Девушек, которым предстояло стать монахинями, учили шить и вышивать. Наиболее талантливым разрешалось рисовать картинки и переписывать священные книги. Некоторым, самым сметливым, предстояло входить в тонкости управления монастырским хозяйством, на случай болезни или отлучки матушки Юнис, аббатисы монастыря. Кроме того, им с детства было знакомо искусство целительства.
Девочки, которых родственники собирались выдать замуж, играли на каком-нибудь музыкальном инструменте, вышивали и учились присматривать за кухарками, то есть умели готовить, солить и коптить мясо и дичь, делать мыло для умывания и стирки, управлять поместьем в отсутствие мужа, заботиться о больных и ухаживать за ранеными.
Испуганная и одинокая, Эльф тем не менее быстро привыкла к жизни в монастыре Святого Фрайдсуайда. Сестра Катберт, та монахиня, что унесла ее от брата, оказалась невероятно доброй. Именно на ее попечении были шесть малышек. Пухленькая, с круглым розовым личиком и искрящимися юмором карими глазами, она явно сочувствовала новой воспитаннице, но не собиралась позволять девочке предаваться горю. Ворвавшись в спальню, она поставила Эльф на ноги.
— Вот тут ты будешь жить с новыми подругами, — весело объявила монахиня. — Ну же, познакомьтесь с Элинор де Монфор, которую все зовут Эльф. Ей пять лет.
— Не похоже, — протянула старшая из девочек, — Уж очень мала. Матильде Фицуильямс пять, а она куда выше.
— Но я выше и Изабо Сен-Симон, а ей шесть, — возразила Матильда, злобно зыркнув на десятилетнюю противницу, бывшую к тому же дочерью графа. — Природа всех нас создала разными, и ничего тут такого нет. — И, протянув руку Эльф, добавила:
— Можешь звать меня Матти, и уверена, мы с тобой подружимся.
У новой приятельницы были круглые голубые глаза и соломенные косички. Эльф робко выглянула из-за прикрытия — подола монашеского одеяния сестры Катберт.
— Мне исполнилось пять в майский праздник, — подтвердила она. — Это брат прозвал меня Эльфом, потому что я совсем не расту.
— У меня шесть братьев, — сообщила Матти, — поэтому меня и отослали сюда, в монахини. У семьи просто нет денег, чтобы выделить мне приданое. Мне тогда едва три исполнилось. А мать умерла, когда рожала последнего брата. Тебе здесь понравится. Ты тоже будешь монашкой?
— Не знаю, — вздохнула Эльф.
— Тоже, — кивнула сестра Катберт. — А теперь, Матти, пора заниматься.
— Новенькая отстанет от нас! — воскликнула дочь графа.
— Ничего страшного, — жизнерадостно улыбнулась сестра Катберт. — Она самая младшая из вас, но, думаю, быстро нагонит. Эльф наверняка понравится учеба. Не думаешь же ты, Ирмагард, что она должна знать столько, сколько ты? В конце концов, ты живешь с нами уже четыре года и поступила сюда в шесть, а Эльф всего пять.
Добрая сестра не высказала, что, по ее мнению, Эльф далеко превзойдет Ирмагард.
Ирмагард Бувье покинула монастырь три года спустя после прибытия Эльф, чтобы готовиться к свадьбе с неким немолодым рыцарем. Он уже успел жениться дважды, и дети его были старше будущей мачехи. К этому времени Эльф и в самом деле оставила дочь графа далеко позади.
— К сожалению, она отнюдь не самая способная из воспитанниц, — коротко заметила сестра Катберт после того, как торжествующая Ирмагард, вне себя от восторга, отправилась к жениху.
А за стенами монастыря война разгоралась с новой силой. В 1139 году Матильда высадилась на побережье Англии. Два года спустя король Стефан был захвачен в плен, и дочь Генриха I и внучка Вильгельма Завоевателя с триумфом вошла в Лондон. Но претендентка на английский престол страдала излишней чванливостью и алчностью и немедленно возложила на народ ярмо непосильных податей. Ее тезка, жена Стефана, изгнала узурпаторшу из столицы, и в 1147 году та наконец навсегда покинула Англию. Ее преемником стал сын, Генрих Плантагенет, властитель Анжу и Пуату по рождению и повелитель Аквитании по праву брака с Алиенор Аквитанской, наследницей этого государства.
В 1152 году Эльф стала послушницей. Предполагалось, что она принесет монашеские обеты двадцать второго июня, в день празднования первого английского мученика, и Эльф решила, что возьмет его имя и отныне будет именоваться сестрой Олбен. Ее лучшая подруга Матти собиралась принять постриг в тот же день под именем сестры Коламбы. Что же до третьей подруги, Изабо Сен-Симон, она намеревалась покинуть монастырь в конце лета и отправиться домой, в Ворчестер, где уже будет ждать жених.
Как-то поздней весной девушки сидели на склоне холма, присматривая за отарой овец. Две были одеты одинаково, в серые одеяния послушниц, третья нарядилась в ярко-красную тунику поверх синих юбок.
