..
...Порыв ледяного ветра подернул воду рябью.

Под вечер мучительного бесконечного дня он увидел мельницу.
Она стояла, как и раньше, в стороне от дороги, за поворотом реки.
Но вода не шумела, обвалилось мельничное колесо. На мельнице царило
полное и давнее запустение.
Руал подошел ближе. Из разбитого окна выпорхнул воробей.
Ильмарранен проводил его взглядом.
...Мельник Хант держал мальчишек-подмастерьев в черном теле - они
тяжко отрабатывали на мельнице каждый урок магии.
Хант был средней руки колдуном, но незаурядным бабником - окрестные
девушки и молодицы хаживали к нему гадать, привораживать женихов и сживать
со света соперниц. Не задаром, конечно.
У мельника были влажные, цвета речной воды глаза - пристальные и
насмешливые, прозрачные и непроницаемые одновременно. О нем ходили
скверные слухи. Опровергнуть или подтвердить их могли только те
утопленники, чьи тела время от времени попадали в рыбачьи сети вниз по
реке. Впрочем, люди иногда тонут сами по себе, и если даже среди них
случится подмастерье с мельницы или бывшая Хантова подружка - что ж, это
не такой уж повод для страшных подозрений.
Хант приходился вассалом Бальтазарру Эсту и платил ему дань.
Подмастерья шептались о совершенно невероятных формах, которые эта дань
принимала.
Конечно, мельник Хант по своему положению был много ниже блестящего
господина Руала, и неизвестно, какой каприз великолепного Ильмарранена
сблизил их. Во всяком случае, между мельником и Руалом установились живые,
почти приятельские отношения.
К приезду Маррана накрывался стол - Хантова служанка, робкая тощая
девушка, сбивалась с ног. Она мучительно стеснялась, прислуживая господину
Ильмарранену, краснела и роняла посуду. Марран иногда снисходительно
пощипывал ее за единственное выдающееся место - нос.
Подмастерья выстраивались вдоль стены, пялясь на заезжую знаменитость
и перешептываясь. Младший до смерти боялся тараканов - и господин Руал
охотно потешал публику, превращая его сотоварищей в стаю огромных черных
насекомых. Поднималась возня, маленький подмастерье визжал, вспрыгнув на
стул, а мельник Хант загадочно улыбался, пуская кольца дыма из своей
трубки. Наблюдая эту сцену, господин Руал веселился от души.
Впрочем, странная дружба мельника и Маррана готова была зайти в тупик
к моменту, когда на Ханта, его мельницу и уплачиваемую им дань пожелал
заявить претензии господин Ларт Легиар, постоянно расширяющий территорию
своего влияния и подчинивший себе уже весь левый берег.
Великие маги перегрызлись, как псы.
Мельник охал и жаловался Маррану на притеснения и претензии с двух
сторон. Господин Руал, удивительным образом ухитрявшийся поддерживать
дружбу с обоими соперниками, ободряюще хлопал Ханта по плечу и усмехался
покровительственно.
И вот, лунной весенней ночью в столешницу дубового обеденного стола
был вогнан длинный охотничий нож - так делается, когда двое хотят побиться
об заклад.
Подмастерья, поднятые с постелей, служанка в халате и разгоряченный
небывалым пари мельник толпились с одной стороны стола, а с другой его
стороны высился Ильмарранен:
- Двадцать золотых, мельник! Я ставлю двадцать золотых, что скажешь?
Хант грыз ногти, не переставая загадочно усмехаться:
- Я бы поднял ставки, господин Руал... Уж больно сомнительное это
дело... Любого из них мудрено провести, а уж обоих...
Не зря, ох не зря набивал цену Хант! Пари сулило потеху, но и риск
тоже, ибо господин Руал брался - ни более ни менее - оставить в дураках и
Легиара и Эста. Шутка ли - явиться к Эсту в Лартовом обличье и так спутать
все карты, чтобы маги отказались от мельницы по доброй воле... Впрочем,
известно ведь, что господин Руал - мастер мистификаций и розыгрышей...
- Посмотрим! Пятьдесят, чтобы не мелочиться, - конечно, он был уверен
в успехе.
Мельник покончил с ногтями и принялся за пальцы:
- Рискуете, господин Руал... Но так тому и быть... Я согласен.
- По рукам? - взвился Ильмарранен.
Мельник протянул сухую короткопалую руку, и над воткнутым в
столешницу ножом было заключено пари... Старший подмастерье разбил руки
спорящих вялым нерешительным ударом. Громко икнула сонная служанка - а
господин Руал расхохотался, обернулся яркой растрепанной птицей и вылетел
в приоткрытое окно...
...На заплесневевшем обеденном столе до сих пор темнел глубокий след
ножа. Окна разбились, полуоткрытая дверь вросла в землю. Посреди двора
догнивала груда пустых мешков.
Ильмарранен повернулся и зашагал прочь.

