– Ты стоишь на дороге, девушка.
Блайт отпрянула в сторону и оказалась перед другой, такой же заросшей щетиной физиономией. Она торопливо опустила глаза, только сейчас заметив, что стоит в луже воды.
– Почему не работаете, проклятые лентяи?! – раздался грозный окрик.
Вслед за этим, расталкивая собравшихся, на палубе появился коренастый тип в темно-синем сюртуке и коротких панталонах. Он сердито взглянул на Блайт.
– Они драят палубу, а ты тут стоишь на дороге.
– Мне кажется, палуба и так достаточно чистая, – пролепетала девушка.
Какое-то время – это показалось Блайт вечностью – Бозун Дин рассматривал ее сквозь щелочки глаз, затем поднял короткий хлыст и со свистом рассек им воздух над головами матросов. Те тут же схватились за швабры и принялись яростно драить палубу. Блайт заметила на некоторых спинах свежие следы от удара хлыстом, и ее обуял ужас. Блайт собрала все свое мужество, чтобы вскинуть подбородок и гордо удалиться, поэтому не обратила внимания, как перемигнулись матросы.
Неожиданно перед ней возник Рейдер Прескотт и, протянув руку, коротко бросил:
– Пора.
Его теплая рука показалась для Блайт спасением. Эй хотелось поскорее уйти отсюда, чтобы не видеть этих свирепых лиц и алчущих ее тела глаз. «Слава Богу, – подумала она, – что мне не дано читать их мысли».
Неожиданно раздался такой душераздирающий крик, что у Блайт по спине пробежал холодок… Все, кто находился на палубе, тут же бросились на этот крик. Рейдер выругался и, сжав руку девушки, устремился вслед за матросами.
В кругу пиратов стояли двое. Они держали наготове кинжалы и злобно сверлили друг друга глазами. Блайт сразу узнала одного из них. Это был старина Вилли. Второй тоже показался ей знакомым: такой же седой и беззубый, как и его противник.
Судя по всему, он в чем-то обвинял старину Вилли. Из ободряющих криков команды Блайт поняла, что этого человека зовут Единственный Зуб и что большинство пиратов на его стороне. Она посмотрела на Рейдера, взгляд которого вдруг стал колючим и злым.
– Ты вонючий хорек, мерзкое отродье проститутки-сифилитички! Я убью тебя, убью! – вопил Единственный Зуб, и Блайт с удивлением обнаружила, что у него во рту действительно торчит только один зуб.
К ссорящимся подошел Бастиан.
– Что, черт возьми, здесь происходит? Убирайтесь отсюда! Это приказ!
– Он украл мои зубы! – горячился Единственный Зуб, вспарывая ножом воздух, как бы желая показать противнику, что пощады ему не будет.
– Что украл? – отшатнулся от него Бастиан.
– Мои деревянные зубы, которые я отобрал у того жирного англичанина. Он стянул их у меня и даже не отрицает этого!
– Они ему не нужны, – защищался Вилли. – Он не умеет с ними обращаться. Кроме того, у него есть свой собственный зуб!
– Я их хранил на тот случай, когда потеряю его, – огрызнулся Единственный Зуб.
Так драка произошла из-за деревянных зубов?! Это открытие шокировало Блайт. Господи, два плешивых, беззубых чудака, кажется, готовы убить друг друга из-за фальшивых зубов! Она огляделась и заметила вокруг возбужденные, жаждущие кровавого зрелища лица. Некоторые матросы с интересом посматривали в ее сторону, словно ожидая от нее какой-то особой реакции.
Между тем Рейдер отпустил руку Блайт и, коротко кивнув, одним прыжком оказался возле Единственного Зуба, в то время как Бастиан повернулся к старине Вилли. Затем Рейдер пообещал драчунам на ночь посадить их на цепь, а уж потом решить: подвергнуть порке или другому, более суровому наказанию.
