Стоя за ее спиной, он с гордостью наблюдал, как она принимает поздравления, величественно, но вежливо склоняя голову. Он знал, что сейчас Бриттани думает о нем, может быть, предвкушая близость, но при этом она сохраняла полный достоинства вид.
Вдруг он увидел, что к Бриттани пробирается леди Гвен, и внутренне напрягся. Он хорошо знал нрав этой толстой матроны и теперь по выражению маленьких прищуренных глаз видел, что она полна негодования.
— Леди Бриттани, — проговорила Гвен тоном, который был так же оскорбителен для слуха, как ее внешность — для глаза, — это правда, что ты носила мужскую одежду?
Король и королева, нахмурившись, бросили на леди Гвен многозначительный взгляд, но она, не внимая предостережению, в упор смотрела на Бриттани и ждала ответа.
— Правда, миледи, — ровным мягким голосом благонравно ответила Бриттани, но в каждом слове Алек без труда распознал скрытую насмешку.
— Вот я, например, ни за что на свете не надела бы мужского платья. Я бы скорее умерла, чем согласилась бы так бесстыдно подчеркивать свои формы, — назидательно проговорила леди Гвен, которая, как отметил про себя Алек, была по меньшей мере в четыре раза толще его жены.
Губы Бриттани дрогнули, но усилием воли она сдержала смех.
— Я восхищаюсь твоей разборчивостью, леди Гвен. Ты права — мужская одежда слишком подчеркивает фигуру, — прозвучал ответ Бриттани.
Алек одобрительно кивнул, отдавая должное тонкому остроумию Бриттани и умению держать себя в руках. Впрочем, по ее опущенной голове и слегка вздрагивающим плечам он видел, что она вот-вот рассмеется, позабыв о приличиях. Он заметил также, что король прикрывает рукой рот, а королева старательно разглядывает потолок.
— Мужская одежда, — четко выговаривая слова, как если бы она обращалась к неразумному ребенку, сказала леди Гвен, — не годится никакой женщине. — Она помолчала, тяжело дыша, отчего казалась еще более грузной. — И если ты думаешь, что могут быть исключения из этого правила, то ты дурно воспитана.
— Леди Гвен, моя жена очень хорошо воспитана, — прозвучал на весь зал низкий голос Алека, в котором явственно слышалась угроза. Ему хотелось разорвать на части эту тупоголовую женщину, осмелившуюся оскорбить его жену. — Ты действительно никогда не сможешь появиться на людях в мужской одежде, но лишь потому, что твое сложение этого не позволяет.
— Алек, не надо, — с деланной строгостью остановила его Бриттани. Она подошла поближе к леди Гвен, внимательно осмотрела ее пышные формы и даже обошла вокруг нее, словно для того, чтобы составить более полное суждение о ее фигуре. — Я думаю, ты ошибаешься. Леди Гвен может надеть мужской наряд, но только если он будет черным. Цвет твоего клана — черный? — с невинным видом спросила она леди Гвен.
Леди Гвен собиралась что-то сказать, но Бриттани продолжала:
— Не принимай близко к сердцу нелюбезные слова моего мужа. Мужчинам часто недостает великодушия. — Она обратилась к королеве: — А ты что скажешь, миледи?
Аланна сделала шаг вперед и склонила голову набок, словно что-то обдумывая.
— Нет, черный цвет ей не пойдет, хотя он вполне под стать ее настроению.
Леди Гвен с побагровевшим лицом оглядывала собравшихся вокруг придворных в поисках поддержки. Не найдя таковой, она разгневанно удалилась.
Алек протянул руку, и Бриттани заняла свое место рядом с супругом.
— Она недооценила тебя, маленький воин, — усмехнулся он. — Не понимала, на кого осмелилась напасть. Но помни, она не одна, хотя сейчас ее войско отступило.
Бриттани улыбнулась в ответ:
— Ты был прав, когда боялся за меня. Но я не ожидала, что меня может попытаться унизить леди. Теперь-то я понимаю, что любой человек может быть злым, несмотря на его манеры и воспитание.
Они пробыли вместе весь вечер. Алек был поражен тем, что с каждой дамой и кавалером, подходившими поприветствовать ее, Бриттани обходилась по-разному. Это было невероятно, но всех его врагов ждал холодный прием, а с друзьями она была дружелюбна и приветлива.
Потом леди Мельвина и королева куда-то увели Бриттани. К Алеку подошел король и дружески ткнул его пальцем в ребра.
— Разве я тебе не говорил, что она будет ценным пополнением моего двора? — усмехнулся король. — Если бы ты только знал, как я долго ждал минуты, когда кто-нибудь даст леди Гвен достойный отпор. Эта женщина портит мне кровь уже целый год.
— Королева могла бы справиться с леди Гвен и без Бриттани.
— Да, — сказал Эдгар, — но леди Гвен никогда бы не осмелилась задеть мою Аланну.
