Но ее продолжали тормошить, трогая и тыкая в нее костлявыми пальцами.
Она потуже натянула на себя одеяло. Было холодно, и то небольшое тепло, которое давало ей одеяло, исчезло, когда его сорвали, окончательно разбудив ее.
Ариэль повернулась и увидела перед собой множество лиц, с любопытством рассматривающих ее. Она отшатнулась от тянущихся к ней рук. Стена помешала ей спрятаться от них. Странного вида мужчина схватил ее за волосы, и Ариэль в ужасе закричала, когда остальные потянулись к ней, принялись гладить и ощупывать ее. Она в ужасе начала колотить их по рукам. Визгливо закричала женщина, кто-то рассмеялся фыркающим хрюкающим смехом.
Кто-то жутко застонал. Они надвигались на нее. Комната закружилась вокруг нее.
— А ну-ка прочь! — Толпа вокруг нее рассеялась.
Приказ был пролаян толстым мужчиной, направляющимся к загнанной в угол Ариэль. Перед ней, сложив на груди руки, стоял почти квадратный человек. Изжеванная сигара свисала с его губ.
Грязное белье прикрывало его грудь и руки, обтягивая выпирающий живот. Через многочисленные дыры проглядывала кожа и волосы. Потная рубашка, так же как и красные брюки, была покрыта пятнами и следами какой-то еды. Те немногие волосы, которые еще оставались у него на голове, свисали по бокам сальными седыми прядями. Лицо заросло щетиной. Светло-голубые глаза, уставившиеся на нее, были налиты кровью. Мужчина облизывал толстые губы, обнажив при этом желтые зубы, кое-где торчащие во рту. Ариэль аж передернуло от отвращения.
— Это ты их взбаламутила.
Он потер подбородок. Перекрывая шум, до Ариэль донесся звук, с которым мозолистые его пальцы Проводили по жестким усам.
— Ты не очень разговорчива?
Если мужчина и ожидал ответа, то он его не дождался. Когда он протянул руку и схватил своей огромной рукой за руку Ариэль, девушка отпрянула. Пах он еще хуже, чем выглядел.
— Лучше всего будет оставить тебя одну на какое-то время. Они не дадут тебе житья. Новенькие их всегда возбуждают.
Ариэль хотела, было протестовать, решительно заявить, что она не должна находиться здесь, но что-то удерживало ее от этого, и она позволила грязному мужику потащить себя.
Открывшееся ей зрелище вызывало у нее чувство сострадания. Молодые и старые, мужчины и женщины — они были распиханы по клеткам, непригодным даже для животных, не говоря уже о душевнобольных людях.
Шум, несущийся со всех сторон, оглушал ее. Стоны, вопли и крики ужаса смешались в один неразборчивый гомон. Запах множества немытых тел, живущих слишком тесно, обжигал ее чувствительные ноздри. Ариэль задыхалась от ужасного зловония. Искаженные лица гримасничали. Девушка съеживалась, когда к ней тянулись руки, касались ее, щипали и хватали.
— Прочь! — ревел тюремщик и тащил Ариэль дальше.
Его грубый окрик отпугивал любопытных от решетчатых дверей. Их пронзительные вопли лишь усиливали шум.
Внезапно они остановились. Охранник впихнул ее в темную сырую камеру. Когда дверь с грохотом захлопнулась Ариэль почувствовала, как к ней подкрадывается первобытный страх.
Никто не верил ей. Она бы не оказалась здесь, если бы ей поверили. Они решили, что она безумна, что ее рассказ всего лишь дикая фантазия больного рассудка.
Зачем только она так громко плакала, создавая ложное впечатление у полицейского? И зачем только она упомянула про их с Брюсом помолвку? Это было глупо, теперь она это понимала. Никто не поверит ей. Да и почему они должны ей верить?
Ариэль прислонилась к холодной каменной стене. Она почувствовала полнейшую безнадежность. Усталость сыграла жестокую шутку с ее притупленным сознанием. Возможно, все это лишь дурной сон, ужасный ночной кошмар, который пройдет, когда она проснется. Да — просто кошмар.
Веки ее опустились. Она медленно сползла на пол. Когда она проснется, все будет хорошо…
Ариэль проснулась от того, что кто-то пробежал по ее голым ногам. Крыса! Ариэль поняла, кто скрывается в темноте. Она ногой отбросила от себя отвратительное существо. Отброшенная крыса завизжала.
Ариэль внимательно прислушалась, но не услышала, что крыса возвращается. Она перевела дух. Вздох перешел в рыдание.
Она качала головой, не желая признавать то, что видела, слышала, ощущала. Это было выше ее понимания.
— Не… нет! — крикнула она в пустоту камеры. Бедняжка вся дрожала от ужаса. Крепко обняв себя и спрятав ноги под плащ, чтобы до них не добрались крысы, она уткнулась головой в колени и заплакала.
Казалось, что время остановилось. Ариэль боролась с усталостью, боясь заснуть из-за крыс, шуршание которых она слышала время от времени. Ужас и страх мешали ей думать.