Не выдержав, Блайт шагнула вперед.
– Порке? Это же несерьезно. Нелепость какая-то – драться из-за деревянных зубов! Боже мой, из-за зубов!
Она заметила стоящего в толпе Шарки и указала на верзилу пальцем.
– У него полным-полно зубов. Почему бы вам не занять хотя бы по одному?
Не успел Рейдер опомниться, как Блайт резко повернулась и, разорвав кольцо матросов, исчезла в люке.
Все пораженно уставились друг на друга, потом посмотрели на побелевшего от гнева капитана и, пожимая плечами, начали расходиться по своим местам. «Да, ну и штучка эта пленница, – удивленно переговаривались пираты. – Ничем ее не испугать, даже поножовщиной. Все-таки жаль, что все так быстро закончилось. Судя по всему, драка обещала быть великолепной: два приятеля наверняка изуродовали бы друг друга…»
Рейдер не сразу отправился вслед за Блайт, прежде проследил, чтобы на забияк надели наручники и отвели их в трюм. Когда же он наконец вошел в каюту, внутри него все клокотало от гнева.
– Если ты хочешь сохранить на плечах свою глупую голову, никогда не вмешивайся в свару среди моих людей!
– Но эта свара была абсолютно нелепа. Неужели ты ждешь, что я поверю, будто пираты дерутся из-за деревянных зубов? – с вызовом посмотрела на Рейдера Блайт.
– Все это достаточно серьезно, леди. Они бы непременно покалечили друг друга, а может, даже убили, если бы я вовремя не вмешался. И ты в ответе за эту стычку.
– Я?! – изумилась Блайт, шагнув к Рейдеру. – Да как ты смеешь меня обвинять?!
– Вилли никогда не переживал из-за своих проклятых зубов, пока ты не обозвала его беззубым стариком, – заметил Рейдер, зловеще понизив голос. – У Вилли тоже есть своя гордость, гордость пирата, и каков бы ни был его возраст, он заслужил уважение всех членов команды. В сражении я скорее доверюсь ему, чем кому-либо еще, исключая, конечно, Бастиана.
У Рейдера просто чесались руки от желания задушить эту мисс Вул-вич. Но он решил не прикасаться к ней, зная, чем все это может закончиться, и, повернувшись, вышел из каюты, оглушительно хлопнув дверью.
Блайт не отрываясь смотрела на дверь, прокручивая в памяти слова Рейдера. Больше всего ее поразило одно: он указал, что именно она в ответе за все случившееся. О Господи, опять эта проклятая ответственность! Рейдер утверждал, что она послужила причиной стычки, оскорбив старину Вилли, задев его мужское самолюбие и гордость. Поэтому он и украл зубы. «Но ведь Вилли же знал, что его поймают с поличным, – недоумевала Блайт. – Конечно, знал! Он сам и спровоцировал драку!»
Блайт без сил рухнула в кресло, крепко сцепив пальцы. Ее первый выход на палубу «Виндрейдера» закончился полным провалом. А что за ужасный сброд эта команда?! Злобные, дикие, похотливые, жадные до крови. Все поголовно носят кинжалы и хватаются за них при первом же удобном случае. Они готовы перерезать горло любому, в особенности ей. А хлыст? Какая дикость! Блайт в жизни не доводилось видеть такого скопления уродов и подонков. Однако как бы она их ни презирала, как бы ни боялась, нельзя было отрицать тот факт, что Вилли и Единственный Зуб попали в беду именно из-за нее. Значит, Блайт в ответе за то, что произошло.
* * *
Наверху Рейдер выпускал пар. Заложив руки за спину, он вышагивал перед Бастианом и негодующе говорил:
– Случилось то, чего я и опасался. Эта ведьма уже вносит разлад между людьми.
– Старина Вилли, – усмехнулся Бастиан. – Боже мой, Рейдер, тебе вовсе не следовало их останавливать. Вот было бы зрелище!
