Аннабел не сводила глаз с лица Фрэнка, пока он рассказывал.
– Трое были убиты сразу, а майор повалился на землю, весь в крови, как зарезанная свинья, – у меня перехватило дыхание, но Фрэнк не заметил этого. – Джефф сказал, что тот был высоким, крупным парнем – ничего удивительного, что враги его заметили. Джефф побежал за носилками и вместе с санитарами понес уцелевших на перевязочный пункт. Но там была такая бойня – эти боши второй день вели обстрел, – что в заботе о майоре он не заметил, как получил осколок в собственный сапог. Ну, Джефф отделался только парой разбитых пальцев, но получил свою порцию антистолбнячной сыворотки и захромал обратно в свой дот. Конечно, он не хотел покидать своих парней, поэтому несколько дней прыгал на одной ноге, а врач делал ему перевязки. Затем этот приятель от медицины послал его ногу подальше – не буквально, к счастью, – Фрэнк засмеялся, и даже мисс Аннабел улыбнулась. – Поэтому Джефф собрал вещички и отправился в ближайший пункт для раненых, в Хейсбрук. Он провел там три недели, слушая сентиментальные любовные песни на своем граммофоне, пока из его ноги извлекали осколки отмерших костей. Как он выразился, славный получился рождественский отпуск.
Пока Фрэнк рассказывал, принесли рыбу. Взглянув на тарелку, он поддел на вилку кусок поджаристого палтуса и запил вином. Затем он поднял голову и взглянул прямо на Лео.
– Но я забыл рассказать вам конец истории. Очень забавный, кстати. Когда Джефф прибыл на CCS, капрал RAMC встретил санитарную машину и внес за ним вещи. Джефф дал парню трехпенсовик за труды – он никогда не был слишком щедрым, этот Джефф! Но он сказал, что капрал выглядел вполне довольным. И только потом он узнал, что дал на чай одному из первых графов Шотландии! – Фрэнк рассмеялся, не сводя глаз с лица Лео. – Вы ведь знали Кроуфорда, сэр? Наверное, он из ваших истонских сверстников. Видимо, хоть он и имел хорошую работу в правительстве, но решил, что этого мало, и бросил ее ради того, чтобы записаться добровольцем в армию. Чертовски лихо в его возрасте – не так ли, сэр? – Лео сидел, уставившись в тарелку. Когда мистер Тимс вышел из комнаты, Фрэнк переспросил, уже громче. – Не так ли, сэр?
– Да-да, – пробормотал Лео.
– Я был уверен, что вы со мной согласитесь, – улыбнулся Фрэнк.
Два красных пятна появились на щеках мисс Аннабел.
– Мама на прошлой неделе получила письмо от кузины из Австралии, – быстро сказала она. – По-моему, связь заметно ухудшилась из-за войны с Германией. Конечно, «Лузитания» – другое дело... – мисс Аннабел обратилась к слухам об ограничениях на железных дорогах, а Фрэнк прилежно напивался, пока она говорила.
Когда она заговорила о нехватке рабочих, Фрэнк прервал ее:
– Возможно, будет и хуже, с переходом к воинской повинности. Хотя это хорошая новость для женщин. Понятно, что большинство мужчин постараются поскорее жениться на своих девушках, потому что воинская повинность распространяется только на холостяков, – он сделал паузу и посмотрел прямо на Лео, – и вдовцов.
– Это устарело, Фрэнк, – резко сказала Аннабел. – С марта больше нет различий между холостяками и женатыми мужчинами. Призываются все мужчины военного возраста, – до сорока одного года.
Фрэнк поднял бокал, и нарочито-небрежно сказал:
– Вроде бы, но ходят слухи, что армии нужны люди в возрасте за пятьдесят лет для службы в тылу, – он повернулся, чтобы обратиться к Лео. – Тем не менее, вас это вряд ли беспокоит, сэр?
Лео, сидел сгорбившись, согнув свои перекошенные плечи, словно огромный побитый медведь.