— Поверить не могу, — вздохнула Иза, — что тебе отрежут волосы. Эльф. Кровь Христова, я всегда им завидовала. Просто грех!
Она осторожно погладила золотисто-красные волосы подружки.
— Тщеславие не пристало невестам Христовым, — тихо возразила Эльф.
— Но ты вовсе не тщеславна! — запротестовала Иза. — Какая жалость, что тебя не выдадут замуж. Эльф! Могу поклясться, что немало знатных мужчин дрались бы за право получить твою руку и готовы взять тебя совсем без приданого! Ты куда красивее меня и Матти. Страшно подумать, что через несколько месяцев нас навсегда разлучат! Пусть я вечно жалуюсь, но, по правде говоря, мы неплохо проводили здесь время, верно?
— Да уж, приключений было немало, — лукаво хихикнула Матти.
— Скорее злоключений, — усмехнулась Эльф. — Я, бедняжка, изо всех сил старалась уберечь вас от неприятностей, Тебе пора исправиться, Матти.
— Матушка-настоятельница знает, что это невозможно, — пробормотала Матти. — Поэтому я вместе с сестрой Катберт буду заботиться о малышах. Настоятельница утверждает, будто к вечеру я буду так уставать, что не хватит времени на глупые проделки. Она говорит, что каждый по-разному служит Господу. А сестра Агнес сказала, что, если мой голос будет еще улучшаться, когда-нибудь я стану главной певчей. Вы же знаете, как я обожаю музыку!
— Но едва Матильда Фицуильямс станет сестрой Коламбой, — ехидно заметила Иза, — больше ей не придется ходить к амбару и подсматривать, как отец Ансельм охаживает молочницу своим огромным жезлом.
— Жаль, что ты отказывалась пойти с нами, — хмыкнула Матти. — Даже не представляешь, какого зрелища лишилась! Кажется, я приношу Господу огромную жертву и поняла это после того, как узрела мужчину и женщину в порыве страсти! Как противно, что у моей семьи нет средств выдать меня замуж за здоровенного парня. Но я смирилась с судьбой, и на душе легче при мысли, что я приношу Богу свою девственность.
— Не могу дождаться, пока мы с сэром Мартином ляжем в брачную постель, — вмешалась Иза. — Говорят, в первый раз ужасно больно, но потом все проходит «
Когда отец Ансельм втыкает свое толстое копье в молочницу Хильду, она визжит от удовольствия.
— И дрыгает ногами, пока не сцепит их за спиной нашего доброго священника, — продолжала Матти. — Потом они качаются вверх-вниз, рычат, стонут и, наконец, успокаиваются. Мне так нравится, когда он кладет голову на ее пышные груди, а иногда, Эльф, не поверишь, даже сосет их, как грудной младенец. Ужасно интересно наблюдать за ними. Так возбуждает!
Эльф поспешно закрыла уши ладонями.
— Матти! Матти! Ты знаешь, что я не желаю слушать ничего подобного! Как тебе не стыдно сплетничать, да еще о нашем преподобном отце! Если не прекратишь, придется все рассказать матушке Юнис, а мне совсем этого не хочется! Как я боюсь за твою душу, Матти!
Матти подалась вперед и потрепала подругу по плечу пухлой ручкой.
— Не стоит расстраиваться из-за меня, Эльф. Как только я приму обеты, больше никаких визитов к амбару. Нельзя служить сразу двум господам, а мой хозяин — всемогущий Господь, не повелитель похоти и тьмы.
— Рада это слышать, Матти, — ответила Эльф, немного успокоившись.
Она искренне любила подруг, с которыми выросла. И не важно, что Изабо суетна, ведь ей скоро предстоит стать женой и матерью, но вот Матильда — дело иное. Мать-настоятельница велела ей воспитывать малых детей. Эльф пришлось поговорить об этом с сестрой Катберт, но та, похоже, не приняла всерьез ее опасения.
— Некоторые девушки бегают к амбару, прячутся и подсматривают, как Хильда забавляется с любовником, — с тревогой сообщила Эльф и, понизив голос до шепота, неловко добавила:
— Даже те, которые должны принять постриг.
Сестра Катберт ответила почти слово в слово то же, что и Матти:
— Но они пока не монахини, малышка Эльф, и сгорают от любопытства увидеть, чего лишатся навсегда. Узрев плотскую любовь, они либо посчитают ее неприятной и будут рады избавиться от подобной мерзости, либо поймут, чего лишатся, если станут верно служить Господу. В этом нет вреда, доколе сами они остаются целомудренными. Почти все девушки бегали в сыроварню. Даже я, когда была очень молода, — призналась она потрясенной Эльф. — Не волнуйся, дитя мое. Из Матильды выйдет прекрасная монахиня.
— Но я не сказала… — начала было Эльф.
— Не сказала, — с улыбкой согласилась сестра Катберт. — Может, тебе стоит тоже побывать у амбара, прежде чем принять постриг?
— Никогда! — яростно воспротивилась Эльф, ожесточенно тряся головой. — Я стараюсь сохранить свою чистоту в целости и неприкосновенности и прийти к Христу невинной невестой. Другого пути для меня нет.
