Ветер взметнул ее волосы, как темное облако. Она стояла перед ним и знала, что прекрасна: солнце вспыхивало в ее волосах, ветер разрумянил ее щеки, а море увлажнило ее губы.
Она увидела, что его глаза потемнели от желания, что он стал тяжело дышать, а у него на шее стала пульсировать жилка. И она знала также, что увидит, если посмотрит вниз.
Сама того не желая, Делия взглянула на его бедра. Его огромная напряженная плоть выпирала сквозь бриджи. Доказательство его голода, желания, страсти.
Задержав взгляд там, Делия снова посмотрела ему в лицо — краска заливала его щеки. Ей стало жаль его. Ведь мужчина не может скрыть своих желаний. Он ведь не видит, как налились ее груди, и как дрожат под юбкой колени, а между ног... между ног все горит от страсти и требует удовлетворения.
Она глубоко вздохнула, пытаясь овладеть собой, но тут Тайлер посмотрел на ее грудь, и его румянец стал багровым.
— Ну ладно, черт с тобой, я хочу тебя, — выдавил он. — Но клянусь, Делия, мое чувство гораздо сильнее. Я люблю тебя. Я хочу жить с Тобой. Я хочу жениться на тебе.
— Я замужем за Нэтом.
— Но ты же не любишь Нэта!
— Не твое дело, как я отношусь к мужу.
Тайлер протянул к Делии руку и прижал ее к себе. Он прильнул к ее губам так быстро, что она не успела воспротивиться этому.
А потом стало незачем сопротивляться, она и не помышляла об этом. Ее чувства вырвались из-под контроля, ее тело горело от желания. Она ответила на его поцелуй, страстно лаская его рот языком. Потом, оторвавшись друг от друга, они жадно вдохнули воздух, и Делия вцепилась в его рубашку, чтобы удержаться на ногах.
Он зарылся лицом в ее волосы.
— Делия, любовь моя, моя жизнь! Уйдем со мной...
— Я не могу! Ты же знаешь, что я не могу, — рыдала она с искаженным от боли лицом. Она хотела заставить его страдать, мучиться от этой любви, как мучилась она сама. Но месть не доставляла ей радости, она была горькой.
— Я не могу, — простонала она.
Он обнял ее лицо ладонями и заставил посмотреть ему в глаза.
— Тогда скажи мне, что не любишь меня.
Вот это она и должна сделать. Она скажет ему, что не любит его, тогда он оставит ее страдать в одиночестве.
— Я... Какая разница? Я замужем, я...
Он снова накрыл ее рот своим, но она успела отстраниться. Его рука погладила ее шею и приподняла подбородок.
— Отпусти меня, — попросила она.
— А если нет? Что, если я унесу тебя отсюда сейчас же? Далеко в лес, где никто не сможет нас найти?
Кровь стучала у нее в висках, как море во время прибоя, она почти не слышала своего дыхания. И своего ответа она тоже не слышала.
— Т-ты не посмеешь...
— Неужели? — Он продолжал гладить ее шею. Его рот снова приблизился, их разделяло только дыхание. Она подумала, что должна сопротивляться.
— Дикарь абенаки просто похитил бы тебя, и плевать ему было бы на все законы и мораль белого человека, — продолжал он. — Я наполовину абенаки, разве ты забыла? А может, я вообще дикарь, когда дело касается тебя. По тому, как ты поцеловала меня, крошка Делия, я понял, чего бы тебе хотелось.
Она вскинула голову и отступила на шаг.
— Я буду сопротивляться, Тай, я буду драться, пока не вырвусь.
Лицо его потемнело от боли, а у нее в глазах застыли слезы. Она взяла его руки и прижалась к нему.
— Боже, Тай, ну почему я все время противлюсь тебе? Ведь это убивает меня...
Он сжал ее руки.
— Тогда пойдем со мной.
Делия отвернулась и прикрыла рукой рот, чтобы подавить стон. Ее щеки были залиты слезами.
