Такое с ней периодически случалось. Прошло уже достаточно много времени для того, чтобы она могла спокойно проходить мимо комода, не обращая внимания на фотографии. Когда мальчики заходили к ней в те редкие дни, когда она могла позволить себе поспать подольше, они почти всегда спрашивали про фотографии, и она научилась спокойно отвечать на их вопросы. Но иногда… Иногда бывало так, словно память острой бритвой прорезала прошлое, вонзалась в сердце, и Кейт вдруг замирала, боясь, что навалившаяся скорбь собьет ее с ног.
Она смотрела на фотографию Дерека, и на мгновение ей показалось, что она снова слышит родной голос, тембр которого почти забыла. Он столько всего своего передал мальчикам: голубые озорные глаза, темные волосы, располагающую улыбку. Он влюбил ее в себя этой своей улыбкой: жизнерадостной и сексуальной… ну, и еще поджарым спортивным телом.
Он работал менеджером высшего звена в рекламном бизнесе, она работала в крупном банке. Они были молодыми и бессемейными, и у них хватало денег на то, чтобы делать то, что хочется. Кейт перешла к их с Дереком свадебной фотографии. На нем был смокинг, на ней – романтичный наряд из атласа и кружев. Как молодо она выглядит на этой фотографии, подумала Кейт, поймав собственное отражение в зеркале и сравнив два образа. Ее каштановые волосы длиной до плеч на фотографии были уложены в замысловатую гладкую прическу, а теперь ни о какой укладке речь не шла, волосы были просто длинные и убранные в хвост. Тогда на ней была косметика, теперь она лишь изредка могла помазать бальзамом губы. Тогда она была счастливой и беззаботной, а сейчас под глазами залегли тени от постоянных тревог.
Роту нее остался прежним: уточкой, с верхней губой полнее нижней. Дерек считал ее рот сексуальным, но Кейт из-за этих утиных губ постоянно дразнили в школе, и она никогда Дереку не верила. Губы у Мишель Пфайффер, хотя и похожей формы, были не такими выраженными и куда сексуальнее. Младший брат Кейт, Патрик, порой так долго и нудно крякал, изображая рот своей сестры, что Кейт однажды швырнула в него настольную лампу.
Глаза были по-прежнему карими, более светлого и золотистого оттенка, чем волосы, но… просто карие. Ничего особенного. И тело ее сохранило все ту же форму. Кейт оставалась поджарой, если не сказать худосочной, и имела тот тип фигуры, который зрительно делал ее выше, чем она была на самом деле – пять футов пять дюймов. Мускулистые ноги, крепкие, жилистые руки. В целом секс-бомбой ее назвать было нельзя, она была обычной женщиной, которая очень сильно любила своего мужа и теперь тосковала по нему.
На третьей фотографии они были все вместе: Дерек, она и их трехмесячные близнецы. У каждого из родителей было по ребенку на руках, лица у малышей были совершенно одинаковые, а они с Дереком улыбались такими светлыми, такими гордыми улыбками, что сейчас, глядя на эту фотографию, ей хотелось и смеяться и плакать.
Видит Бог, они так мало прожили вместе. Кейт тряхнула головой и сморгнула слезы. Пора возвращаться к настоящему. Она позволяла себе плакать только по ночам, когда ее никто не видел. В любую минуту могли вернуться с пикника мама и мальчики, и Кейт не хотела, чтобы они увидели ее с красными глазами. Мама будет переживать, а мальчики станут плакать, если увидят, что плакала их мать.
Кейт достала из ящика комода старый длинный ключ, сунула его в карман джинсов и вернулась в коридор, туда, где оставила чемодан и дорожный набор гостя из третьего номера. Дверь на лестницу, ведущую на чердак, открывалась наружу. Три ступеньки вели на небольшую площадку. Оттуда наверх вели еще несколько ступеней, которые заканчивались на чердаке у ската крыши, так что приходилось сильно наклониться, чтобы не удариться головой, поднимаясь на эту последнюю ступеньку. Кейт вставила ключ в замочную скважину и повернула его. Никакого результата. Кейт не удивилась, замок был немного капризный. Она чуть потянула ключ на себя и снова попыталась его повернуть, но безрезультатно. Ругая старые замки, она вытащила ключ, после чего, понемногу продвигая его внутрь, несколько раз попыталась провернуть. Ключ должен точно попасть в пазы…
Ей показалось, что она услышала крохотный щелчок, и с победным видом резко повернула ключ. Раздался треск, и ключ оказался у нее в руке. Вернее, не весь ключ, а его половина. Что означало, что вторая его половина осталась в замке.
– Скотство! – выругалась Кейт и торопливо огляделась, нет ли поблизости близнецов. Убедившись, что их рядом нет, Кейт громко добавила: – Черт бы его побрал!
Ну ладно, в дверь все равно надо было вставлять новый замок. И замки были не так уж дороги, и все же… В доме что-то постоянно требовало ремонта. А открыть эту дверь надо срочно, чтобы убрать чемодан с глаз долой.
