Лео закрыл дверь в соседнюю комнату, но мои уши ловили каждый звук за ней. Я словно чувствовала нить, связывающую меня с Флорой. Я не должна была выпускать эту нить, или Флора умрет.
– Мне нужно, чтобы дверь была открыта, – сказала я. Лео помедлил, но выполнил мою просьбу.
Когда со стола убрали, Клара принесла горячей воды, чтобы я могла умыться.
– Я оставлю тебя, Эми, – Лео встал. Я едва заметила, что он ушел – все мое внимание было обращено к Флоре.
Я заснула, но даже во сне Флора была со мной. Проснувшись ночью, я проскользнула в смежную дверь. Миссис Чандлер склонилась над моей дочерью, ее руки двигались аккуратно и бережно, успокаивая Флору. В слабом свете затененной лампы я разглядывала лицо своей дочки. Ей было лучше? Нет, ей было хуже. Я чувствовала, что ей хуже.
– Она держится, моя леди, – прошептала сзади меня миссис Чандлер. Но это было все. Выпрямившись, я увидела темный силуэт, скорчившийся на стуле в углу комнаты, рука в лубке давила ему на грудь. Миссис Чандлер встревоженно взглянула на меня.
– Ему нужно спать – но он не уходит. Я подошла к нему и ласково сказала:
– Ты должен идти спать, Лео.
– Слишком далеко, – пробормотал он.
– Тогда идем ко мне, – я протянула Лео руку и повела за собой в смежную комнату. Пружины соседней кровати протестующе взвизгнули под его весом. Я легла на свою кровать и сосредоточила мысли на Флоре, чтобы даже во сне поддерживать ее.
Наступило утро. Я отослала миссис Чандлер в спальню и продолжила свое бдение. Флора, моя красавица Флора – она вздрагивала и металась, а я вытирала ее горящий лоб и заставляла пить больше воды. Она даже не узнавала меня. Доктор Маттеус показал мне, как протирать рот Флоры глицериновой микстурой, а Лео научил меня еще и промывать ее горло.
– Флора, позволь, я это сделаю, – я обернулась к Лео. – Ей это не нравится.
– Ее горло, нужно поддерживать чистым, Эми. Флора, хорошая девочка, открой рот.
Когда я закончила очистку, Лео сказал:
– А теперь нам нужно посадить ее на горшок. Флора хныкала и вырывалась, было трудно удерживать ее там, но наконец, мы получили то, что хотели.
– Я сам посмотрю, что там, – Лео поднес горшок к лампе. – Кажется, признаков белка нет.
Я не поняла, что это означает, но по интонации догадалась, что новости хорошие, и мысленно вознесла благодарственную молитву.
Доктор Маттеус зашел к нам перед утренним обходом. Я держала Флору, пока он осматривал ее горло и заглядывал в ее уши.
– Никаких признаков улучшения?
– Нет.
– Если ее суставы начнут опухать, зовите меня немедленно. Вы должны следить и измерять, сколько воды она пьет и выделяет, – он обернулся к Лео и что-то сказал, понизив голос. Я не расслышала его слов. Я не хотела их слышать. – К обеду я зайду еще раз, леди Ворминстер.
Лео вернулся к кроватке.
– Эми, если Флора не будет принимать пищу сама, доктор Маттеус велел использовать трубку. Попытайся уговорить ее выпить немного молока. Тебя она послушается.
– Она не узнает меня.
– Узнает.
Я поднесла чашку с молоком к ее губам.
– Флора, выпей немножко. Глотай, Флора, глотай, – медленно, с трудом, она проглотила молоко.
Я измерила ее температуру – 40.5 – затем промыла ее рот и горло. Утешала, успокаивала, ласкала. Снова измерила температуру – 41.
Дважды в день Элен присылала известия о Розе: «Все хорошо». Я возносила благодарственные молитвы за Розу и всем сердцем молила Господа помочь ее сестре. Лео пытался уговорить меня выйти погулять, но я не пошла. Я не хотела разрывать тонкую нить, связывающую меня и Флору. Сейчас она была не толще паутинки, но все еще держалась.