Заметив, как нахмурился Рейдер, он пробормотал:
– Уже больше недели никто не дрался. Парням нужна разрядка.
– Говорю тебе, Бастиан, эта женщина приносит несчастье. Вулрич. С шерстью у меня всегда связаны неудачи.
– А у меня нет, – заявил Бастиан и, вытащив нож, начал подравнивать ноготь на большом пальце; на его губах играла плутоватая улыбка. – Если бы не шерсть, мы с тобой никогда не стали бы партнерами. И я рассчитываю на то, что шерсть на этот раз сделает меня богатым.
ГЛАВА 8
На следующее утро вместо Вилли завтрак в каюту принес паренек лет семнадцати, долговязый и неловкий. К тому же он оказался крайне застенчив и всякий раз, чувствуя на себе взгляд Блайт, торопливо опускал большие карие глаза. За трапезой ей, впрочем, удалось выяснить, что зовут его Ричард и что он попал на корабль совсем мальчиком. Оказалась, Бастиан знал мать Ричарда, которая жила в Чарлстоне. Когда та умерла от лихорадки, они с Рейдером забрали мальчонку к себе. Признаться, Блайт очень удивилась, услышав, что Ричард очень доволен и горд тем, что плавает на таком корабле, как «Виндрейдер».
– И не только я, мисс. Остальные тоже. Всякий раз, когда мы где-нибудь бросаем якорь, а поблизости находятся другие суда, нам приходится буквально отбиваться от желающих перебраться на наш корабль.
– Неужели? Мне трудно в это поверить, – сухо заметила Блайт. – Ведь здесь случаются драки с ножами, применяют телесные наказания.
– Мисс, я говорю правду, – пытался убедить ее Ричард, затем его лицо расплылось в улыбке. – Это все из-за капитана, но главным образом – из-за еды.
– Из-за еды? – недоуменно сдвинула брови Блайт.
– Мы все здесь питаемся одинаково, никаких различий. Наш повар – француз. Вы сами знаете, как хорошо он готовит. А на других кораблях – ну, не на всех, конечно, – прежде чем съесть хлеб, нужно сначала вытрясти из него червяков. Поверьте, такое нередко случается и на военных, и на торговых, и на пиратских судах. – Ричард понизил голос и наклонился к Блайт. – Нас так кормили в Алжире, в тюрьме. Откусишь кусок, а внутри шевелятся какие-то твари, и ты никак не можешь все это проглотить.
Блайт даже содрогнулась от отвращения и, почувствовав внезапный приступ тошноты, брезгливо отодвинула тарелку. Ричард засмеялся, подражая манере Бастиана Кейна. Внимательно посмотрев на юношу, Блайт поднялась из-за стола, сетуя на то, что ей совершенно нечем здесь заниматься. Ричард удивленно взглянул на нее и начал молча убирать посуду.
– А что ваш капитан сделает с Вилли и Единственным Зубом? – спросила Блайт, озабоченно наморщив лоб.
– Он уже выпорол их. Вилли получил пятнадцать ударов, но даже не пикнул. Единственный Зуб – семь.
– Боже милосердный! – побледнела Блайт и закрыла ладонью рот.
– Могло быть и хуже, – вполне серьезно заметил Ричард. – Кража вещей у товарища на пиратском корабле расценивается как уголовное преступление, которое зачастую карается смертью. Иногда виновному вырывают ноздри, – если капитан решает оставить его в живых, – иногда отрезают кусочек уха. Это делается для того, чтобы все знали: этому человеку нельзя доверять, но Рейдер – морской офицер и чаще всего прибегает к порке.