— Пожалуйста, умоляю тебя, не проси. Я не могу, не могу.
Он снова прижал ее к себе и отер рукой ее слезы.
— Любовь моя... не плачь.
— Я не могу бросить их, Тай. Я поклялась Нэту и его девочкам. Я поклялась Господу. Думаешь, если я женщина, у меня нет понятий о чести? Это не так.
В его глазах застыла боль.
— Просто я думал, что ты любишь меня.
Она посмотрела на него с обожанием.
— Я люблю тебя. Ты же всегда знал, как сильно я тебя люблю. Но как же Нэт? Он женился на мне по доброй воле. Он доверил мне своих детей. И эти девочки, Тай, очень дороги мне. Как жестоко было бы вот так уйти из их жизни, так скоро после смерти их матери! Разве мы сможем быть счастливы, зная, что они страдают? Да я никогда не простила бы себя, если бы взяла на душу такой грех. Так как же я жила бы с тобой?
Тайлер погладил ее по шее, глубоко заглянул в ее глаза, и она прочла в его взгляде все, что он чувствовал.
— Моя удивительная, удивительная Делия. Твоя честность, непреклонность и сила — то, из-за чего я полюбил тебя.
— Тогда ты понимаешь...
Он отнял руки от ее лица.
— Клянусь небом, понимаю!
Он запрокинул голову и посмотрел на небо. Его лицо исказила боль, а на шее вздулись жилы.
— Но, Боже, как сильно я люблю тебя! Без тебя я...
Он проглотил ком в горле и с трудом вздохнул. Потом посмотрел на нее. Она никогда еще не видела такой боли.
— Ты нужна мне, Делия.
Она не могла вынести этого и бросилась прочь. И он отпустил ее.
Он повернулся к морю и крепко сжал веки. Когда он снова открыл глаза, океан был все таким же. Огромным, голубым и пустым.
— Боже, — прошептал он. Это был зов отчаяния.
***
— Я говорю — нет, и это окончательно.
Через плечо Делия бросила взгляд на девочек, съежившихся от страха. Она пошла за Нэтом и закрыла за собой дверь. Он сел на ступеньку, натягивая башмаки для грязной работы. Сегодня он собирался пойти в лагерь лесорубов.
— Нэт, но ведь это только несколько часов по утрам.
— Я говорю — нет.
Он встал и выпрямился.
— Но все дети в Мерримитинге будут ходить в новую школу! — сказала Делия, стараясь не повышать голос и говорить убедительно. — Их-то отпускают. А наши почувствуют себя отверженными.
Он снял шляпу и провел рукой по волосам.
— Они ведь лишь девочки. Зачем им учиться читать? К тому же я не могу их отпустить: здесь слишком много работы. Вот если бы ты...
Делия поняла, что он имел в виду. «Если бы ты лучше справлялась со своими обязанностями...»
Нэт взял топор и спустился с крыльца. Его высокая фигура в ярко-голубой куртке резко выделялась на фоне пышного великолепия опадающей листвы.
Она побежала за ним.
— А помнишь, что сказал преподобный? Ведь он говорил, что христианский долг родителей — научить своих детей читать Библию!
Он повернулся к Делии.
— Вот ты и научишь их. Ты же чему-то научилась у Бишопов, пока вроде бы осваивала буквы.
Он отвернулся, полы его куртки разлетались.
Делия упрямо вздернула подбородок.
— Я поведу их в школу, Нэт. Поведу, разрешишь ты или нет.
Он снова повернулся и поднял кулак.
— Замолчи, проклятая!
Кулак не заставил бы ее отступить, но это было первое ругательство, слетевшее с губ Нэта.
— Моя Мэри не перечила мне ни разу за те десять лет, что мы прожили с ней. А с тобой мы живем всего три месяца, и ты уже довела меня. Господи, и зачем я только...
Он оборвал себя и пошел прочь.
