Иногда я следовал велению своей совести, не раздумывая, что же впереди, а потом из-за недостойных поступков других часами сожалел, что бывал втянут в их дела. Если бы я мог предвидеть будущее, я, может быть, и поступал бы иначе, но это подвластно только Богу.
— Не знаю, о каких поступках ты сожалеешь, но я знаю, что сегодня ночью ты приобщился к мудрости. Ты что-нибудь видел во сне?
Лис знал, что индейцы безмерно ценят видения, сопровождающие их сны-путешествия.
— Я? Ну да… Я видел звезды. Яркие звезды.
Голодный Медведь был в восторге:
— Это важный день, мой друг! По-моему, ты нуждаешься в имени, которое отразит мечту, изменившую тебя. Когда ты приходил к нам раньше, мы назвали тебя детским именем, отражавшим твою внешность. Но, когда мальчики лакота видят сны, делающие их мужчинами, они получают новые имена. Безумного Коня в детстве звали Кудрявым, не так ли? — Голодный Медведь выразительно кивнул. — Думаю, у тебя тоже будет новое имя. Ты будешь Увидевшим Звезды!
Лиса пронзила радость.
— Мне это очень нравится. Я буду гордиться таким именем.
Внезапно он почувствовал прежний, знакомый приступ муки, глубоко сидевшей в нем с того самого дня в конце июня. Теперь Лис понимал, что пора открыть свой секрет-вину, избавить себя от бремени.
— Увидевший Звезды, — удовлетворенно пробормотал Голодный Медведь. Он немного покурил, улыбнулся и повторил: — Увидевший Звезды! Прекрасное имя. Завтра мы будем праздновать и танцевать, чтобы отметить начало новой жизни Увидевшего Звезды и конец твоим тревогам!
— Подожди, — Лис поднял руку, когда Голодный Медведь хотел передать ему трубку. — Здесь нечто большее. Я должен рассказать тебе секрет. Надеюсь только, что, услышав его, ты не убьешь меня.
— Никогда! — насмешливо произнес Голодный Медведь.
— Я… — Лис глубоко вздохнул, — в тот день, когда лакота. и чейенны сражались с Длинным Волосом и его Синими куртками на берегах Реки Жирной Травы…
Голодный Медведь нахмурился:
— Да? И что же дальше?
— Я тоже был там. Я скакал верхом с Кастером!
Глава 20

9 августа 1876 года
— Ты шутишь? — воскликнул Голодный Медведь, но, когда его женщина зашевелилась и открыла глаза, понизил голос: — Должен сказать тебе, Увидевший Звезды, это не смешно!
— А это не шутка, это правда. — Лис вдруг почувствовал невероятную усталость.
— Ты забываешь, что я тоже был там? — гневно прошипел его друг. — Если бы ты был с Длинным Волосом, тебе бы не пришлось плавать сегодня ночью, потому что ты погиб бы вместе с Длинным Волосом, Синие куртки опозорили себя, моля о милосердии, но мы убили всех! Мы делали это наверняка, чтобы они были мертвы!
От безразличного голоса Голодного Медведя у Лиса по спине пробежала дрожь. В его памяти невольно всплыли зловещие рассказы об увечьях, наносимых индейцами мертвым солдатам. Когда он снова заговорил, его губы пересохли.
— Этот день был главной причиной тяжести на моем сердце. Я должен объяснить… Я отправился с Седьмым Кавалерийским полком только потому, что президент Грант — Великий Белый Отец — попросил меня наблюдать за Длинным Волосом, потому что не верил ему. Я поехал, так как думал, что смогу уговорить Кастера не совершать безумств против народа лакота. — При этих словах у Лиса дрогнула бровь. — Ну что ж, я был идеалистом и глупцом. Кастер никогда не славился умением слушать разумные советы и быть осторожным. Все мои уговоры приводили к спорам. Ты не можешь себе представить, что было у меня на душе, когда стало ясно, что Кастер собирается вести кавалерию в бой против твоего народа.