Блайт поежилась. Оказывается, Рейдер наказывает виновных поркой… Господи, как же мало знает она о грубом и жестоком мире мужчин! Похоже, Ричард считает драку с ножом, порку самыми обычными явлениями и, судя по всему, восхищается Рейдером Прескоттом…
Но паренек так искренне хвалил прекрасную кухню. И старина Вилли говорил нечто подобное… Бедный Вилли! Блайт представила его избитого, окровавленного, где-то там, в трюме… И всему виной она, именно Блайт несет ответственность за случившееся, а раз так, то она же и должна все исправить.
– Ричард? – окликнула Блайт юношу, который с подносом уже направился к двери. – Где старина Вилли? Ему очень плохо?
Ричард нахмурился.
– Он внизу, там, под оружейным складом. Возможно, ему совсем тяжко.
– Ты можешь… отвести меня к нему? Ричард начал отнекиваться, но Блайт уговорами заставила его уступить. В конце концов он согласился, мотивируя это тем, что все равно идет в ту сторону и ему не хотелось бы, чтобы она тайком следовала за ним по пятам.
Ричард повел ее в так называемое спальное помещение. Блайт ожидала увидеть только койки, но вместо этого обнаружила какие-то тюки, бочки, ящики и корзины – словом, настоящий склад. Среди всего этого хаоса то тут, то там виднелись подвешенные к столбам гамаки, рядом с которыми стояли сундучки или ранцы с личными вещами владельца спального места. Свободное пространство оказалось весьма ограниченным, и приходилось продвигаться по узким проходам между кипами одеял и сваленных в кучу холщовых мешков.
Ричард опасливо останавливался на каждом повороте, желая убедиться, что никого нет поблизости, затем торопливо шел дальше. Наконец в дальнем углу помещения они заметили Вилли, лежащего ничком на узкой койке. Спина несчастного, на которой практически не осталось кожи, была густо смазана жиром с примесью лечебных трав. Услышав шаги, Вилли резко повернулся, держа наготове нож. Однако при виде Блайт его воинственный оскал превратился в сконфуженную улыбку.
– Что ты здесь делаешь? – грубовато спросил Вилли, высматривая, не стоит ли кто-нибудь у нее за спиной.
При этом он метнул злобный взгляд на Ричарда, и тот поспешно убрался на камбуз.
– Я… пришла тебя проведать, – объяснила Блайт, на ее бледном лице было написано сострадание.
– Почему? – удивился Вилли, одновременно польщенный и озадаченный ее визитом: никогда еще женщина из высшего общества не проявляла к нему интереса.
– Ты один из немногих, кого я знаю на корабле, и мне захотелось тебя навестить. – Блайт посмотрела на вздувшиеся красные полосы на его спине, и ее голос упал до шепота: – Тебе очень больно?
Увидев сочувствие в глазах Блайт, Вилли решил, что ему просто невыносимо больно.
– Я едва могу выносить эту боль. – Сжав кулак, он ударил им по одеялу. – Но бывало и хуже. – Вилли посмотрел на ее трясущийся подбородок и продолжил: – Когда мне отрезали ногу… пилой… меня держали шестеро парней. Я при этом стиснул зубами ремень, но кожа оказалась такой жесткой, что у меня повылетали все зубы.
Блайт проглотила подступивший к горлу комок и, опустившись на колени возле койки, спросила:
– Принести тебе чего-нибудь?
– Принести мне? – Карие глазки Вилли сначала расширились от удивления, потом сузились и вовсе закрылись, словно от боли. О, он ни за что не упустит такую возможность! – Ну… если бы я мог поесть похлебки из моллюсков, которую так замечательно готовит Франко… Моллюски обладают целебной силой.
Вилли приоткрыл один глаз и, заметив, что Блайт буквально оцепенела от страха, жалобно застонал и скорбно поджал губы.
– Хорошо, я посмотрю, что смогу сделать, – проговорила она дрожащим голосом, вдруг вспомнив Нану с ее затянувшейся болезнью.
Вилли опять застонал, и Блайт неожиданно для себя выпалила:
– Я принесу тебе похлебку, обещаю.
Дотронувшись до его руки, она встала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49