...Печальная женщина по имени Ящерица склонилась над столом,
вглядываясь в темные пятна на белой салфетке. Возился в люльке маленький
мальчик - агукал, улыбался, пытался поймать кружащиеся над ним прямо в
воздухе цветные шары... Из наполовину зашторенного окна било радостное
весеннее солнце, в ярком его потоке волшебные шары покачивались, радужно
переливались, то ловко уворачиваясь от маленьких ручек, то прилипая к
ладошкам. Малыш смеялся.
Его мать нежно разглаживала складки белой ткани, стараясь не касаться
пятен крови. Вскоре под ее взглядом они медленно вернули свой красный цвет
и ровно засветились изнутри.

Мы шли, по щиколотку увязая в сыром песке. Мыс остался позади, и
суденышко скрылось из виду. Вместе с ним из виду скрылись завтраки, обеды,
ужины, крыша над головой и увесистый дорожный сундучок.
Мы шагали налегке - молчаливый Ларт впереди, я следом. На каждый его
шаг приходилось полтора моих.
Слева тянулась полоса прибоя, справа - бесконечная каменная гряда.
Сюда можно было только приплыть или прилететь.
У меня промокли башмаки. Я догнал Ларта и поплелся рядом, преданно
заглядывая в неприятно желчное лицо.
- Хозяин, близится время обеда. Я-то готов сносить превратности пути,
но вы обязательно должны регулярно питаться.
- За что я его держу? - угрюмо спросил себя Ларт.
Я поотстал.
Спустя еще час мне было совершенно ясно, что путь наш никогда не
кончится. Мы будем вечно идти вдоль полосы прибоя, и сырая стена справа
никогда и ни за что не отступит. Я успел трижды отчаяться и трижды
смириться, когда Ларт вдруг встал, как вкопанный. Я чуть было не налетел
на него сзади.
Ларт встал лицом к отвесной скале, погладил ее ладонью и что-то
сказал. "Ум-м!" - ответила скала, и в ней открылась черная вертикальная
трещина.
Я отскочил так, что оказался по колено в море.
Ларт обернулся и поманил меня пальцем.
- Я обожду вас здесь, - сказал я бодро. - Мне неловко навязывать... -
тут здоровенная волна пихнула меня под зад. Я, теряя равновесие, пробежал
несколько шагов вперед и, мокрый как мышь, обрушился к Лартовым ботфортам.
Он взял меня за шиворот и впихнул в щель.
Внутри было совершенно темно и неожиданно просторно. Ларт двинулся
вперед в полном мраке, а я вцепился в него двумя руками, как в самое
ценное свое сокровище. Щель у нас за спинами с грохотом сомкнулась.
Ларт, конечно, видел в темноте и уверенно тащил меня к хорошо ему
известной цели. Вскоре во мраке подземелья прозвучал удивительно
неуместный здесь скрип открываемой двери - и сразу стало светло.
Мы стояли посреди просторной прихожей, чем-то напоминающей Лартову,
причем я уже успел изрядно наследить.
- Орвин! - крикнул мой хозяин. - Орвин!
Ответа не последовало. Я ежился - мокрая одежда липла к телу.
Не дождавшись приглашения, мы (Ларт впереди, я в отдалении) через
длинный коридор прошли в комнату, служившую, по-видимому, гостиной. В
центре этого огромного полупустого помещения стояло нечто, накрытое
плотной черной тканью. Я решил, что это картина.
- Так, - сказал мой хозяин, потер пальцем нос, покусал губу, потом
красивым длинным движением выхватил шпагу. Я охнул; Ларт шагнул вперед и
кончиком шпаги сорвал ткань со странного предмета.
Это было зеркало. В нем отражались комната, Ларт, часть меня и некий
темноволосый мужчина, в котором я узнал хозяйского знакомца по имени
Орвин, или Орвин-Прорицатель.
Я отступил.
- Здравствуй, Легиар, - сказал Орвин из зеркала. - Прости, что не
дождался тебя. Но сейчас каждая минута имеет значение. Я должен найти
разгадку.
Он протянул там, в зеркале, руку - с руки свисала золотая цепочка, на
которой болталась опять же золотая пластинка. Гладкая золотая пластинка
величиной с крупную монету, со сложной, замысловатой фигурной прорезью в
центре.
- Это Амулет Прорицателя, - продолжало отражение, - мой амулет,
Легиар. Вчера его тронула ржавчина. Я не хотел верить. Сегодня ржавое
пятно растет так быстро, как говорит об этом Завещание Первого
Прорицателя, когда предупреждает о явлении Третьей Силы. Той самой, в
которую ты никогда не верил. Мой долг был предупредить тебя, Ларт - и я
предупредил. Теперь прощай - я должен выяснить, что и откуда нам угрожает.
Желаю удачи - она нам понадобится. Прощай.
Отражение дрогнуло и растеклось, растаяло. В зеркале была только
комната и Ларт - я благоразумно отошел.
Мой хозяин приблизился к зеркалу, внимательно на себя посмотрел,
извлек из кармана гребешок и тщательно расчесался.
