— Придется и впрямь везти ее в Аббатство милосердия. Гуинллиан сумеет наставить ее в женских добродетелях. Нужно было с самого начала так и поступить.Возможно, и Глинну было бы там лучше. Рос бы спокойно, пока не пришло бы время отдать его на воспитание. Но я не хотел, чтобы о детях знали посторонние. Любой бесчестный человек не задумываясь воспользуется их беспомощностью.Кроме того, я боялся разлучать малышей, потерявших мать, но не прощу себе того, что не приехал раньше. Годы пролетели слишком быстро, а на собственных детей мне всегда не хватало времени. Хорошо еще, что они сумели выжить. Представляешь, как удивились англичане, узнав, что у меня есть взрослая дочь! Как они, должно быть, сокрушались, что не смогли держать Ронуин в заложницах все это время!— Может, зря ты скрывал ее существование, — возразил капитан. — При дворе ее по крайней мере воспитали бы как принцессу. А Глинн? Его ты тоже заберешь?— Нет, — покачал головой принц. — Они уже взрослые и могут жить друг без друга. Пусть остается здесь.Морган прекрасно понимал, что это означает. Глинн пока не может принести пользы отцу, поэтому тот снова его бросает. Да, хорошего отца из Ллуэлина не получилось. Наверное, к лучшему, что он так и не женился. Глинн, конечно, расстроится, узнав о предстоящей разлуке с любимой сестрой. Но Ллуэлин по крайней мере не приказал сделать из мальчика настоящего воина. Здешние люди понимают его куда лучше, чем собственный родитель.— Когда ты скажешь ей? — спросил капитан.— Я должен увезти ее немедленно, потому что день свадьбы уже назначен. Она состоится через месяц. Нужно как можно быстрее добраться до аббатства. Ронуин, дочь Ллуэлина, ко мне! — позвал он.Девушка неохотно поднялась, бросила кости одному из партнеров, сплюнула на пол, вразвалочку направилась к очагу и с оскорбительной вежливостью поклонилась.— Что вам угодно, господин мой? — осведомилась она, и отец с облегчением понял, что, несмотря на ее внешность юноши и вызывающее поведение, голос у его дочери мелодичный.— Садись, Ронуин, — предложил Морган, вставая.Девушка растерянно взглянула на него, но послушалась.Капитан отошел, и она осталась наедине с отцом. Интересно, что ему надо?— Много ли ты знаешь о том, чего мне удалось добиться? — начал он.— Достаточно, чтобы понять — ты великий воин.— Несколько дней назад в Монтгомери я заключил договор с английским королем. Частью этого соглашения стало обещание заключить брак между моей кровной родственницей и английским лордом. Через месяц ты должна обвенчаться с лордом Эдвардом де Боло, владельцем замка Хейвн. Он не слишком знатного рода, но его предки были в родстве с одним из сыновей Генриха Первого, рожденного от наследницы Торли. Хейвн-Касл невелик, но земли его плодородны и обширны. Эта партия очень выгодна для тебя. Можно сказать, тебе повезло, — распинался отец, внимательно наблюдая за реакцией дочери. Непонятно, о чем она думает! Не дождавшись ответа, он не выдержал:— Ну? Что скажешь?— Что такое «брак»?Ллуэлин ошеломленно разинул рот, но тут же поспешил сжать губы. Невероятно! Неужели она слабоумная? Нет… не может быть… скорее, ей просто не от кого было узнать о подобных вещах.— Брак, — медленно выговорил он, — это законный и крепкий союз между мужчиной и женщиной. Тут нет ничего постыдного, Ронуин. Договор, подписанный мной и королем, требовал какого-то подтверждения прочности связей между Англией и Уэльсом. В подобных случаях обычай требует заключения брака между представителями обеих сторон. Ты понимаешь, что я имею в виду, дочь моя?