Она вновь побежала за ним, схватила его за полу куртки и заставила обернуться.
— Я знаю, ты хотел сказать, что лучше бы никогда не женился на мне.
Она пожертвовала счастьем и любовью, дав ему клятву верности. И теперь она исполнит свой долг.
— Дело в том, Нэт, что мы уже женаты. И чем раньше ты поймешь, что я не твоя Мэри, тем лучше будет для нас обоих.
— Мэри...
— Умерла! — Она схватила его за плечи и встряхнула. — Она мертва, Нэт. А я жива, и теперь я твоя жена, и ты нужен мне... мы нужны друг другу.
Он отвел ее руки.
— Веди девочек в школу, Делия. Делай все, что хочешь. — Он усмехнулся. — Ты ведь все равно так поступишь. А теперь отпусти меня. Мне надо идти к лесорубам.
***
В октябре начинались заморозки, а в лагере лесорубов на далеких холмах было еще холоднее. Все здесь сияло многоцветием. Желто-зеленые и золотые листья осин и берез, дымчатый пурпур ясеня, оранжевые и красные клены — все это ослепляло совершенством. Трава оставалась еще сочной и зеленой.
Но для Нэта Паркеса эта красота как бы не существовала. Он воспринимал природу только с точки зрения ее полезности. Так поле надо засеять и убрать, а дерево — срубить. И теперь, глядя на все это великолепие, он видел лишь множество стволов, которые надо срубить, а для этого придется хорошенько попотеть.
В тот день жители Мерримитинга объединились с мужчинами двух ближайших поселений, чтобы расчистить новый участок, так как пришел сезон рубки леса. В течение двух последующих недель им предстояло прорубить широкую просеку в густом лесу. Потом, долгой зимой, стволы будут вывозить и складывать на берегу, пока не наступит весна, и не придет время сплавлять их. Иногда ледоход начинался в марте, и тогда лес сплавляли по реке до Мерримитинга, а потом отправляли в Англию: Королевскому флоту нужны были новые корабли. Рубка леса отнимала у поселенцев все время после сбора урожая в октябре и до начала посевной в апреле.
Под руководством полковника Бишопа мужчины разбились на группы. Обычно жители каждого поселения составляли свои группы, но этим утром Нэта поставили работать вместе с мужчинами из Топшема: тем не хватало человека, поскольку тот, кто должен был прийти, накануне сломал ногу. Себе в напарники Нэт взял молодого парня, который чем-то напоминал его самого в молодые годы: высокий, с волосами соломенного оттенка. Вот только лицо у парня было мягким и круглым, а у Нэта — суровым.
Они пошли по тропинке.
— Ты что, ногу повредил? — спросил парень, заметив, что Нэт прихрамывает.
— М-мм. — Нэт не стал утруждать себя объяснениями. Еще не хватало, чтобы этот парень попросил показать ему деревянную ногу.
Как Делия тогда. Делия...
Нэт обратил внимание, что на парне была лишь тонкая охотничья куртка, поэтому теперь он дрожал от холода.
— Следовало одеться потеплее, — буркнул Нэт.
— Да с утра казалось, что не будет так холодно, — ответил парень улыбаясь, — Зато твоя куртка, конечно, и теплая и красивая.
— Это моя жена сделала. Она хорошо управляется с прялкой и веретеном. — Нэт вдруг снова забыл о том, что Мэри умерла. Он надел эту куртку не потому, что она такая уж теплая: главное, она яркая — в ней не затеряешься в лесу. Рубить лес было опасно: могло придавить деревом, мог свалиться на голову большой сук, соскочить с топорища топор. Здесь было очень просто погибнуть. Женщина, подумал он с внезапной горечью, не протянула бы здесь и недели. Подхватила бы простуду и умерла...
Нэт сделал зарубку на дереве, взмахнул топором и ударил. Потом к нему присоединился парень, начав рубить с противоположной стороны. Они наносили удары попеременно. Из-за деревянной ноги Нэт переносил тяжесть тела на здоровую ногу, и это сковывало его движения, однако на качестве рубки не отражалось — он с удовольствием отметил, что его топор вгрызается в древесину глубже, чем у напарника.
