.. — голос сорвался, и она проглотила комок в горле. — Он стоял слишком далеко...
Нет, он не был слишком далеко! Не для большого лука — гордости уэльсцев. И не для такого опытного лучника, как ее двоюродный брат.
— Она тут совсем ни при чем, — буркнул Мейдок. — Я промахнулся, и тут уж ничего не поделаешь. Нельзя забывать, что этот ублюдок находится под защитой самого дьявола!
— Ах, так! — рявкнул Сейдро. — А ну-ка играйте сбор! Мы отправимся за ним в погоню и заставим захлебнуться собственной кровью раньше, чем закончится день!
Он бросился мимо Арианны, с лязгом задев мечом за парапет.
— Но что, если все это одна большая ловушка? — крикнул ему вслед Мейдок.
— Ты лучше поторопись! — бросил Сейдро на ходу, не удосужившись даже обернуться. — Иначе этот сукин сын будет на полдороге в Англию еще до того, как нам удастся выступить.
На лице Мейдока выразилось сильнейшее колебание. С громким проклятием он подобрал стрелы, подхватил лук и грузно устремился следом за Сейдро.
— Да погоди ты, ради Бога и святого креста! Подумай пару минут, Сейдро. Все это слишком похоже на западню, и у меня нехорошее предчувствие...
Арианна перевела взгляд на опустевшее болотистое поле и темнеющий под дождем лес. Еще одна молния полоснула небо, сопровождаемая грохотом грома. Черный и зловещий, поднялся с башни ворон, простирая крылья на фоне мрачного неба.
Она устремилась следом за братьями, окликая Сейдро по имени, но ее заглушил звук рожка, трубившего сбор. Дождь, до сих пор падавший редкими крупными каплями, вдруг полил как из ведра, быстро скапливаясь лужами на хорошо утрамбованной земле. Ветер взвыл, подхватил накидку Арианны и в один миг обмотал ее вокруг головы.
Когда той удалось выпутаться, небольшой отряд Сейдро уже выезжал через боковые ворота, предназначенные для боевых вылазок. Дикие воинственные крики леденили кровь, но, хотя их не мог заглушить даже шум грозы, лес и поле оставались безлюдными и безмолвными.
Было время, когда предки Арианны сражались совершенно обнаженными: в одних только шлемах и с амулетами на шее. Теперь на воинах были стесняющие движения стеганые нагрудники, а к извечному мечу прибавились большие луки и боевые дубинки. Однако в память о славном прошлом многие продолжали красить лицо голубой краской и распевать древние воинственные песни, когда шли в бой. Они, эти мужчины народа Кимру, были не менее храбрыми и сильными, чем те, кто боролся за свободу своей родины столетия назад. Арианна следила за тем, как они покидают замок, возбужденно смеясь и переговариваясь, и сердце ее сильно билось от гордости.
А потом гордость сменилась ужасом.
Враг вырвался из леса, как если бы деревья и кусты внезапно превратились в людей и лошадей. В считанные секунды крохотный отряд Сейдро был окружен. Словно оплакивая случившееся, дождь хлынул с какой-то отчаянной силой, как будто на небесах и впрямь разверзлись все хляби. Струи были такие густые, что, как Арианна ни всматривалась сквозь их завесу, ей толком не удавалось ничего рассмотреть. Тогда она свесилась через парапет, с такой силой вцепившись в неровный камень с острыми гранями, что на ладонях кое-где выступила кровь. Гром гремел не переставая. Когда особенно длинная и ветвистая молния осветила поле под стенами замка, Арианна увидела мешанину из людей и животных и многочисленные отблески от мечей и лат. После того как молния погасла, стало как будто еще темнее, только лязг скрещивающихся мечей, конское ржание и вопли умирающих говорили о том, что внизу идет битва. И еще резкий металлический запах, который приносил ветер. Наконец послышался хриплый звук рожка, трубившего отступление.
Арианна бросилась бежать по дорожке между внутренними и внешними зубцами стены, то и дело оступаясь на мокрых камнях. Почти скатившись по лестнице, она оказалась внизу как раз тогда, когда со скрипом начали отворяться высокие створки главных ворот. Подъемный мост стремительно опустился, почти рухнул вниз под скрежет мощных цепей. У брата и его людей не оставалось времени воспользоваться узкими боковыми воротами, их единственный шанс на спасение заключался в том, чтобы ворваться в замок через широкий главный вход и успеть закрыть его раньше, чем противник приблизится. Дождь и ветер, хлеставшие уэльсцам в лицо и мешавшие во время сражения, должны были помочь им при отступлении.
Однако едва Арианна подумала об этом, как ливень прекратился— так же внезапно, как и начался.
Через открытые ворота можно было видеть, как Сейдро и те, кто уцелел, галопом несутся по направлению к замку. Их преследовали конные рыцари, одного за другим догоняя и выбивая из седла с методичностью лесорубов, под корень вырубающих целый участок леса. И первым среди них был человек в тускло-черных доспехах на черном как сажа коне.