— Но в чем суть брака? — настаивала девушка. — Что требуется от меня? Мне с детства твердили о долге перед тобой, господин, и я не хотела бы наделать ошибок и навлечь позор на твое доброе имя.— Ты станешь женой… супругой Эдварда де Боло. От тебя требуется вести его дом и рожать ему детей.Зеленые глаза слегка расширились, однако Ронуин больше никак не выказала беспокойства.— Но я понятия не имею, как выполнить то, о чем ты сказал мне, господин мой! Нет ли у тебя еще какой-нибудь родственницы, более подходящей для выполнения столь важного поручения?— К сожалению, нет, Ронуин. К тому же я дал слово, что моя дочь обвенчается с Эдвардом де Боло, и не могу нарушить клятву.— Понимаю, — кивнула она, сообразив, что обет был делом чести. — Значит, это что-то вроде обязательства, верно?— Да, — подтвердил Ллуэлин. Поразительно, что при таком невежестве его дочь так высоко ставит честь и долг. За это стоит поблагодарить Моргана. Он ожидал всего — слез, протестов, только не смирения.— Мои наивность и незнание мира, лежащего за пределами Ситрола, могут принести немало неприятностей и оконфузить тебя, господин мой. Я не хочу, чтобы люди болтали, будто Ллуэлин ап-Граффид одурачил англичан, подсунув им невоспитанную, грубую и ни на что не пригодную невесту.Чем ты можешь помочь мне?Ллуэлин посчитал вопрос достаточно разумным. Кроме того, ему понравилось, что она сознает свои недостатки и стыдится их.— Завтра утром мы едем в Аббатство милосердия, где аббатиса — моя сестра, твоя тетка. Она поможет тебе стать такой, какой тебя ожидает видеть жених.— А мой брат? Что с ним будет?— Глинн останется здесь, — объяснил отец. — Пока он не может быть мне полезен. К тому же мальчик слишком юн.Ронуин гневно встрепенулась, но промолчала.— Ты ведь не любишь меня, верно? — осторожно осведомился Ллуэлин.— Не люблю, господин мой. Ты дал мне жизнь и спас от смерти, но почему я должна питать к тебе теплые чувства?Ты никогда не выполнял своего родительского долга, разве что сделал для нас самую малость. Но и за эту малость мы с Глинном отплатим тебе преданностью и повиновением.— У тебя есть чистая одежда? — перебил ее принц, внезапно устав от разговора.— Только та, что на мне. Ты не присылал ни денег, ни тканей, а Ситрол — крепость небогатая. Мой кузен и его люди делали для нас все, что могли. Но если это тебя успокоит, я постираю камзол и шоссы. Теплый ветер за ночь высушит их, и к утру они уже будут чуть влажными.— И сама искупайся, — приказал он. — Что ты сделала со своими чудесными волосами, девочка?— Длинные косы не помещаются под шлемом, мой господин! — резко бросила она.— Оставь шлем здесь. Больше тебе не понадобится ни он, ни оружие, которым, по словам Моргана, ты так хорошо владеешь. Я должен привезти англичанам нежную девственницу, а не воина в обличье женщины, который внушит им ужас и заставит поверить, что ты намерена расправиться с женихом.К его удивлению, Ронуин громко рассмеялась:— Я не похожа на других своих сверстниц, не так ли, господин мой?— Совершенно не похожа, — признался он. — Иди с миром, дочь моя.Ронуин поспешила на кухню, где брат, как обычно, беседовал с Гвилимом, и выложила им все. Закончив, она обратилась к повару:— Мне нужна твоя помощь, Гвилим.— Ради тебя я на все готов, Ронуин, — улыбнулся тот.— Не вскипятишь ли мне воды, чтобы я смогла хоть немного оттереть грязь с одежды? Отец приказал мне выстирать ее и вымыться самой. Глинн, сбегай попроси у Моргана его лишнюю рубашку. Нужно же мне что-то надеть, пока я стираю и сушу вещи!