– Скажите, что ей нужен свежий воздух, – сказал он доктору Маттеусу.
– Я не оставлю Флору, – сказала я, даже не оглянувшись.
– Не заставляйте ее, Ворминстер, – тихо сказал доктор Маттеус. – Она никогда не простит вам, если...
Еще день, еще ночь. Борись, Флора, борись, моя милая девочка – борись. И она боролась.
Все мое внимание было сосредоточено на Флоре, но каждый раз, когда я поднимала голову и оглядывалась, то видела замершую фигуру Лео, сгорбившегося на стуле.
Мы с Лео поели в спальне за смежной дверью. Затем он сходил вниз, чтобы помахать Розе в окно со двора.
– С Розой все хорошо, Эми.
– Спасибо. Сходи на прогулку с Неллой, подыши свежим воздухом, – но я знала, что Лео, не пойдет, так же, как и я.
Ночью Лео лежал на соседней кровати, а я дремала, вскакивая с постели всякий раз, услышав стон или хныканье Флоры, и усаживаясь рядом с миссис Чандлер.
– Флора, я здесь. Я здесь, с тобой.
Тишина была еще хуже – если я просыпалась от тишины, страх сжимал мое сердце, и я бегом вбегала в дверь. Миссис Чандлер осторожно уговаривала меня:
– Моя леди, не мучайте себя. Если понадобится, я позову вас, – и я заставляла себя уйти и снова лечь спать.
Тихий голос спрашивал меня с соседней постели:
– Как она?
– Без изменений.
Страх ледяной рукой держал мое сердце, но я отбрасывала его прочь. Страх истончал нить, поддерживающую жизнь моей дочери, – а она и так уже была натянута до предела.
Глава тридцать седьмая
На четвертый день после обеда я измерила температуру Флоры – и она оказалась ниже на полградуса. Не поверив своим глазам, я показала градусник Лео и поняла по его лицу, что разглядела шкалу правильно. Радуясь, как дети, мы сказали об этом доктору Маттеусу, но его лицо по-прежнему осталось мрачным:
– Возможно, но нужно еще подождать и посмотреть. Миссис Чандлер, придя на ночное дежурство, сказала:
– Кажется, ей немного полегче, моя леди.
Однако было еще рано надеяться. Этой ночью я спала крепче и проснулась в первый раз, когда было уже далеко за полночь. Я побежала в соседнюю комнату и прислушалась к дыханию Флоры – оно было спокойнее, ровнее.
Миссис Чандлер встретила меня улыбкой.
– Сегодня она спит спокойнее, моя леди.
Я остановилась, глядя на Флору. Даже при тусклом свете занавешенной лампы было заметно, что сыпь на ее шее уже не такая ярко-красная.
– Кажется, она пошла на улучшение, – прошептала миссис Чандлер.
Подняв голову, я увидела, что у другого края кроватки стоит Лео – он последовал сюда за мной. На мгновение наши глаза встретились, а затем мы снова взглянули вниз, на дочь. Никто из нас еще не смел надеяться.
– Вам лучше бы лечь и поспать, мой лорд, моя леди, – настояла миссис Чандлер. – Вам нужно беречь силы.
Мы вернулись в другую комнату, каждый лег на свою кровать. На заре я проснулась и снова прокралась в комнату к дочке. По выражению лица миссис Чандлер я поняла, что все хорошо.
– Я только что мерила ей температуру, моя леди. Она упала на два градуса, по сравнению со вчерашней. А эта сыпь исчезает – кризис миновал.
Я стояла, глядя на Флору, меня трясло от облегчения. Затем я повернулась и побежала обратно в спальню.
– Лео, Лео...
– Что с ней! – вскрикнул он, мгновенно проснувшись.