И все-таки, все-таки... еще оставался шанс, что кто-то из отступающих успеет укрыться в замке.
— Пресвятая дева Мария, матерь Божья, спаси их! — молилась Арианна, не замечая, что произносит слова молитвы вслух.
Вот уже первые из уэльсцев достигли подъемного моста, и подковы их лошадей звонко застучали по высушенному временем дереву. Сотни арбалетных стрел осыпали мост, ворота и окружающие стены с дробным звуком, напоминающим градобитие. Сейдро придерживал коня на подступах к мосту, явно намереваясь пропустить вперед весь остаток своего отряда. Арианна невольно подумала о том, как гордился бы им отец в эту минуту.
Когда Сейдро наконец миновал мост и створки ворот начали затворяться за ним, раздался пронзительный крик ужаса, заставивший Арианну сильно вздрогнуть. Белый как мел страж ворот изо всех сил вертел колесо, пытаясь поднять мост. При этом он не отводил глаз от того, что так его перепугало. Сейдро повернулся как раз вовремя, чтобы очутиться лицом к лицу с рыцарем в тускло-черных доспехах.
— Сейдро!
Возглас Арианны перешел в вопль, когда она увидела, что рыцарь целится пикой в грудь ее брата. Его черный конь преодолел разделявшее их расстояние одним рывком. Острый железный наконечник пики вонзился прямо в грудь Сейдро, выбив его из седла и швырнув на землю.
Вскоре в ворота, так и не успевшие закрыться, хлынули нормандцы. Вокруг Арианны началась финальная схватка. Оглушительный лязг мечей и лошадиное ржание слились в адскую музыку, но она ничего не замечала, оцепенев от ужаса. Очнувшись, она бросилась к воротам, где в пугающей неподвижности был распростерт ее брат.
Он лежал на спине, устремив невидящие глаза в небо.
Арианна бросилась на его залитый кровью кожаный нагрудник, сжав ладонями холодеющее лицо. — Сейдро, прошу тебя... — не получив ответа, она схватила брата за плечи и затрясла изо всех сил: — Сейдро, не умирай! Пожалуйста!
Ей хотелось кричать, выть, но в груди не было воздуха, словно некий безжалостный зверь разодрал ей грудь, разом вырвав сердце и легкие. Она только беззвучно открывала рот, но не могла сделать ни единого вдоха, как если бы и сама умирала. О, как она хотела кричать! Но не могла...
Она не слышала, что труба пропела нормандцам победную песнь, не слышала наступившей следом тяжелой, давящей тишины, которую нарушали только стоны раненых и умирающих. Она не замечала, как все новые кони въезжают в ворота, затаптывая в грязь окровавленные вымпелы, разбитые щиты и обломки пик. Но когда ворон опустился поблизости, она как бы очнулась и закричала птице, что той нечего делать здесь.
Пара сапог приблизилась, разбрызгивая грязь, и остановилась рядом. Несколько капель попало на лицо Сейдро, и Арианна аккуратно стерла их рукавом платья.
— Осторожнее, — сказала она, не поднимая головы. — Ты пачкаешь его.
Сапоги были отделаны металлическими клепками и украшены массивными, очень острыми шпорами. Сама того не желая, Арианна медленно подняла глаза до самого края кольчуги, мокрой от дождя. Взгляд ее наткнулся на меч, с кончика которого в грязь стекала кровь. Только после этого она посмотрела выше.
Она увидела лицо, почти совершенно скрытое шлемом. Та часть, что прикрывала нос, была тонкой и закругленной книзу, придавая ему сходство с клювом хищной птицы. В узких прорезях не было видно глаз, но забрало был откинуто, открывая для обозрения жесткую линию рта.
Рыцарь пошевелился. Арианна отшатнулась, но он всего лишь расстегнул и снял шлем. Кольчуга полностью скрывала его горло и волосы. Он откинул ее на плечи, словно капюшон.
Ветер тотчас взлохматил влажные пряди волос, таких же угольно-черных, как крылья воронов, с карканьем кружившихся над двором замка. Арианна ожидала встретить взгляд рыцаря, но тот не смотрел на нее. Он вообще не замечал ее, он смотрел вдаль, и глаза его были серыми и ледяными. Казалось, они выкованы из того же тускло-черного металла, что и его доспехи. Это были глаза человека из ее видения.
Глава 2
Рыцарь смотрел не отрываясь на стены башни. Мокрые от дождя, они казались кроваво-красными. Гроза отгремела, ветер стих, от реки клубами наплывал туман, постепенно скрывая и насыпной холм, и основание башни, оставляя ее вздыматься из серой пелены, как унылое и загадочное обиталище призраков.
Теперь замок принадлежал ему. Это был его замок. В одно мгновение прежнее честолюбие ожило в душе. Давным-давно, когда он еще был молод и полон надежд, он поклялся, что когда-нибудь завоюет себе титул и землю, что рано или поздно он, незаконнорожденный сын графа, сумеет основать династию, которая превзойдет род отца богатством и знатностью. И наиболее подходящим местом для основания династии был Руддлан— тот самый замок, где он когда-то был предан отцом.