– Лео, он тяжело работает, таскает носилки, как и эти художники! – не задумываясь, выкрикнула я.
– Успокойся, Эми! – одернул меня Лео.
Глаза Фрэнка, на мгновение встретились с моими.
– Верная ты женушка, милочка Эми, – отвернувшись, он глянул в лицо Аннабел. – Какая разница по сравнению с моей собственной дорогой супругой! – Фрэнк похлопал по карману мундира, его глаза блеснули вызовом. – Тем не менее, в море еще масса рыбы. Прошлой ночью я подцепил одну, – и она была более чем счастлива попасться на крючок.
Лицо мисс Аннабел вспыхнуло.
– Я ненавижу тебя, ненавижу! – выкрикнула она.
– Это пустяк, если кто-то все еще любит меня, – Фрэнк обернулся ко мне. – А кое-кто любит, правда, Эми?
– Фрэнсис... – голос мисс Аннабел сорвался.
– Ты ведь еще любишь меня, Эми? – глаза Фрэнка, встретились с моими. – В конце концов, ты же не добровольно вышла за него замуж? Он принудил тебя к браку, поэтому тебе нечего стыдиться признать правду, – я утонула в его голубых глазах, не в силах отвести взгляд. – Скажи, Эми, скажи, кого ты любишь. – Я не ответила, но он схватил меня за руку и сжал так крепко, что у меня захрустели пальцы. – Если ты не любишь меня, скажи «нет».
Задохнувшись, я попыталась шевельнуть губами, но не смогла произнести ни слова. Молчание нарушил Фрэнк.
– Может быть, он твой муж, но любишь ты меня. Он медленно опустил мою руку. Я подняла взгляд – и увидела лицо Лео. Вскочив на ноги, я бросилась к двери, слыша за собой голос мисс Аннабел: «Фрэнсис, это непростительно!» Выбежав в холл, я услышала, что кто-то последовал за мной, и в такой панике бросилась искать укрытие, что вбежала прямо в библиотеку и в слезах сжалась в огромном кресле.
Я услышала, как открывается дверь, и спрятала лицо. Дверь закрылась, и шаги остановились передо мной.
– Эми?
Я не могла взглянуть на Лео, только шептала, снова и снова:
– Прости, прости меня, мне ужасно жаль... – его рука на мгновение задержалась на моих волосах – это была едва заметная ласка, но я почувствовала ее и повернулась к Лео. Он стоял на коленях на ковре передо мной, и я, глядя на его неуклюжее, сгорбленное тело, повторила снова: – Прости меня. Я знаю, что ему нет до меня дела, но ничего не могу поделать с этим.
– Никто не может ничего поделать со своей любовью, Эми, – мягко сказал Лео.
Я подняла голову так, чтобы видеть выражение его косящих серых глаз, и недоверчиво прошептала:
– Ты не сердишься на меня?
– Как я могу сердиться на тебя, если сам впал в такую же глупость? Если я тоже повинен в любви без надежды на взаимность?
– Прости меня, – прошептала я. – Мне ужасно жаль, но я не могу.
– Знаю, Эми, знаю, – нежно прозвучал его голос. – Все хорошо, Зверь понимает. – Лео улыбнулся, а я задрожала от облегчения.
Он неуклюже поднял свое корявое тело и подошел к буфету в углу комнаты. Раздался звон стекла, и вскоре Лео вновь появился передо мной.
– Выпей немного, Эми. Тебе станет лучше. Я выпила бренди и закашлялась.
– Прости меня, – снова прошептала я, осторожно поставив бокал.
– Ты не виновата, Эми. Он прав, я заставил тебя выйти за меня замуж.
– Но никто тогда не понял, что я выкрикнула «нет». Это естественная ошибка, если вспомнить, как было дело.
– Эми, тебе вообще не следовало тогда быть перед алтарем. Мне вообще не следовало заключать этот брак. Я был не прав, когда принял это решение.
– Но это случилось по моей вине – ты сам мне это сказал тогда. Тем вечером ты сказал, что женился на мне, потому что я попросила тебя дать ребенку имя!