Тихо ругаясь, Кейт спустилась вниз и прошла на кухню. Она как раз успела дотянуться до телефона, чтобы позвонить в скобяную лавку и выяснить, где можно разыскать мистера Харриса, когда услышала шум двигателя. Выглянув в окно, она увидела – о, чудо из чудес! – мистера Харриса собственной персоной. Он выходил из своего видавшего виды пикапа.
Она не знала, что привело Харриса сюда, но оказался он здесь очень кстати. Распахнув дверь на кухню, она выскочила на крыльцо.
– Я рада вас видеть! – крикнула она, и в голосе ее явственно ощущалось как облегчение, так и досада.
Мистер Харрис остановился и, покраснев, оглянулся на свою машину.
– Инструменты мне понадобятся?
– Ключ сломался! Он остался в двери на чердак, а мне нужно ее срочно отпереть.
Мистер Харрис кивнул и, вернувшись к машине, вытащил из кузова тяжелый ящик с инструментами.
– Я завтра еду в город, – сказал он, поднимаясь по ступеням. – Подумал, что стоит заехать и сказать вам, вдруг вам там что-то понадобится?
– Мне надо отправить кое-что по почте, – ответила Кейт.
Мистер Харрис молча кивнул.
Несмотря на то, что в коридоре горел свет, освещение все равно было слабым, потому что окон в коридоре не было. Из открытых дверей номеров сюда проникало немного дневного света, и его было достаточно, чтобы пройти по коридору и найти свой номер, не рискуя споткнуться, но для того, чтобы разобрать капризный старый замок и достать оттуда сломанный ключ, света явно не хватало. Мистер Харрис открыл ящик для инструментов, достал оттуда черный фонарь и протянул Кейт.
– Посветите мне на замок, – пробормотал он, убрав с дороги чемодан и опустившись на одно колено перед замком.
Кейт включила фонарь. Луч света оказался на удивление мощным. Она повертела фонарь в руке, чтобы увидеть марку производителя, но ничего не нашла. Она направила луч на дверь.
С помощью щипцов с похожими на острые иглы концами мистер Харрис достал из замка сломанный ключ, затем вытащил из ящика с инструментами какое-то хитрое приспособление, подозрительно напоминавшее отмычку, и вставил его в замок.
– Я не знала, что вы умеете вскрывать замки, – со смесью удивления и восхищения заметила Кейт.
На мгновение рука его замерла. Он решал, стоит ли как-то реагировать на ее слова. Затем он невнятно хмыкнул и продолжил манипуляции с отмычкой.
Кейт подошла вплотную и, встав у него за спиной, наклонилась, наблюдая за работой. Яркий свет освещал его руки, высвечивал каждую вздувшуюся вену, каждую напряженную жилку. Кейт отметила, что у него хорошие руки. В мозолях, в смазке, и на ногте большого пальца левой руки была черная отметина, видно, от удара молотком, но ногти были короткие и чистые, а кисти – сухие, удлиненной правильной формы. У Кейт была слабость к сильным рукам. У Дерека были очень сильные руки – неудивительно, если учесть его увлечение скалолазанием.
Мистер Харрис что-то проворчал, вытащил отмычку, повернул ручку и на несколько дюймов приоткрыл дверь.
– Спасибо большое, – с искренней благодарностью сказала Кейт. Она кивнула на чемодан, который он отодвинул в сторону. – Тот парень, что уехал, не забрав вещи, так и не вернулся, поэтому мне придется пока подержать его чемодан у себя. На случай если он решит за ним вернуться.
Мистер Харрис взглянул на чемодан, забрал из ее рук фонарь, выключил его и положил в ящик.
– Странно. От чего он убегал?
– Я думаю, он хотел избежать встречи с кем-то, кто был в столовой.
Странно, что до простого мастера так быстро дошло то, что она поняла далеко не сразу. Вначале она решила, что Лейтон просто не в себе. Но возможно, мужчины от природы более подозрительны, чем женщины.
Мистер Харрис снова что-то проворчал, давая понять, что принял к сведению ее комментарий. Кивнув в сторону чемодана, он спросил:
– Там есть что-то необычное?
– Нет. Он оставил его открытым. Я упаковала его одежду и туфли, а туалетные принадлежности убрала в несессер.
Мистер Харрис отодвинул ящик с инструментами, открыл дверь пошире и нагнулся, чтобы взять чемодан.
– Покажите, куда вы хотите его поставить.
– Я сама могу, – возразила Кейт.
– Знаю, но я уже здесь.
Поднимаясь по крутой лестнице, Кейт успела подумать, что за последние десять минут мистер Харрис сказал больше, чем за несколько предыдущих месяцев. Обычно он давал краткие ответы на конкретные вопросы, и все. Возможно, сегодня он принял пилюлю, от которой развязывается язык.