Глинн помчался выполнять поручение сестры.— После того как накормлю мужчин, — пообещал Гвилим, — мы повесим твою одежду у огня, чтобы скорее просохла. Боюсь, ветер слишком холодный. После ужина, пока я буду развлекать воинов, ты займешься стиркой. Я предупрежу, чтобы тебя не беспокоили.Гвилим сдержал слово. Ронуин долго стирала рубашку и шоссы, тщательно выбила пыль из туники и, развесив все перед очагом, начистила, как могла, поношенные сапоги.Потом заперла двери, разделась и ступила в маленькую дубовую лохань. Вода еще не остыла, и Ронуин с удовольствием потянулась. В тех редких случаях, когда выпадала возможность искупаться, она, подобно своим товарищам, ныряла в ближайший ручей. Но в холодной воде долго не просидишь!Последним оставшимся у нее обмылком она тщательно намылила волосы и тело. Ополоснувшись, Ронуин вылезла и растерлась куском грубой ткани. Впервые в жизни она оставалась совершенно обнаженной. Морган неизменно настаивал, чтобы она мылась в сорочке.Девушка с любопытством принялась исследовать свое тело. Груди, похоже, с каждым годом все увеличивались. Между бедрами курчавилась густая поросль — чуть темнее, чем волосы на голове. Но поскольку она как-то случайно увидела нечто подобное у Глинна, это не волновало ее так, как задорные упругие холмики.Натянув сорочку, она уселась на лавку и принялась расчесывать свои короткие светлые завитки.Из зала доносилось слаженное пение Гвилима и Глинна.Ронуин поднялась по лестнице в зал и пробралась к своему тюфяку. Теперь они с Глинном спали по отдельности. Так несколько лет назад решил Морган, посчитавший, что они слишком взрослые, чтобы прижиматься друг к другу по ночам. Брат пел балладу о потерянной и вновь обретенной любви. Ронуин ощутила, как потяжелели веки…Глинн разбудил ее перед рассветом, тряхнув за плечо.— Что теперь будет со мной, Ронуин? Почему па бросает меня одного? — спрашивал он, обнимая сестру за плечи в поисках утешения.— Говорит, ты еще не совсем вырос и не можешь быть ему полезным, — ответила она.— Я боюсь, — шепнул он.— Не стоит, — убеждала Ронуин. — Тебе ведь хорошо с Морганом, нашим родственником, и Гвилимом. Оба любят тебя, как сына.— Многие меня не терпят. Говорят, из нас двоих настоящий сын — это ты.— Нечего слушать чушь! — фыркнула Ронуин, мечтая добраться до тех негодяев, что обижают брата.— Но мы никогда не расставались, Ронуин, — сокрушенно бормотал Глинн. — Куда па тебя увозит? Почему я не могу поехать с тобой?— Я должна многому научиться. Ты не можешь жить в Аббатстве милосердия. Это место только для женщин. Но когда я выйду замуж, то попрошу супруга позволить тебе приехать и жить с нами, Глинн. За пределами Ситрола лежит огромный мир. Судьба не предназначила тебе стать солдатом, подобно отцу. Но чему ты можешь выучиться здесь, в Ситроле? Никому не говори о том, что я тебе сказала, кроме Моргана и Гвилима. Я никогда не лгала тебе, братец, и обещаю, что пошлю за тобой, как только смогу. — Она поцеловала его в щеку и ласково столкнула с тюфяка. — Пойди на кухню и принеси мне одежду.Глинн убежал, и Ронуин осталась в темноте. Ей отчего-то было не по себе. Сегодня она навсегда покинет свой дом, а значит, и владения отца. Что ждет ее в Англии? Увидит ли она и там зеленые холмы и залитые солнцем долины? Какой он, этот лорд, предназначенный ей в мужья? Понравится ли она ему? Но какое это имеет значение? На нее возложат важные обязанности, и она выполнит их, чтобы не опозорить отца.