– Ей лучше, ей лучше! – он начал вздрагивать крупной судорожной дрожью. – Лео, это правда – ей лучше! – повторила я. Мои ноги подкосились, я опустилась на кровать рядом с ним. Лео потянулся ко мне, мы обнялись и заплакали в объятиях друг друга.
Наконец мы отстранились друг от друга, я встала и подала Лео руку.
– Идем, поглядим на нее. Сыпь уже исчезает.
Мы стояли у кроватки, держась за руки, и смотрели на наше спящее дитя.
– Ее, шея уже не такая распухшая.
– Она уже перестала все время беспокойно возиться.
– Видишь, ее дыхание стало спокойнее.
– Я уверен, что пульс стал ровнее.
В конце концов миссис, Чандлер отправила нас прочь.
– Здесь не нужны три сиделки. Идите и ложитесь в постель до завтрака.
Однако, в спальне я повернулась к Лео.
– Я, кажется, больше не засну.
– Я тоже.
Я выглянула в окно.
– Уже светает.
– Давай, Эми, сходим в наш розовый парк.
Последние четыре дня, Лео не одевался как должно. Теперь я подала ему пиджак, помогла просунуть в рукав здоровую руку и накинула другую половину пиджака поверх лубка. Лео ждал снаружи, пока я переодевалась в свежую одежду. Мы спустились по лестнице, прошли через конюшенный двор, где могли увидеть окно гостевой комнаты миссис Тайсон. Света там не было – Элен, Роза и Дора пока еще спали. Повернув назад, мы миновали фасад дома, и пошли в розовый парк.
Мы не разговаривали, а просто шли рядом в это тихое раннее утро, в окружении цветов и запахов роз. Сегодня красный цвет лепестков был глубже, розовый ярче, а белый чище, словно каждая роза в саду приветствовала нас и разделяла нашу благодарность Господу.
Когда мы подошли к розе «Крестед Мосс», я задержалась около пухлых розовых бутонов. Это была одна из любимых роз Флоры. Дочка всегда останавливалась здесь и требовала отыскать бутоны, находящиеся в той фазе цветения, когда мохнатые чашелистики были похожи на крохотные петушиные гребешки, а розовые язычки лепестков выглядывали из них словно рожицы. Сейчас я нашла такой бутон и погладила его мохнатую одежку, затем поднесла пальцы к носу и вдохнула яблочный запах – как это делала Флора. Лео стоял и смотрел на меня, как, наверное, часто смотрел на нее.
– Я был уверен, что мы теряем ее, – заговорил он внезапно. – В прошлом году я наблюдал много смертей. Перед отъездом из Англии я помогал в палате больных с высокой температурой, ухаживая за канадскими солдатами, которые лежали там с церебральным менингитом – пятнистой лихорадкой. Они были большими, сильными мужчинами, но все равно умирали. А она такая крохотная, такая хрупкая. Я думал... – свободная рука Лео шевельнулась в слабом, безнадежном жесте. – Я даже не смел надеяться. Все, что я мог – это попытаться заключить сделку с судьбой – возьми меня, а ее оставь жить, – он на мгновение закрыл глаза, выглядя седым, изможденным стариком.
Вдруг я испугалась.
– Ты слишком утомился, Лео, – сказала я. – Ты пока еще тоже плохо себя чувствуешь. Тебе нужно вернуться в дом, позавтракать и снова лечь спать. Идем назад.
Лео послушно пошел за мной. Однако он не лег в постель, потому что хотел дождаться прихода доктора Маттеуса. Теперь мы оба заволновались снова. Вдруг это только временное улучшение?
Доктор Маттеус тщательно осмотрел Флору.
– Я считаю, что болезнь отступает, – объявил, наконец он. У меня голова закружилась от облегчения. – Но мы не должны расслабляться. При скарлатине всегда возможны осложнения. Ее горло пока еще сильно воспалено, кроме того, могут быть проблемы с ушами. Тщательно следите за выделениями оттуда. Конечно, она не должна вставать с постели. Сообщайте мне обо всех признаках опухания суставов – возможен артрит. И продолжайте измерять количество мочи, регулярно проверяйте ее.
