маркизой. За ней последовала череда безликих женщин, которые годились лишь на то, чтобы согревать ложе Айронстага. Наконец он женился на милой и скромной девице из Лидса, которая после нескольких выкидышей умерла родами, унеся с собой и жизнь новорожденного младенца. После этого Генри очень быстро превратился в сварливого старца, окруженного несколькими верными слугами, такими же древними, как и он сам. Любимым его занятием стало любоваться своим золотом да составлять карты родовых владений.Дэймон был потрясен его видом, хотя постарался ничем не выдавать своих чувств. Перед ним лежала живая мумия с лихорадочно горящими глазами.Лекарь, сидевший у постели больного, покинул комнату, сердито бормоча, что пациенту не следует много говорить. Генри попытался что-то возразить, но тут же рухнул на подушки без сил.Дэймон молча стоял у постели, стряхивая с сапог на липшую грязь.– Поезжай к Соланж, – произнес Генри хриплым сорванным голосом. – Расскажи ей сам, что случилось.– Это не мое дело, – спокойно ответил Дэймон, хотя при одном лишь звуке ее имени его бросило в холодный пот.Генри судорожно вздохнул.– Локвуд, это моя последняя просьба к тебе. Я тебя вырастил. Я заботился о тебе. Теперь ты должен сделать для меня хотя бы это. Соланж – моя дочь. Вот уже восемь лет я ничего о ней не слышал. – Глаза его затуманились. – Совершенно ничего.Дэймон молчал, обдумывая услышанное. Он знал, что Соланж и ее супруг примерно через год после свадьбы уехали в Дю Клар, французское владение графа, но после этого он тоже не слышал о них ни слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32