Вернулся Глинн с вещами, и Ронуин залезла поглубже под шкуры, чтобы одеться. Потом вскочила, небрежно расчесала пальцами волосы, и натянула сапожки, поставленные Глинном возле тюфяка. Они немного жали — очевидно, ее ноги все еще растут.Одернув тунику, Ронуин туго подпоясалась и сунула в ножны кинжал с костяной рукояткой.Проснувшиеся мужчины спешили во двор. Гвилим принес котелок с овсянкой и принялся наливать ее в круглые корки караваев, мякиш из которых предварительно вынули.Ронуин сидела на своем обычном месте рядом с Глинном и молча жевала. Морган и Ллуэлин устроились выше, тихо беседуя. Время от времени они посматривали на нее, и Ронуин гадала, о чем они переговариваются. Должно быть, о ней.Остальные еще не совсем проснулись.Наконец принц поднялся.— Нам пора. Ронуин, ты готова? Где твои вещи?— Мне нечего взять с собой, господин. Ты велел оставить оружие здесь.Ллуэлин ап-Граффид взглянул на дочь, казавшуюся удивительно беззащитной и молодой. Она чисто вымыта, но теперь еще заметнее, что одежда выношена едва ли не до дыр и так же проста, как у любого солдата. Скромная коричневая туника делала лицо Ронуин совсем бледным, и на минуту ему стало стыдно, что он так мало думал о единственной дочери и приехал, лишь когда в этом возникла необходимость.— Прощайся, девочка, — проворчал он, выходя из зала.Воины столпились вокруг — это были мужчины, что вырастили и воспитали ее. Прерывающимися голосами они наставляли Ронуин быть хорошей девочкой и не забывать их.Желали доброй удачи и отходили по одному. А Морган ап-Оуэн, которого она любила больше всех, прошептал:— Это твой дом. Я твой родственник. Если понадобится, я приеду.Потом поцеловал ее в щеку и вывел во двор, где уже ожидали отец с братом.Судя по красным глазам Глинна, тот плакал. Ронуин поспешно обняла его.— Не нужно, — взмолилась она, — иначе я тоже разрыдаюсь. Потерпи, и я пришлю за тобой, братец. Здесь ты в безопасности.— Ты даже слезинки не проронила, — тихо ответил он. — Ты сильнее меня.— А ты — умнее, — возразила она, целуя его мокрую щеку. — Я люблю тебя, Глинн. Мы скоро увидимся.Глинн усмехнулся.— Па видит, каким я вырос, но слишком мудр, чтобы попытаться заставить меня измениться. Я сочиню балладу о тебе, Ронуин. Увидишь, все станут громко всхлипывать, когда я спою ее, сестричка.Они снова обнялись и долго стояли так, пока не раздался хриплый голос ап-Граффида, окликавшего дочь.— Когда приедешь ко мне, — наставляла Ронуин, — привези мое оружие, только тайком. Никому не говори. Понял?Она посмотрела ему в глаза и снова улыбнулась.Пришла пора расставаться. Ронуин вскочила на серого жеребца с черной гривой, которого Морган добыл для нее два года назад, когда девушка переросла свою смирную старую кобылку. Этот жеребец был настоящим свирепым зверем с огромными копытами. Ап-Граффид удивился ловкости дочери.— У нее выносливый конь, — пояснил Морган. — Я хотел, чтобы Ронуин владела надежным скакуном.Принц выехал из ворот и помчался вниз по холму, Ронуин держалась рядом. Они не разговаривали. Отряд сопровождения держался позади. Ронуин неожиданно сообразила, что даже конский топот не отдается громом, как обычно. Вряд ли враг услышит их. Когда солнце стояло уже высоко на небе, они остановились.— Если хочешь облегчиться, — сказал ап-Граффид дочери, — беги в кусты.Она последовала его совету и забралась глубоко в заросли. Когда Ронуин вернулась, отец протянул ей ломоть хлеба с сыром.
1 2 3 4 5 6 7