Алек поднял бровь, но Эдгар продолжал:
— Ты боялся, что Бриттани не справится, а посмотри, что получилось. Она не просто сумела всех очаровать. Королева гораздо лучше разбирается в людях, чем ты или я. Самое трудное испытание для Бриттани было не покорить двор, а заслужить одобрение королевы. Посмотри на них, когда они вместе. Теперь твоя жена не просто дама, допущенная ко двору, а друг королевы. Помни это, Алек. Бриттани приобрела очень сильного союзника.
У Алека не было времени обдумать слова короля, потому что дамы вернулись, и он случайно услышал замечание леди Мельвины:
— Бренна такая умница. Только ей пришло бы в голову использовать для наряда воина цвета клана Кэмпбеллов.
Значит, это был не сон и не видение, вызванное сильным опьянением! Бриттани действительно надевала мужское платье в замке Дункана. А он-то думал, что она ни за что не осмелится проделать что-либо подобное. Вдруг в его памяти всплыл разговор с Дунканом, и он все понял. Так вот почему Дункан проявлял такой интерес к Бриттани, пел ей дифирамбы — она щеголяла перед ним в этом вызывающем наряде. При мысли об этом кровь бросилась Алеку в голову.
Сегодня ночью он велит ей показать подарок матери, и если образ, засевший у него в памяти, будет соответствовать действительности, Бриттани придется плохо.
16.
— Что ты хочешь, чтобы я сделала? — Бриттани удивленно замерла на месте, решив, что ослышалась.
— Не прикидывайся глупой, жена. Я хочу увидеть подарок, который тебе сделала моя мать. Переоденься, чтобы я мог оценить его в полной мере. — Алек внимательно изучал лицо жены. Она казалась удивленной и — если он хоть что-нибудь смыслил в ее внешности — растерянной. Черт побери, он был прав. Она действительно надевала этот наряд у Дункана.
— Но, Алек, сейчас поздно. Может быть, нам лучше пойти в постель? А подарок леди Бренны я покажу тебе завтра. — Бриттани отвернулась и направилась к кровати.
Он позволил ей снять покрывало, а потом сказал:
— Сейчас, Бриттани. Или есть причина, по которой я не должен видеть это платье? — У Алека сузились глаза, а Бриттани круто обернулась к нему.
— Почему ты хочешь видеть этот наряд? — резким тоном спросила она.
— Потому что ты просила у меня разрешения его надеть. — Он заметил, что на ее лице появилось виноватое выражение, и продолжал: — Я помню, ты называла его особым. Поскольку я не помню, как ты была одета у Дункана, я хочу посмотреть на него сейчас.
Бриттани вскинула голову.
— Хорошо, Алек. Хотя сейчас уже очень поздно, я удовлетворю твою неразумную просьбу.
Она стала раздеваться. Падающие на спину волосы мешали ей развязывать тесемки. «Или она просто тянет время?» — подумал Алек.
— Алек, помоги мне. — Бриттани подошла к мужу, встала к нему спиной и перекинула волосы через плечо. Ее умоляющий взгляд говорил больше, чем слова.
Он развязал тесемки, Бриттани выскользнула из своего изысканного одеяния и осталась в одной тонкой рубашке. Боже, какая мука была смотреть, как она раздевается, и не прикасаться к ней. Алек просто пожирал ее глазами.
Бриттани подошла к комоду и достала из него дорожный баул. Не поднимая глаз, она отнесла его на кровать, достала одежду. Увидев цвет своего клана, Алек разозлился и одновременно растерялся. Черт бы все это побрал! Что ему теперь делать! Избить ее? От этой мысли внутри у него все переворачивалось. Но она не оставила ему выбора.
Теперь он уже жалел, что все это затеял. Алек подошел к очагу, выпил эля. Он смотрел, как Бриттани меняет длинную рубашку на короткую, надевает одну за другой все принадлежности одеяния воина, и злость охватывала его все сильнее. Тонкая ткань туники и штанов туго обтягивала тело, очерчивая линии груди, талии, стройных бедер.
Бриттани прикрепила к поясу меч и кинжал и повернулась к нему лицом. Подбородок был поднят, а лицо вместо раскаяния, которое он ожидал увидеть, выражало гордость.
Вдруг Алек понял, как ее наказать. Он смотрел на ее непристойный наряд и злорадно думал, что любая порка показалась бы ей пустяком по сравнению с тем, что он придумал.
— Ты надевала это у Дункана?
— Да, — сказала Бриттани. — Ты разрешил.
— Да, я разрешил. С твоей стороны очень умно мне об этом напомнить.
— Умно? — Она непонимающе взглянула на него.
— Вот именно. Если бы не это разрешение, которое я дал спьяну, я бы избил тебя до полусмерти.
— А теперь? — спросила Бриттани, и ее рука нервным движением легла на рукоятку меча.
Ему почти хотелось, чтобы она вынула меч из ножен. Какое бы он получил удовольствие, выбив оружие из ее слабой руки.
— Какое наказание ждет женщину, которая так хитро обманывает мужа?
— Я не знаю, Алек. — Она отступила на шаг, когда он протянул к ней руку.
— Бриттани! — взревел он, хватая ее за руку и подтаскивая к себе. Он рванул шнуровку на ее одежде, потом уже медленнее стал ее распускать. В это мгновение она поняла его намерение.