Голодный Медведь по-прежнему оставался хмурым:
— Я слушаю тебя. Быстрее.
— Когда мы с Кастером поссорились в последний раз, незадолго до начала атаки, он так рассердился, что приказал мне покинуть полк — не вернуться в лагерь, а вообще покинуть полк. Я был для него постоянным источником раздражения. Я уехал из полка с ужасным чувством. — Лис говорил резко, почти гневно, его голос прерывался от нахлынувших чувств: — Я был героем американской войны за освобождение негров-рабов, воевал за свой народ, так что мне было тяжело покидать полк перед битвой. Я чувствовал себя предателем. Я поехал в Дидвуд. Прошли недели, прежде чем я узнал, что все, кто был с Кастером, убиты. Вина начала съедать меня заживо. Я упрекал себя за то, что не нашел верных слов, чтобы убедить Кастера отказаться от нападения. — Лис помолчал. — Я никогда не соглашался с политикой моей страны в отношении к индейцам и особенно в отношении к этой битве. Я встречался с Безумным Конем и знал, что рядом с ним, возможно, сражаются мои друзья… и считал ваше дело справедливым». — Он потер глаза: — Я устал. Говорю бессвязно…
Голодный Медведь постепенно оттаивал:
— Тебе потребовалось огромное мужество, чтобы рассказать мне это, Увидевший Звезды!
— Да, — бесхитростно согласился Лис.
— Да. Теперь я понимаю все гораздо лучше. Твоя душа действительно разрывалась на части, но теперь тебе станет легче. Я благодарю тебя, что в тот день ты покинул Синие куртки. — На его губах появилась зловещая улыбка: — Мне было бы очень жаль убивать тебя.
— А мне было бы жаль умирать… но вина оказалась хуже смерти. Если бы я мог вернуться и поговорить с Кастером по-другому! Мне нельзя было позволять себе так срываться…
— Но ты не можешь вернуться назад, и никто из нас не может! Каждый о чем-нибудь сожалеет, но ведь ты не мог знать, что случится с этими солдатами? Друг мой, ты сделал все, что мог, чтобы изменить исход дела, — возразил Голодный Медведь. — Разве не этому научил тебя твой сон, что каждый человек намечает свой собственный путь, а не следует за сбитым с толку стадом? У вас, белых, нет военных советов, на которых каждый воин может высказать свое мнение. Длинный Волос никого не слушал, и у его людей не было другого выход а, как только подчиниться. У Синих курток нет племенного сознания, и мне их жаль! — Голодный Медведь махнул рукой, как бы говоря, что незачем больше тратить время на разговоры. — Не думаю, что ты смог бы заставить Длинного Волоса передумать, правда? А если бы ты не уехал с Берега Жирной Тррвы, а пошел в бой вместе с Синими куртками, история была бы другой — погиб бы еще один белый. Ты!
— Это правильное замечание, — сухо заметил Лис. — И конечно, я бы действительно в тот день не изменил решения Кастера. Вот что излечило меня сегодняшней ночью: я понял, что не смог бы изменить то, что сделала армия. Я действовал по своему разумению, разрываясь между миром лакота и своей расы.
Он наклонился вперед.
— Я выдал тебе свой секрет. Ты перестал меня уважать? Голодный Медведь пожал плечами и округлил глаза.
— Услышав всю историю, я понял… но, думаю, тебе не следует говорить об этом в этом поселке. Здесь есть яростные воины, которым вряд ли захочется давать приют в лагере Безумного Коня выжившему в битве с Длинным Волосом!
Оба улыбнулись иронии судьбы.
— Ты, как всегда, говоришь мудро, Голодный Медведь, — сказал Лис. — Благодарю тебя за заботу, ожерелье и мое новое великолепное имя. Но теперь… Я так устал…
Голодный Медведь доброжелательно смотрел, как Увидевший Звезды зевнул и откинул голову, чтобы отдохнуть. Он что-то пробормотал, что уходит, но им овладела дремота, и он захрапел.