- Ах, ты... - пробормотал он в замешательстве. - Клянусь
канарейкой... Дрянь, не верю...
Выскользнув из его руки, костяной гребешок раскололся на мозаичном
полу.

Когда-то Руал Ильмарранен умел летать.
Теперь он с трудом мог в это поверить - так тянула его земля.
Земля издевалась над ним, плясала под ногами, как утлая палуба в
шторм; земля не желала подчиняться и не желала отпускать. Дорога то и дело
ускользала из-под прохудившихся подошв, подсовывая вместо себя гнилые ямы,
рытвины и пни. Руал был близок к отчаянию.
Сгущалась ночь.
Незаметно подкрался и обступил Ильмарранена со всех сторон
низкорослый, больной лесок.
Руал окончательно сбился с дороги.
- Очень глупо, Марран, - сказал он сам себе запекшимися губами. -
Глупее исхода не придумал бы и мельник Хант!
Тут под его ногой подломился с треском трухлявый сук, и Ильмарранен
рухнул в груду истлевших прошлогодних листьев.
...До чего теплым был золотой песок на речном берегу, под обрывом! В
песке этом ползали, обуянные азартом, двое подростков, а между ними - на
утрамбованном пятачке - разворачивалось муравьиное сражение. Черными
муравьями командовала Ящерица, а юный Марран - рыжими.
Полководцы припадали к земле, подхватывались на ноги, лазали на
четвереньках, отдавая неслышные уху приказы покорным и бесстрашным
"солдатам". Некоторое время казалось, что силы равны, потом рыжая армия
Руала вдруг беспорядочно отступила, чтобы в следующую секунду блестящим
маневром смять фланг черной армии, прорвать линию фронта и броситься на
растерявшуюся Ящерицу.
- А-а-а! Прекрати!
Муравьи уже взбирались по ее голым загорелым рукам. Она прыгала,
вертелась волчком, стряхивая обезумевших насекомых. Черная армия
распалась, потеряла управление, перестала существовать.
Марран сидел на пятках, утопив колени в песке, и улыбался той
особенной победной улыбкой, без которой не завершалась обычно ни одна из
его выходок.
- Ну, что ты теперь скажешь? Что тебе мешало выиграть на этот раз?
С ее языка готова была сорваться отповедь - и вдруг она нахмурилась,
ей почудился кто-то наверху, далеко, над обрывом.
- Руал... По-моему, там Легиар... Может, нам лучше уйти?
Он сощурился:
- С чего бы это?
- Мы ведь на его территории... Может, он не любит, чтобы чужие
приходили и колдовали у него под носом?
Марран потянулся, бросил насмешливо:
- Ты мне зубы не заговаривай! Сдаешься, не хочешь больше играть - так
и скажи... Мне тоже надоело колдовать вполсилы... Ты же с тремя десятками
муравьев справиться не можешь!
Девушка вспыхнула:
- Зато ты хвастаешься в полную силу, и даже сверх всяких сил! Целуйся
с муравьями своими!
Он смешно сморщил нос и протянул:
- Ну, целоваться я хочу с тобо-ой...
Следующие три минуты они возились, как щенки, на недавнем поле боя,
хохотали и набивали полные рты горячего песка.
- И почему ты такой задавака, Марран, - говорила Ящерица, когда они
лежали рядом, сморенные зноем. - Будто бы все можешь...
- А я все могу! - мальчишка подпрыгнул, будто подброшенный пружиной.
- Вот пожелай чего-нибудь!
- Муравьиную пирамиду, - сонно бормотала девушка, - и чтобы вокруг
нее был хоровод, а сверху один муравей махал белым флажком...
- Всего - то?!
Ящерица вскочила, вскрикнув, потому что все муравьи округи за две
минуты собрались на месте, где только что покоился ее локоть.
Рыжие, красные, черные, забыв о насущных делах, выполняли поспешно
прихоть маленького мага. Девушка смотрела, полуоткрыв рот:
- Эй, Марран... Я пошутила вообще-то...
А муравьиный хоровод уже кружился, а пирамида все росла и росла, а
Руал Ильмарранен, красный от напряжения, пританцовывал вокруг, шевелил
губами, водил пальцами и приседал:
- Ну, флажок! Давай же!
Флажок не получался.
Ящерица уже презрительно скривила губы, когда на вершину пирамиды
выбрался-таки изрядно помятый рыжий муравей с лепестком маргаритки
наперевес. Марран подскочил с победным воплем.
- Да, это достойно, малыш, - сказали у него за спиной.
Ильмарранен обернулся - перед ним стоял человек, о котором он много
слышал и которого впервые видел так близко - великий маг Ларт Легиар.
Ящерица побледнела под слоем загара и резко дернула Руала за рукав.
Тот, не глядя, высвободил руку.
- И чей же ты такой мальчик? - спросил Легиар мягко.
- Ничей, - настороженно отозвался Марран.
1 2 3 4 5 6