– Там больше нет следов белка, – сказала я. – Лео проверял ее сегодня утром.
– Это очень обнадеживает, леди Ворминстер, но воспаление почек наступает позже – обычно в конце первой недели болезни. Оно может развиться до конца третьей недели, так что будьте бдительны. Регулярно проверяйте ее горло. За скарлатиной иногда наступает дифтерия или случается возврат основной инфекции, хотя обычно в таких случаях вторая атака менее серьезна – поэтому рецидива можно не слишком опасаться.
Теперь вся утренняя эйфория исчезла. Мои плечи ссутулились, я переглянулась с Лео.
– Спасибо, Маттеус, – упавшим голосом сказал он. – Мы, конечно, последуем вашим советам.
Когда доктор ушел, миссис Чандлер быстро сказала:
– Не бойтесь. Сегодня ей намного лучше, мы все это видим. А доктор сам сказал, что в болезни наступил перелом, – она фыркнула. – Эти доктора всегда сгущают краски – если дела пойдут плохо, их будет не в чем обвинить. Но если дела пойдут хорошо, все будут думать, каким же умным был доктор, если вылечил такое! – она ободряюще улыбнулась. – Ваша Флора крепкая девочка, и она умеет бороться. Она миновала худшее, я уверена в этом. Я столько детей выходила, что и не сосчитаешь, и знаю, когда они идут на поправку.
– Спасибо, миссис Чандлер.
– А вам, мой лорд, нужно пойти и выспаться, ведь у вас больная рука. Идите теперь в постель, как собирались.
Но, конечно, Лео, не смог заснуть, как и прежде. Когда миссис Чандлер ушла спать, он вернулся и сел рядом с Флорой, читая ей сказки, пока она не задремала.
– У нее исчезает сыпь, – обернулся он ко мне, когда она заснула.
– Да. И взгляни на ее шею – опухоль почти не заметна.
– Она уже нормально дышит.
– Температура упала – это чувствуется, если потрогать ее кожу.
Мне удалось уговорить Лео выйти после обеда на прогулку с Неллой, но вскоре он вернулся. Когда он вошел в дверь, я воскликнула:
– Ее температура снизилась еще!
Лео поспешил к кроватке и склонился над ней.
– Флора, хорошая девочка, папа гордится тобой, – она улыбнулась ему, и его лицо осветилось радостью. Мы стояли рядом, глядя на нее и упиваясь чудом ее улыбки. Затем Лео вытащил из-за спины руку, в которой была ветка с бутонами.
– Смотри, Флора, я принес тебе зеленых петушиных гребешков, – он засмеялся, увидев радость на лице дочери.
На следующий день Лео обессилел. Температура Флоры стала почти нормальной. Ее сыпь приняла бледно-розовый цвет, а опухоль на горле почти рассосалась. Флора снова стала разговаривать, на обед она выпила целую чашку мясного бульона и съела кусок цыпленка. Я стала чувствовать себя гораздо оптимистичнее, – но вдруг Лео стало дурно.
Лео сидел в деревянном кресле у подножия кроватки Флоры, глядя на дочку, и вдруг издал странный стонущий звук. Взглянув на него, я увидела, что его лицо посерело, а затем он повалился вперед. Я едва успела подхватить его, чтобы он не упал на пол.
Миссис Чандлер уже была рядом со мной.
– Это только обморок, моя леди. Давайте поднимем ему голову. Вот, он уже приходит в себя.
Лео взгромоздился обратно на кресло, но его лицо было белее мела, а на лбу выступили крупные капли пота.
– Ничего, – бормотал он. – Здесь слишком жарко.
Но в комнате не было жарко – мы поддерживали температуру шестнадцать градусов, как велел нам доктор Маттеус. Я переглянулась с миссис Чандлер, она заверила меня:
– Скоро придет доктор.
– Папа! – закричала Флора, и села в постели. Я быстро обернулась к ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53