– Нет, это было не причиной, а только поводом, – покачал головой Лео.
Я в изумлении уставилась на него.
– Тем вечером я сказал тебе только часть правды, – продолжал Лео. – Ты была такой несчастной, такой потрясенной. Как я мог сказать тебе всю правду, которая еще сильнее, уязвила бы тебя? – он развернулся так, чтобы можно было смотреть прямо в мои глаза. – Но теперь пора сказать всю правду – зачем тебе нести ответственность за мою глупость? Нет, Эми, я женился на тебе, потому что сам хотел этого.
– Но... но почему ты хотел жениться на мне? – я была совершенно сбита с толку.
– Потому что однажды ты разговаривала со мной в парке. Можно, я глотну твоего бренди? – я машинально подала ему бокал. – Спасибо, – он сделал глоток. – В тот первый раз, когда я обрезал розы, ты заговорила со мной – со всей доверчивой самонадеянностью юности и со всей ее добротой. И тогда, обернувшись, я увидел лицо Афродиты, – Лео говорил очень тихо, но я слышала каждое его слово, – очень юной и невинной Афродиты. Но смотрел я не на твое лицо, а в твои глаза – я всегда смотрю в глаза людям, с которыми встречаюсь впервые. Я увидел, что моя внешность удивила тебя – тебя не предупредили, – ты была поражена, но тем не менее, улыбнулась мне, широко, открыто, словно я не отличался от других людей. Тебя видно насквозь, Эми, ты не умеешь ничего скрывать. Ты ничего не скрыла и тогда – ты смотрела на меня своими золотистыми глазами так, словно тебя нисколько не отвратил мой вид, несмотря на то, что ты заметила, как я безобразен. – Лео уставился на бокал, а затем вновь поднял на меня взгляд. – Вот так все и началось.
Я потрясенно взглянула на Лео, но он покачал головой.
– Нет, я говорю не о любви. Ни тогда, ни позже. Я не был склонен влюбляться снова. Кроме того, ты была всего лишь девушкой мисс Аннабел. Если бы не случилось твоего... соблазнения, ты так и осталась бы ею, и больше ничем. Но тогда, в этой комнате, я понял, что у тебя нет дома, что ты одинока, как и я, но только гораздо моложе и беззащитнее. Ты была так несчастна, в таком отчаянии – я просто не мог оставить тебя на произвол судьбы. Поэтому я послал тебя в Кью.
С тех пор я начал беспокоиться о тебе, – голос Лео был ласковым. – Ты себе и представить не можешь, какое это удовольствие, когда есть о ком беспокоиться! До тебя никому нет дела – и вдруг судьба посылает тебе ребенка, о котором нужно печься, и я чувствовал, что имею право заботиться о тебе, присматривать за тобой, чуть-чуть. Но я тогда пожадничал, и захотел большего. Поэтому в больнице, когда ты обратилась ко мне, соблазн оказался слишком сильным. Тебе хотелось имя для ребенка, ты страдала из-за этого, а у меня было имя, которого больше никто не хотел, так почему бы мне было не предложить его тебе?
Голос Лео стал еще тише.
– И я был одинок, Эми – страшно одинок. Ты вверила мне свою дочь, и мне хотелось, чтобы она была со мной – но она была еще мала, чтобы составить мне компанию. Однако ты, ты была уже взрослой. Я знаю, было величайшей глупостью, даже думать об этом, но тогда было слишком мало времени на раздумья, а мечта была такой привлекательной, что я впал в соблазн. Знаешь, я подумал, что если дам тебе свой титул, свое положение, свое богатство, то тогда ты, может быть, согласишься жить со мной в этом доме – а мне только и было нужно, чтобы ты по вечерам разговаривала со мной без отвращения... – он нежно добавил, – и ты делала это, снова и снова.
Лео поднял бокал, его голос стал тверже и увереннее.
– Но теперь я обещаю не требовать с тебя ничего, даже этого. Я ничего не требую с тебя, ничего.