По лесу разносилось эхо от ударов топорами. Когда осталось сделать лишь несколько ударов, парень отошел и Нэт завершил работу. Дерево затрещало, покачнулось, затем с грохотом повалилось, засыпая все вокруг щепками.
Наступила тишина, и труха осела. В этот момент раздался тихий протяжный вой волка. Парень вздрогнул.
— Я же говорил тебе, что надо было одеться потеплее, — сказал Нэт, обливаясь потом после этой работы.
Волк снова завыл, теперь уже ближе, и Нэт нахмурился. Вот и еще одна возможность умереть: быть сожранным волком.
Он поднял топор и пошел к следующему дереву.
***
Элизабет и Делия шли рядом по колее, ведущей к ферме. Вокруг шелестели от ветра мертвые стебли кукурузы. Зерно убрали еще неделю назад, и теперь связанные початки висели на стенах кухни длинными золотистыми рядами. Вылущив початки, они с Нэтом пригласили соседей, но Тайлер не пришел.
Делия посмотрела на подругу. Элизабет была уже на пятом месяце и просто расцвела. У нее вошло в привычку каждые пять минут дотрагиваться до округлившегося живота: словно она проверяла, здесь ли еще ребенок. Когда она снова это сделала, Делия улыбнулась.
— Как это хорошо, Элизабет, что ты согласилась прийти к нам и научить меня работать с этой проклятой прялкой.
— Да что ты, не надо благодарить меня, — выражение лица Элизабет было радостным и спокойным. Беременность явно примирила молодую жену преподобного с жизнью в глуши. — Однако все прялки имеют свои особенности, поэтому будет лучше, если я покажу тебе все на твоей.
— Это прялка Мэри.
— Теперь-то она твоя.
«Нэт с этим не согласился бы», — подумала Делия. Проходя мимо фруктового сада, Делия заметила, что за ночь на землю попадало много яблок. Она потянула Элизабет за руку.
— Давай соберем немного яблок и испечем их, пока ты будешь меня учить. Это обрадует девочек, когда они вернутся после своего первого школьного дня!
— Ты так добра к этим детям! — сказала Элизабет, смеясь и позволяя Делии увлечь себя в сад. — Представляю, как вы с Нэтом хотите завести своего ребенка.
Делия отвернулась, чтобы Элизабет не заметила выступивших у нее на глазах слез. Какой может быть ребенок, если Нэт спит на своем тюфяке! Да она и не хотела ребенка от Нэта. Она мечтала родить от Тая.
Делия подобрала подол юбки, и они наполнили его прекрасными ярко-красными яблоками. Элизабет пошутила, что ее юбка теперь слишком тесна и для ребенка, не говоря уже о яблоках. Их смех прорезал свежий октябрьский воздух.
Стая диких уток взлетела в небо; их было так много, что на минуту они почти заслонили солнце и подняли ветер своими крыльями. Вдруг стало темно, холодно и неуютно. Вдали раздался вой волка.
Элизабет вздрогнула, и прежний страх шевельнулся в ней. Она сложила руки на животе, оберегая его.
— Что-то не так... — сказала Делия. Ее отец говаривал: «у меня такое чувство, будто кто-то топчет мою могилу». Сейчас Делия сама испытала это.
Она инстинктивно повернулась к дому...
И закричала.
***
Нэт воткнул топор в кочку и присел поближе к костру, согревая руки о кружку горячего сидра. Ободранные ладони саднило, и он подумал, что через пару недель от такой работы нарастут приличные мозоли.
Мужчины вокруг костра смеялись и болтали. Нэт мало кого знал в Топшеме, и его не слишком интересовало, о чем они говорят. Его бередили мысли о том, что сказала ему Делия. Даже не сказала, а прокричала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52