Его замок! Вместе с Руддланом к нему наконец-то придут три необходимые составляющие могущества: титул, земля и власть.
Рейн вложил меч в ножны и уже собрался отвернуться от башни, но почувствовал на себе взгляд. Он посмотрел вниз и увидел девушку, лицо которой, поднятое к нему, было искажено яростью. Она сидела на коленях возле мертвого молодого человека.
Волосы, мокрые и перепутаные, свисали сосульками вдоль лица, состоявшего, казалось, из одних глаз. Это были глаза цвета моря в штормовой день. Они заставляли вспомнить о лесистых горах, подернутых туманами; об озерах, на берега которых не ступала нога человека; о глухих чащах, в которых водятся леший и оборотни. На мгновение Рейн почувствовал почти забытое желание сделать знак, защищающий от дурного глаза.
Это было нелепо. Он покачал головой, недоумевая, что это вдруг нашло на него, и сделал шаг прочь от девушки... Тут ворон, упорно круживший над их головами, опустился на залитую кровью грудь убитого. Девушка закричала и вскочила. Рейн замер, ожидая, что она набросится на него дикой кошкой — разящие острые зубы и выпущенные когти, — но она почему-то направила свою ярость на ворона. Птица взлетела, шумно хлопая крыльями, почти заглушив голос, окликнувший Рейна по имени.
К воротам замка галопом мчался рыцарь. Его серебряная кольчуга была так начищена, что сияла даже в пасмурный день, словно была сделана из только что начеканенных монет. Он ехал на белоснежном жеребце, слишком изящном для боевой лошади, спину которого украшало расшитое золотой нитью седло, а нагрудник — несколько золотых колокольчиков, отзывающихся на каждое движение мелодичным звоном. За ним следовали оруженосец на серой в яблоках кобыле, с охотничьим соколом на руке и еще дюжина рыцарей в полном вооружении, державшихся на почтительном расстоянии.
Глаза Рейна невольно сузились. Этот великолепный рыцарь был не кто иной, как его двоюродный брат и вполне законный сын графа — Хью, граф Честер, владетель половины Англии. И к тому же человек, который обладал всем, о чем Рейн только мечтал.
Он отвернулся, чтобы сплюнуть слюну, сильно отдающую желчью зависти, и успел заметить уголком глаза блеснувшее рядом лезвие. Защищаясь, он инстинктивно выбросил вперед правую руку. Обоюдоострый кинжал царапнул по металлическому нарукавнику с такой силой, что посыпались искры. Рейн увидел мокрые пряди темных волос, свесившиеся на лицо. Сквозь них сверкали бешенством зеленые глаза. Девушка тотчас снова бросилась на него, занося кинжал, но теперь он был готов к этому и поймал ее за запястье. Несмотря на то, что он сжал ее руку так, что почти раздавил кость, девушка не издала ни звука. Кинжал упал в грязь, и Рейн отпустил ее руку. В то же мгновение он понял, что напрасно сделал это. Она бросилась на него именно так, как он представлял себе это несколько минут назад: оскалив зубы и скрючив пальцы, норовя дотянуться до его глаз. Он успел отклониться, но недостаточно, и острые ногти сильно оцарапали ему шею. Потом, словно обезумев совершенно, девушка начала осыпать ударами нагрудник его кольчуги, не обращая внимания на то, что острые грани ранят ей пальцы до крови. И все это она проделывала в полной тишине, которая нервировала даже сильнее, чем ее бешеная ярость,
Когда она снова попробовала вцепиться ему в глаза, Рейн ухватил обе ее руки и завел их ей за спину. Тогда она начала лягаться с таким неистовством, словно у нее было не две ноги, а восемь, как у паука. В войске Рейна было тридцать рыцарей и пятьдесят пехотинцев, и он вдруг задался вопросом, чем все они заняты в этот момент и какого дьявола не избавят его от проклятой сумасшедшей.
— Эй!.. — начал он, но в следующую секунду девушка ударила его головой в подбородок и он едва не откусил половину языка. — Да уберите же ее, ради Бога! Эй, кто-нибудь меня слышит?
Он оглянулся и заметил своего помощника, стоявшего поблизости с глупой ухмылкой подвыпившего шута на рябом лице, сплошь покрытом шрамами. Рейн швырнул извивающееся, лягающееся, царапающееся и кусающееся создание ошеломленному сэру Одо, который инстинктивно заключил ее в медвежьи объятия. Еще несколько секунд девчонка пыталась освободиться, потом притихла. Но и после этого глаза ее, горящие как угли, оставались прикованными к лицу Рейна.
— Убийца!
Это было первое слово, произнесенное ею. Он отер кровь, которая текла из глубоких царапин на шее, и заговорил на уэльском наречии, на котором она прошипела единственное слово.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78