– Мне нравится разговаривать с тобой по вечерам, – тихо сказала я, глядя ему в лицо.
– Спасибо, Эми, спасибо, – он на долю секунды закрыл глаза.
Наступило молчание. Лео повернулся и подошел к окну. Стоя горбом ко мне, он заговорил снова:
– Будучи юношей, я как-то гулял по парку. Было лето, весь мир был наполнен теплом – я же был одинок. И тогда я увидел ее, Жанетту. Шмель запутался в газовой вуали ее шляпки, и она сбросила ее. Ее бледно-золотые волосы сияли в зелени листьев, она стояла и смотрела, как горничная пытается стряхнуть шмеля с ее шляпки – и смеялась. В это мгновение я безнадежно, бесповоротно влюбился в нее. Я ничего не мог поделать с этим, как ты ничего не можешь поделать с любовью к ее сыну. Она не знала меня, и знать не хотела, но я решил получить ее. И я начал преследовать ее, и женился на ней – и никогда больше не слышал ее смеха.
Лео обернулся ко мне, и я увидела, каким опустошенным было его лицо.
– Я поклялся, что никогда больше не обременю женщину грузом своей нежеланной страсти, – сказал он. – Нарушив эту клятву, я принес другую – что, по крайней мере, не обременю женщину знанием об этой страсти. Но я нарушил и эту клятву. Прости меня, Эми, прости. Ты ведь догадалась об этом по розам?
Я не смогла произнести ни слова, а просто кивнула.
– Да, в тот вечер я увидел это по твоему лицу – понимание повлекло за собой страх. Ты боялась меня. Но ты боялась не всегда, и я начал надеяться. Я убеждал себя, говорил себе, что могу надеяться – и напугал тебя еще больше. Но тебе больше незачем бояться, Эми, Зверь понимает, что надежды для него нет, – рот Лео искривился в печальной улыбке. – В конце концов, это не сказка, а подлинная жизнь. – Лео пошел к двери. – Подожди здесь, Эми, я на минуту.
Он вернулся с Розой на руках.
– Вот твоя дочь, – вручил он ее мне.
Взяв Розу на руки, я обняла ее, прижалась лицом к ее сладко пахнущей шейке, поцеловала в щечку, уткнулась носом в волосы. Она взглянула на меня своими сонными темными глазками.
– Ты спишь, моя. Роза? – спросила я. – Твой папа разбудил тебя? Дорогая моя!
– Она не огорчится, что ее разбудили, – сказал Лео. – Она любит тебя.
Ее ручки потянулись к моей одежде, я расстегнулась и дала ей грудь. Лео молча сидел и смотрел, как я кормлю дочь, пока она не заснула снова.
– Тебе пора спать, Эми, – ласково сказал он.
– А где мисс Аннабел?
– Ушла в свою комнату, – затем он ответил и на мой невысказанный вопрос. – А он уехал. Он сказал Тимсу, что поедет вечерним поездом.
Я почувствовала пустоту и озноб. Глазки Розы изумленно раскрылись, и я заставила себя успокоиться.
– Пойдем в кроватку, цветочек мой.
Пока я поднималась по лестнице, Лео стоял у ее подножия. Когда я поднялась наверх, он повернулся, чтобы уйти, и я услышала, как дверь библиотеки закрылась за ним.
Глава двадцать вторая
Всю ночь я пролежала, прижимаясь к теплому юному тельцу Розы. Мои мысли упорно возвращались к Фрэнку. Я ничего не могла поделать с этим. Я вспоминала, каким взглядом он посмотрел на мисс Аннабел, впервые войдя в мою гостиную, каким стало его лицо, когда она бросила венчальное кольцо за плечо. Конечно, он любит ее. Он всегда любил только ее, я была всего лишь игрушкой, безделушкой, которой можно побаловаться и вышзырнуть прочь. Он не намеревался соблазнять меня, это была моя оплошность. А я не имела права любить его, особенно сейчас, когда у меня есть муж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37