Лис, ослепленный полуденным солнечным светом, направлялся к излучине ручья вблизи поселка. Здесь, в тени деревьев, на великолепном ковре из травы, женщины занимались своей работой. Позже, когда солнце станет печь сильнее, женщины с детьми будут купаться в ручье, а мужчины отдыхать в поселке.
Лис остановился невдалеке и стал высматривать Мэдди по ее платью, которое должно было выделяться среди других. Одни женщины очищали шкуры, оттирая их песчаником, отчего они становились мягче, другие отмывали шкуры в свежей воде ручья.
Взгляд Лиса упал на группу детей и женщин, стоящих в кружок. В центре кружка стояла большая, вырезанная из дерева чаша, полная земляники. Мальчик сыпал из мешка на землянику, должно быть сахар, потому что визг удовольствия заглушал даже голоса довольно громко разговаривающих во время работы женщин.
— Увидевший Звезды!
Лис удивленно оглянулся и увидел девушку — подругу Голодного Медведя, живущую в его типи. Как ее звали? Как она узнала его новое имя, которому всего-то несколько часов?
Лис смутился и поэтому просто улыбнулся и почтительно поздоровался с ней.
— Ты меня не знаешь, — сказала она, слегка раздув ноздри. — Меня зовут Убегающая. Ты ищешь свою женщину, ту, что с огненными волосами?
— Рад познакомиться с тобой, Убегающая, — ответил Лис, пытаясь определить ее отношение к себе.
— Я отведу тебя к Огненному Цветку, но сначала ты скажешь мне… почему ты говоришь Голодному Медведю, что он не должен жениться на мне.
Лис удивленно прищурился:
— Я ему этого не говорил, Убегающая. — По ее поджатым губам он увидел, что она не верит ему, и потому добавил: — Даю тебе слово. Но ты же знаешь, что у Голодного Медведя уже есть жена, правда? Ты же знаешь, что семья ждет его в агентстве?
Ее глаза сверкнули, как полуночная гроза.
— В его типи места больше, чем для одной жены! Я не боюсь борьбы!
Лис мельком оглядел ее и беспристрастно, по-мужски оценил: Убегающая, несомненно, в постели подобна дикой кошке. Она не была доброй и мягкой, но, вероятно, могла предложить Голодному Медведю что-то такое, на что была неспособна его любимая Маленькая Голубка. Единственной проблемой было то, что Убегающая никогда не вынесла бы невнимания к себе.
Лис сказал ей:
— Уверяю тебя, Голодный Медведь не спрашивал моих советов по этому вопросу.
— Он бы и не послушал тебя, — многозначительно ответила она.
Луч солнца пробился сквозь листву над их головами, и Лис, прищурившись, нетерпеливо ответил:
— А я бы и не вмешался. Прости. Ты обещала отвести меня к Огненному Цветку…
— Они там, — огрызнулась Убегающая и гордо удалилась.
Инцидент с Убегающей вызвал у Лиса чувство неловкости, но он продолжал искать Мэдди. Убегающая указала ему на толпу вокруг чашки с земляникой, но, кроме женщин в одеждах из оленьей кожи и мокасинах и их детей, он никого не видел. Однако он все-таки подошел к толпе, и в этот момент один из детей слегка отодвинулся от остальных, так что в этом маленьком просвете Лис смог разглядеть гриву огненных волос. Но, скорее всего, эта женщина была лакота. На ней было хорошенькое платье из оленьей кожи, украшенное бахромой и бисером, и, казалось, она верховодила над всем сборищем. Даже когда Лис прошел вперед, мимо возбужденных мальчиков, и дотронулся до плеча стоящей на коленях женщины, она что-то произнесла на ломаном языке лакота. К ней, ковыляя, подошла девчушка с полными щечками, вымазанными сахаром, и протянула руку за еще одной цорцией.