Образ тигра, томящегося в зоопарке, преследовал ее. Она представляла себе его огромное тело, бьющееся о прутья клетки.
Глава ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Утреннее солнце приятно согревало лицо Дилана. Конь под ним гарцевал, то и дело натягивая удила в стремлении вновь помчаться галопом. Дилан ласково потрепал длинную сильную шею животного.
— Полегче, парень.
Большой черный конь успокоился при звуке тихого хозяйского голоса. Дилан окинул взглядом панораму парка, глазами вбирая его красоту, но в мыслях он был далеко отсюда. Его тревожили другие заботы, не давая насладиться покоем, который обычно приносила ему быстрая скачка. Снова и снова Дилан переживал то, как отверг он Ариэль. Снова и снова называл он себя последним глупцом.
Дилан понимал, что явилось причиной его колебания — Дейдра. Ее отказ все еще жил в его душе, унижая его, заставляя совершать то, чего не следовало бы делать. Странно, что-то давнее унижение все еще остается внутри него. Он-то думал, что уже давным-давно сбросил этот груз со своей души. Но при невинном вопросе Ариэль все всколыхнулось в нем с новой силой. Теперь Дилан понимал, как глупо повел он себя. Между Ариэль и Дейдрой нет никакого сравнения. Он знал это. Так почему же он так поступил? Неужели он действительно боялся потерять свободу, женившись? Это тоже растаяло при утреннем свете.
Вопросы следовали один за другим. Самый важный — любит ли он ее? А если любит, может ли жениться на ней? Потеряет он или обретет свободу, если женится? Должен ли он следовать велению своего сердца или слушаться ищущего безопасность рассудка?
— Черт возьми! — громко выругался он, заставив нервно задрожать лошадь. Не в состоянии больше выносить этого самоистязания, Дилан пустил коня в галоп, дав ему волю. Он предпочитал опьянение опасной скачкой отчаянию собственной неуверенности, настойчивого желания запретных отношений.
Запретных! Это слово прицепилось к Дилану, словно живое существо. Оно давило его и душило. Отец попросил его выяснить обстоятельства смерти своего друга, а не присматривать за его дочерью. У него нет права вмешиваться в жизнь Ариэль. Отлично сознавая это, полностью понимая всю ту опасность, с которой он столкнулся, Дилан, тем не менее, продолжал идти к прямому столкновению. И он признавал, что уже не может сдержать себя.
Задохнувшись от быстрой скачки и собственных мыслей, Дилан резко остановил коня. Сначала он не понимал, на что смотрит. Голова его все еще кружилась от той мысленной борьбы, которую он вел сам с собой. Но постепенно он начал понимать, что в том месте, где он остановился, вертится много людей, вытягивающих шеи, чтобы что-то разглядеть.
Дилан спешился и, пробившись сквозь толпу, остановил какого-то джентльмена.
— Что здесь случилось? — спросил он у него.
— Здесь прошлой ночью зарезали мужчину, — последовал ответ.
Дилан проследил за указательным пальцем джентльмена и увидел причину возбуждения людского любопытства. Отвернувшись, он пошел обратно к лошади. Но что-то, вернее, кто-то привлек его внимание.
Напротив стоял Брюс Харрингтон, видимо не замечающий присутствия Дилана. Его взгляд был прикован к мертвецу. Окружающие его люди также глазели на труп, зачарованные ужасом и любопытством. Но выражение глаз Брюса было иным, нежели у всех остальных. Когда он отделился от толпы и направился прочь, Дилан последовал за ним.
Во второй раз Брюс спросил себя, зачем он вернулся сюда. Он все не мог избавиться от ощущения, что прошлой ночью здесь был кто-то еще.
«Здесь никого не было», — утверждал его рассудок. И, тем не менее, увидев старика, он остановился.
Худой маленький человечек держал в руках ожерелье, наслаждаясь его блеском в солнечных лучах и отсветом, которое оно отбрасывало, свисая с его руки. Что-то дрогнуло глубоко в сознании Брюса, и он подошел поближе.
— Господин, — пробормотал старик, опуская выцветшие карие глаза.
— Что-нибудь знаешь об этом? — Скрюченная рука вытерла губы, после чего старик улыбнулся, обнажив беззубый рот.
— Может быть… Не могу сказать наверняка. — Брюс решил, что может.
— Не поможет ли это тебе рассказать, что ты знаешь наверняка?
— Угу, — охотно согласился старый бродяга, принимая протянутую Брюсом монету, — вы очень добры, господин.
— Ты видел что-нибудь странное этой ночью? — снова спросил Брюс, сдерживая нетерпение.
— Угу, я опять видел ее прошлой ночью. Во второй раз.
— Ты видел ее? Ты видел женщину здесь, в парке?
Голова старика качнулась, подтверждая сказанное Брюсом.
— Я видел ее еще и другой ночью. Я искал тогда место для ночлега. А тот здоровый верзила остановил меня и угрожал отобрать деньги, которые мне дал какой-то добрый джент.
Брюс кивнул в ответ, скрывая за улыбкой нетерпение.
— Огромный верзила, да?