— Каждый из нас выбирает свою дорогу, — утешила сестра Катберт и сменила тему:
— Сестра Уинифред твердит, что лучшей ученицы у нее еще не было. Даже попросила матушку сделать тебя ее помощницей в садике с лечебными травами. Она уже немолода, дитя мое, и в один прекрасный день ты можешь занять ее место. Только не говори, что я сказала тебе, пока сама настоятельница не объявит.
Несколько дней спустя Эльф услышала о своем предполагаемом назначении и очень обрадовалась. Она любила старую монахиню, которая научила ее лечить раны и болезни. А в садике так мирно и спокойно! Летом все цветет, и в воздухе разливается благоухание. Какое счастье — знать свое место в твердом распорядке монастыря!
— Смотрите! — воскликнула Иза, возвращая ее к действительности. — К монастырю приближается всадник! Интересно, что за новости он везет! Кровь Марии! Смотрите, как солнце блестит у него в волосах! Совсем как золото!
— Это у меня волосы золотые! — возразила Матти.
— Не золотые, а желтые, как солома, а когда их срежут, смотри как бы коровы их не съели! — хихикнула Иза. — Никто не станет жалеть о твоих волосах. А вот личико у тебя миленькое.
— Надеюсь, через несколько лет ты пришлешь сюда свою первую дочь, так что я смогу рассказать ей, какой назойливой, скандальной особой была ее мамаша, — усмехнулась Матти.
— Вы обе просто ужасны, — упрекнула Эльф, но тут же присоединилась к хохочущим подругам. — Ох, Иза! Мне будет так не хватать твоей откровенности и острого, как кинжал, язвительного язычка! Буду молить Бога, чтобы сэр Мартин понял, какая чудесная жена ему досталась, пусть и немного капризная.
— Мужчины любят капризных женщин, — возразила Иза.
— Но не жен, — мудро уточнила Матти. — Даже мне это известно. Когда отец искал невесту для моего старшего брата Симона, тот с ума сходил по дочери соседа, но мой батюшка услышал, что она довольно вздорная особа. Отец заявил, что нам нужна девушка поскромнее. Бедняжке соседской дочери исполнилось двадцать, прежде чем ей нашли подходящего жениха, и тот был немало удивлен, обнаружив на брачном ложе, что его жена вопреки всеобщему мнению девственна. Репутацию следует оберегать так же тщательно, как целомудрие, так по крайней мере твердит мой отец.
— Я была помолвлена с Мартином Ленгли с пяти лет. После обручения меня немедленно отослали в монастырь, — вставила Иза. — Уеду отсюда сразу после праздника урожая и выйду замуж. Подумать только, у меня нет никакой репутации! — пожаловалась она.
— Какой он, сэр Мартин? — полюбопытствовала Матти.
— Я не видела его со дня помолвки, но насколько помню, у него каштановые волосы и карие глаза. Ему было пятнадцать. Только что был посвящен в рыцари; кажется, у него на лице нет следов оспы, и внешность неплохая. Надеюсь, меня ждет Приятный сюрприз и его тоже, потому что тогда он видел перед собой сопливую девчонку. Я простудилась, и все, чего мне тогда хотелось, — лежать в теплой постели, но меня вытащили на свет Божий, одели в лучшее платье и повели в церковь. Вряд ли он меня разглядывал, может, только разок посмотрел в мою сторону, желая убедиться, что невеста не косая.
Девушки снова захихикали, но тут же притихли, услышав чей-то голос. Это оказалась привратница, сестра Перпетуя. Добродушная монахиня махала рукой, подзывая подруг.
— Элинор де Монфор, немедленно спускайся! — кричала она. — Мать-настоятельница хочет тебя видеть. Эльф поспешно поднялась.
— Иду, сестра, — откликнулась она и, надев апостольник, спрятала под него длинные косы, смахнула травинки с одеяния и опасливо осведомилась:
— Все в порядке?
Девушки дружно закивали, и Эльф поспешила к монастырю.
— Беги прямо в здание капитула, дитя мое, — , велела сестра Перпетуя. — Найдешь матушку вместе с гостем в зале.
— Кто он? — поинтересовалась Эльф. — Тот всадник, который только сейчас приехал в монастырь?
— Да, но я не знаю, кто он. Поспеши, дитя мое. Не заставляй настоятельницу ждать.
Эльф торопливо направилась к зданию капитула, большую часть которого занимал огромный зал. На одном конце стоял стул аббатисы, по обе стороны от которого тянулись скамьи, где каждое утро сидели монахини. Эльф приблизилась к стулу и низко поклонилась матери Юнис.
— Можешь встать, дочь моя, — разрешила та, и Эльф, почтительно склонив голову, поднялась.
— Это сэр Саэр де Бад, Элинор. Приехал, чтобы проводить тебя в Эшлин.
Эльф посмотрела на них с недоумением.
— Твой брат Ричард болен, дочь моя, и желает видеть тебя, — ответила настоятельница на невысказанный вопрос. Сэр де Бад — кузен твоей невестки, леди Айлин. Путешествие не слишком длинное, и если уедешь через час, будешь дома еще до заката.
1 2 3 4 5 6 7