— Хун-хун-хе! — засмеялась женщина, когда девчушка встала рядом на колени.
Лис понял, что она, увлеченная делом, не заметила его прикосновения. Подняв голову, он встретился с глазами Сильной, которая наблюдала за ним и, похоже, немало забавлялась. Досадуя, Лис наклонился вперед и еще раз похлопал женщину по плечу. Казалось, время остановилось, когда она медленно повернулась и подняла глаза. Шелковистые вьющиеся волосы цвета зари локонами падали вниз, обрамляя прекрасное, сияющее лицо Мэдди. У Лиса отвисла челюсть, он просто онемел от удивления. Прежде чем он опомнился, Мэдди вскочила, сделав пируэт, и крепко обняла его.
— Ну, что вы обо всем этом думаете? — воскликнула она. — Разве это не прекрасно? Я совсем по-другому себя чувствую, одевшись как они. Я, конечно, понимаю, что это не совсем идет к моим волосам, но с тех пор, как Сильная дала мне это замечательное платье, женщины стали обращаться со мной совсем иначе!
Она восхищенно провела по платью рукой и с широкой улыбкой спросила:
— Вы не считаете, что это лестно? Я чувствую себя настолько свободной, меня ничто не сдерживает! Ну? Что вы скажете? Честно, Лис, если вам не нравится…
Заставив себя наконец закрыть рот, Лис, покачивая головой, засмеялся:
— Мадлен Эвери, вы самый хорошенький Огненный Цветок в этом городе сиуксов. Есть ли лучше?
Мэдди потянула его за руку за ствол гигантского дерева и обвила руками его шею.
— Вы уверены? — кокетничала она.
— Полностью. — Покоренный, Лис поднял ее на руки, потрепал ее длинные локоны и поцеловал. Губы Мэдди приветливо раскрылись ему, неся вкус амброзии, а сама она счастливо жмурилась в его объятиях. Наконец он поднял голову и заметил: — Вы чертовски хорошо чувствуете себя в этом платье. Я ничуть не ощущаю нехватки вашего нижнего белья!
Мэдди хихикнула:
— Я тоже! — Затем, нежно проведя рукой по его аккуратно подстриженной бородке, она прошептала: — Мне так не хватало вас!
Он недоверчиво поднял брови.
— Мне кажется, что эти два дня вы были больше заняты, чем степная собака! Вы гораздо больше работали здесь, чтобы приспособиться, чем в Дидвуде, и очень многие не поверят, что вам это удалось. По крайней мере, в Дидвуде вы бы по-прежнему говорили по-английски, жили в доме, носили платья, привезенные из Филадельфии, ели бы ту же самую…
— Скуку, — перебила его Мэдди. Она раскрыла рот, чтобы продолжить, но что-то за деревом привлекло ее взгляд. Встав на цыпочки в своих мягких мокасинах, она притянула к себе голову Лиса и прошептала: — Помните, я рассказывала вам о молодой женщине, которая никогда не моется и почти не говорит? Она здесь, сидит за тем отдаленным деревом на траве и наблюдает, как все едят землянику. У нее такие печальные глаза. Я хочу поговорить с ней, но, признаюсь, мне немного страшно.
Лис выглянул из-за дерева и посмотрел на женщину, сидящую в нескольких ярдах от них. Она не была стара, но ее вид подтвердил догадку Лиса, что она в трауре. Мэдди оказалась права: под лохмоть-ями, спутанными волосами и кожей, вымазанной грязью и пеплом, скрывалось очень обаятельное существо. Словно почувствовав его взгляд, она подняла подбородок и затравленно посмотрела ему в глаза.
Лис снова спрятался за дерево, странно взволнованный.
— Я… я уверен, что она в трауре. В поселке есть и другие вдовы, но я думаю, что она самая заметная и трогательная, потому что так молода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48