На чердаке было жарко и пыльно, пахло затхлостью, как всегда пахнет от вещей, которыми долго не пользуются, хотя никаких видимых следов плесени не наблюдалось. Здесь, на чердаке, было на удивление светло, даже солнечно. Светлился в мансардные окна. Стены были только отштукатурены, но не покрашены, а пол скрипел при каждом шаге.
– Вот сюда, – сказала Кейт, показав на свободное место у фасадной стены.
Мистер Харрис опустил чемодан и дорожный набор и огляделся. Заметив снаряжение для скалолазания, он кивнул в ту сторону и спросил:
– Это чье?
– Мое и мужа.
– Вы оба лазали по скалам?
– Так мы познакомились, в клубе любителей скалолазания. Я перестала этим заниматься, когда забеременела.
Мистер Харрис помолчал, явно не решаясь что-то сказать, и, покраснев, произнес:
– Я тоже немного этим занимался. Но больше альпинизмом.
Неужели он по доброй воле сказал что-то о себе? Может, он решил, что она такая же безобидная, как и ее мальчики, что с ней тоже можно разговаривать без опаски? Надо отметить этот день в календаре.
– Я просто забиралась на скалы, и все. Никаких особенных вершин не покоряла, – сказана Кейт, чтобы поддержать разговор. Интересно, надолго ли его хватит? – А вы поднимались на какие-нибудь выдающиеся вершины?
– То был немного другой альпинизм, – пробормотал он, пятясь к лестнице. Кейт поняла, что на этом его необычная разговорчивость исчерпана. И как раз тогда двумя этажами ниже Кейт услышала детские голоса. Мальчишки говорили на повышенных тонах, спорили. Итак, мама и близнецы вернулись домой.
Глава 7
Из-за смены часовых поясов Госс и Токстел прибыли в Бойсе около пяти вечера. Оказалось, что билеты на самолет стоят целое состояние, если приобретать их перед самым полетом, как это сделали они. Впрочем, это не их проблема. Вместо того чтобы проделать остаток пути в тот же день, вернее в ту же ночь, они сняли номер в гостинице рядом с аэропортом.
Утром они получат оружие, затем на маленьком самолете долетят до аэродрома, ближайшего к их месту назначения. Самолет частный, так что проблем с тем, чтобы пронести на борт оружие, не будет. Фолкнер договорился, что им подгонят какую-то полноприводную машину к аэродрому. Оттуда до Трейл-Стоп они доедут самостоятельно и остановятся в местной гостинице, где Фолкнер уже заказал им номера. Решение остановиться в той гостинице, где им предстоит отыскать флешку, казалось вполне логичным.
Поужинав в ресторане отеля, Токстел вернулся к себе в номер, а Госс решил прогуляться по Бойсе, присмотреть себе самочку. Он поймал такси и велел водителю отвезти его к бару «для одиноких». В баре было всего несколько женщин, из которых ни одна не показалась Госсу симпатичной. И тут взгляд его упал на интересную брюнетку, на вид вполне самостоятельную и уверенную в себе. Она назвалась Ками. Госс терпеть не мог этих уменьшительных имен, похожих на собачьи клички, но времени у него было мало, да он и не собирался поддерживать с брюнеткой длительные отношения. Унять зуд в определенном месте, одеться и уйти.
Они отправились к ней, в ее тесный кондоминиум на две спальни. Госса всегда удивляло, что женщины, которых он видел впервые в жизни, без опаски приводили его к себе домой. О чем они только думают? Он вполне мог бы оказаться насильником и убийцей. Да, он и был убийцей, но убивал, только когда ему за это платили. Обычный гражданин мог чувствовать себя в его компании в полной безопасности. Но Ками этого не знала, как не знали этого и другие женщины.
Когда они, потные и изнемогшие от бурных соитий, лежали в постели рядом, но уже не связанные даже притворными чувствами, он сказал:
– Тебе надо быть осмотрительнее. Со мной тебе повезло, но что, если бы я оказался сумасшедшим коллекционером глазных яблок?
Она потянулась, прогнув спину и выставив грудь в потолок.
– А что, если я сумасшедшая коллекционерша глазных яблок?
– Я серьезно.
– И я серьезно.
Что-то в ее тоне заставило его прищуриться. Они смотрели друг на друга при достаточно ярком электрическом свете. Темный взгляд ее вдруг стал каменным, и он, отбросив притворство, посмотрел на нее так, что и в его зрачках проглянула холодная пустота.
– Тогда, наверное, повезло нам обоим.
– Да?
– Я предупредил тебя, а ты – меня.
Что с того, что он был наг и она тоже была нага? У нее под матрасом мог быть припрятан нож – достаточно вспомнить «Основной инстинкт», – но Госс приготовился к тому, чтобы ввернуть ей шею, если увидит, что руки из-под подушки соскользнут к краю кровати.
Медленно, нарочито медленно, Ками раскинула руки и улыбнулась. Затем склонила голову набок и посмотрела на него, словно заигрывая.
– Испугался, да?
– Не шевели руками, – приказал он, соскользнув с кровати и протянув руку за своими вещами. Он ни на мгновение не поворачивался к ней спиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43