Она схватила его за запястья.
— Алек, это принадлежит мне. Я скорее умру, чем расстанусь с этим подарком.
Он стряхнул ее руки и стащил с нее рубаху через голову.
— Ты никогда его больше не увидишь. Это так же верно, как то, что Англия никогда не покорит Шотландию.
Бриттани стояла перед ним в своей тоненькой рубашке. Ее глаза были устремлены на синюю тунику, которую Алек держал в руке.
— Это не просто одежда, это часть меня. — Она потянулась рукой за своей туникой.
Алек был прав. Вряд ли любое другое наказание произвело бы на нее такое сильное впечатление. Однако это открытие не принесло ему ожидаемой радости. Он знал, что причинил ей боль, но не мог поощрять ее привязанность к этому наряду и не мог забыть о том, что она его обманула.
— Алек, между нами стоит не имя Мактавиш. — Бриттани коснулась пальцами синей ткани, подняла глаза на мужа. — Между нами стоит нечто большее. Ты можешь отобрать у меня мужскую одежду и меч, но все равно я останусь воином. Это та часть меня, которая тебе не подвластна. Ты отказываешься понять и признать простую истину — я другая, я отличаюсь от других женщин. Я могу носить одежду, какую ты пожелаешь, и говорить то, что тебе нравится, но я всегда буду тебе чужой.
Алек не ожидал такого ответа. Неужели она не понимает, что он поступил правильно? И все же ее слова смутили Алека. Они заставили его сомневаться в себе и своем решении. Но больше всего его злило то обстоятельство, что в них был несомненный смысл.
— Штаны тоже, — приказал он.
Бриттани развязала тесемки, стянула с себя облегающие штаны и протянула их Алеку.
— Они твои, Алек. Ты напомнил мне, что у меня нет ничего, кроме того, что ты соизволишь мне дать. Но когда я стану свободна, я хочу получить этот подарок обратно. Я снова надену эти вещи, и другой муж снова заберет их у меня, и ему тоже будет все равно, какая я на самом деле, о чем я мечтаю. — Она отвернулась от Алека, подошла к огню.
Алек стиснул в кулаке тонкую материю.
— Мечтать ты можешь о чем угодно, жена. Но мечтать и делать — это две разные вещи.
Бриттани продолжала стоять к нему спиной. Сдавленным голосом она проговорила:
— Ты очень великодушен, муж мой. Мне позволено мечтать. Правда, я не должна надеяться когда-нибудь осуществить эти мечты, но все равно, ты очень добр.
Бриттани молча смотрела в огонь, не вытирая стекающих по щекам слез. В последнее время она стала замечать, что ей очень легко расплакаться. Раньше она не была такой чувствительной.
Алек Кэмпбелл давал ей больше свободы, чем муж обычно давал жене, и все же не хотел видеть ее такой, какой она была в действительности. Это причиняло ей невыносимую боль.
В первый раз за время их совместной жизни ей хотелось, чтобы он ушел. Она не хотела ложиться с ним в постель и предаваться страсти. Бриттани слышала, как муж ходит по комнате, но к ней он не подходил и не произнес ни слова. Она ожидала, что он вот-вот окликнет ее, позовет к себе, но этого так и не случилось. Услышав, что Алек лег в кровать, Бриттани утерла слезы.
Она скользнула под одеяло и устроилась на краешке кровати. Он не протянул к ней руки, и она была этому рада. Слезы все текли и текли, Бриттани не могла ни остановить их, ни понять их причину. Она ощущала только всепоглощающую печаль.
Она любила его. Но отдать кому-то сердце не значит получить чье-то сердце взамен. Алек никогда не говорил, что любит ее. Он многое ей позволял. Другой мужчина не был бы так снисходителен к ее странностям. По правде говоря, он еще очень мягко обошелся с ней после всего, что она натворила. Бриттани вспомнила синяк, обезобразивший лицо леди Эйнсли. Как бы ни хотелось ей винить Алека, она не могла этого сделать. Он не любил ее, но обращался с ней с гораздо большим уважением, чем можно было бы ожидать от непримиримого врага ее семьи.
Она почувствовала, как он поворачивается на другой бок — лицом к ее спине.
— Я знаю, что ты не поняла, почему я так рассердился, Бриттани. Если честно, то ты должна признать — я мог бы обойтись гораздо жестче, чем я это сделал. Я не позволю ни тебе, ни кому-либо другому делать из меня дурака.
Она поняла. Но это не уменьшало боли.
Рука Алека потянулась через разделявшее их пространство, легла на ее живот. Он притянул жену к себе.
— Я не хотел омрачать твое сегодняшнее торжество. Прости меня за то, что я не похвалил тебя, как ты того заслуживала. Ты сияла ярче всех звезд.
Неподдельная нежность и раскаяние, звучавшие в его голосе, лишили ее остатков самообладания. Бриттани зажала рот рукой, чтобы не разрыдаться во весь голос.
Алек повернул ее лицо к себе. Бриттани увидела, как его глаза изумленно расширились при виде ее слез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44