— Да, это был просто великан. Мне уже приходил конец, когда она спрыгнула с дерева прямо ему на спину.
— Эта женщина спрыгнула с дерева? — продолжал расспрашивать Брюс, ведомый внутренним чутьем.
В подтверждение старик закивал еще сильнее.
— Точно, провалиться мне на этом месте. Женщина слетела с дерева. Как дикий зверь. И спасла мне жизнь, точно.
— Как дикий зверь? — Ответом был еще кивок.
— Скажи мне, — начал Брюс, — если все это случилось той ночью, почему ты не обратился в полицию?
Брюс пристально смотрел на старика.
— Я решил, что лучше просто потратить деньги и не рисковать, что какой-нибудь другой верзила отнимет их.
— Так ты подумал, что лучше их потратить? — Нижняя губа старика выпятилась, и тот произнес:
— Да, на пинту-другую эля.
— Может, эта дикарка привиделась тебе от слишком большого количества выпитого эля, старик? Пьянство иногда приводит к тому, что видишь женщин, слетающих с деревьев.
Седая голова мотнулась, выражая несогласие. «Она действительно была здесь. Я это знаю. И тот верзила тоже знает, что она действительно была. Она оставила след на его лице».
По какой-то причине Брюс поверил в эту дикую историю.
— Ты видел женщину прошлой ночью, ту самую женщину, которая помогла тебе тогда?
— Она бежала из парка, вся какая-то испуганная. Как отважно она вела себя с верзилой! Я бы никогда не подумал, что ее может что-то или кто-то напугать.
— А что напугало ее, ты знаешь? — Старик поджал губы и отрицательно покачал головой.
— Ты только что рассматривал что-то. Ожерелье. Где ты достал его?
Испуганные глаза старика быстро посмотрели вверх, потом в сторону.
— Я нашел его. Оно мое.
— Я знаю, что оно твое. Можно посмотреть? — Старик неохотно вытащил ожерелье и протянул его Брюсу, в сердце которого тотчас же вспыхнула ярость. Рука его с силой сжала ожерелье. Терпение Брюса кончалось, но он все еще крепко держал себя в руках.
— Где ты нашел это ожерелье?
И снова старик заколебался с ответом.
— Я куплю у тебя это ожерелье, — предложил Брюс и увидел, как загорелись глаза старика. Брюс медленно отсчитал старику деньги — гораздо больше, чем стоило ожерелье. — Но мне надо знать, где ты его нашел?
Облизав губы, старик потянулся за деньгами.
— Нашел у него в руке. — Он указал на то место, где был обнаружен бродяга.
Никогда еще Брюс не испытывал такую ярость.
— Ты видел, куда пошла та женщина?
— Ага. — Старик грустно покачал головой. — Бедная девушка. Они забрали ее. Решили, что она тронулась умом.
Брюсу ничего не хотелось так сильно, как сорвать свой гнев на этом грязном старике, растоптать его ногами. Вместо этого он фальшиво улыбнулся. Глупец, удовлетворенный деньгами, ушел, скорее всего, чтобы тотчас же пропить свое состояние.
Дилан не смог расслышать разговор, который Брюс вел со стариком, но необычная доброта Брюса вызывала у него подозрения. Брюс не вступал в разговоры с людьми, которых он считал ниже себя. Когда Харрингтон ушел из парка, Дилан последовал за ним.
Подбородок Ариэль опустился на грудь. Резкое движение разбудило девушку. Она поморгала; чтобы проснуться от болезненного сна. Холод проникал сквозь плащ и тонкую ночную рубашку. Ариэль повернулась лицом к стене и прижалась лбом к ее сырой поверхности. Так было лучше — озноб разрушил оцепенение, охватившее ее.
Думать Ариэль не могла. Остался только мрачный ужас, терзающий ее душу, продолжающий напоминать ей, где она находится и почему.
— Господи, почему все так случилось? — Ее пальцы впились в твердый камень. Ей хотелось плакать, но слез больше не было. — Почему?
Шум не задевал ее сознания — обычные вопли и крики. Но появился новый звук, звук шаркающих ног. Это быстро-быстро шли какие-то люди. В очередной раз Ариэль почувствовала, как шевелятся волосы у нее на затылке.
— Этого не может быть, — прошептала она. В те несколько минут, за которые охранник добрался до ее камеры, Ариэль собрала все свои силы. Она устала. Как она устала! Как сможет она встретиться с ним лицом к лицу?
Звякнул замок. Звук этот громко отразился от голых стен. Заскрипела дверь. Яркий свет фонаря ослепил Ариэль. Она услышала шаги. Затем массивная дверь закрылась, и этот глухой стук заставил сердце Ариэль забиться быстрее. Спокойно, вернее, настолько спокойно, насколько это было в ее силах, она встретила своего посетителя.
От взгляда на Брюса Харрингтона Ариэль задрожала всем телом. Почему он здесь? Тот же страх, который она испытала в парке, почти лишил ее сил. Чтобы не упасть, она решительно сжала руками колени. Брюс ничего не говорил. Он просто стоял, наблюдая за ней, ожидая ее реакции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32